1. Я бы хотел, чтобы главнокомандующий в своем заключительном слове дал оценку местности озерно-болотистого Цоссенского укрепленного района.
Этот озерно-болотистый укрепленный район представляет собой труднопреодолимый участок местности, имеющий только несколько узких озерных дефиле. Главнокомандующий туда проезжал и видел его.
Преодоление этого района танковой армией потребовало, как вам известно, двое суток. Глубина района была около 30 км.
Я считаю, что преодоление танковой армией такого укрепленного района в такой срок, как двое суток, вполне удовлетворительный результат, и та затрата времени и материальных средств, которые были на это употреблены, оправдали себя.
2. О расщеплении группировок. Здесь по этому вопросу уже говорили, я в дополнение скажу, что внутри берлинская группировка также была рассечена выходом тов. Богданова и тов. Новикова и их соединением 27 апреля. Таким образом, мы рассекли вторично внутри берлинскую группировку и получилось — группировка западнее Потсдама, берлинская, коттбусская и шпрембергская.
3. Вопрос об оперативном обеспечении, о котором говорил здесь генерал Замятин, имеет очень большое значение. Для оперативного обеспечения необходимы прежде всего резервы.
У нас может быть хорошо получилось не только потому, что было достаточное количество резервов, а еще и потому, что немцы спешили сдаваться союзникам, а не нам (может быть, и этот вопрос надо учесть). Не всегда такое положение может иметь место.
Если бы коттбусская группировка [противника] соединилась с берлинской, это был бы второй Будапешт. Если в Берлине мы имели 80 тыс. человек, то это количество тогда бы пополнилось до 200 000 и мы бы не 10 суток решали задачу овладения Берлином.
4. В Берлине работало два фронта. Я на себе это ощущал очень солидно, когда два фронта, два штаба, два командующих должны были координировать наши действия. Мы должны были идти, но подчинены быть одному командующему. Один военачальник должен отвечать за такую операцию.
Какое у нас получилось положение? Я имел разграничительную линию. Мне приказывают сделать все для того, чтобы пойти навстречу Катукову, я выбрасываю корпус, он встречает Чуйкова, дает переправочные средства. Чуйков выходит и дает предписание освободить пути и получается — не то драться, не то спорить. На этот спор ушли сутки. Спор также загорелся из-за рейхстага. Я потом сказал Сухову, что надо добивать группировку, а не идти на рейхстаг.
Двое с половиной суток мы были под ударом своей авиации. Над организацией взаимодействия с авиацией надо много работать.
5. Надо узаконить, что авиационные корпуса, которые обеспечивают и работают вместе с наземной армией, должны работать вместе постоянно. Я только с каким-нибудь командиром отработаю вопросы взаимодействия, проведу занятия, а он от меня уходит. Он выполняет свою задачу, а ко мне другой корпус подходит. Я воюю, мне некогда заниматься с ними. Следовательно, закреплять бомбардировочные или штурмовые корпуса обязательно нужно. Когда ведущие срабатываются с командирами танковых батальонов, тогда они не будут бомбить своих. Мы в оборонительных операциях достигли прекрасного взаимодействия. Постоянное изменение придаваемых корпусов не дает хороших результатов. Авиационные истребительные корпуса очень часто меняли, и это не дало тех результатов, которые могли бы быть.
В мирной учебе надо закрепить авиационные корпуса для совместной подготовки. С ведущим командиром группы отрабатывать вопросы на учебном поле непосредственно с танковым взводом.
6. Следующий вопрос — это штурмовые группы в борьбе внутри населенного пункта. Я прошлый раз специально посвящал этому время. Мы выработали целый ряд положений, нас заставила обстановка.
После доклада я слушал «кулуарные» разговоры. Некоторые говорят: «заливает» о 203-мм орудиях в штурмовой группе. Это он не «заливал», а действительно несколько таких орудий было в составе штурмовых групп.
Как правило, мы пехоту подводили под броневым щитом. Когда продвигались вперед, внутри кварталов опять возникал противник. Мы с генералом Баренцевым подвозили зенитную артиллерию для очистки пройденных районов. Авиация противника в Берлине не работала, но не всегда она не будет работать. Наоборот, она может быть в таком количестве, как это было на орловско-белгородском направлении. В Орловской операции мы принимали на себя по 2,5 тыс. самолетов за 3–4 дня. При таком положении вопрос использования зенитной артиллерии был бы исключен. Командир, ведущий бой внутри населенного пункта, должен иметь постоянные резервы для того, чтобы очищать районы, которые пройдены передовыми войсками.
Этот вопрос очень большой, сложный и мы его неплохо решали в Берлинскую операцию. После войны этим не занимаемся. Мы обязаны составить сборник тактических приемов по работе штурмовых групп, потому что без танковых войск такие задачи решаться не будут и обобщать опыт нам необходимо.
7. Ввод танковых армий на Нейсе произошел несколько иначе, чем планировался. Причем, этот ввод произошел не потому, что план был нарушен, а потому, что был выполнен. В течение первого дня мы не упредили противника [в выходе] на р. Шпрее. Разграничительные линии надо давать на оперативную глубину, иначе собьются дороги.
Тов. Анисимов говорил, что когда мы уже прошли, и то насчитывали до 25 тыс. машин. Это прошло безнаказанно потому, что не было авиации противника. Мы шли не очень хорошо, «кишкой», которая тянулась и была большая. Тут генерал Красовский сказал, что она была на автостраде в несколько рядов. Мы не имели неприятностей потому, что авиация противника отставала, а те скоростные самолеты, которые появлялись, давали мало эффекта даже для больших колонн. За трое суток, что мы прошли, они только на одном перекрестке пощипали Митрофанова. Они быстро и высоко летают и поражения не дают.
Это был необычный ввод танковых армий в прорыв. Нам было приказано оторваться от пехоты. Это было вызвано необходимостью как можно быстрее войти в Берлин. Я не оглядывался назад, не боялся, что противник может нас скомпрометировать, а было бы очень плохо, если бы противник нам закрыл этот ход, но я не думал, что это может случиться, я лично был спокоен и знал, что пути подвоза будут сохранены и склады будут сохранены, в крайнем случае подтянем их ближе к Берлину. Почему? Потому, что при наличии 3-й гв. армии, 13-й армии, 5-й гв. армии и подходящих резервов меня не интересовала коттбусская группировка. Вопрос оперативного обеспечения приобретает очень большое значение, и при изучении всего этого дела в дальнейшем этими вопросами надо очень много заниматься, во всяком случае нам.
8. Несколько слов о выступлении генерала Анисимова.
Я вполне согласен с теми нормами, которые здесь были высказаны. Начальник тыла фронта должен поднять вопрос перед главнокомандующим, а главнокомандующий перед Верховным Главнокомандующим о том, что нам необходимо сейчас начинать заменять автотранспорт на отечественный транспорт. Мы имеем десятки марок, причем иномарок. Это положение совершенно ненормальное. Мы армия первоклассная, с большим боевым опытом и дело наших военных людей поставить перед нашим правительством вопрос таким образом, чтобы нам сейчас постепенно транспорт меняли на отечественный транспорт. Причем, машину полуторку я предлагаю из состава наших войск изъять, она не нужна. Трехтонка тоже не нужна. Сейчас промышленность выпускает 4-тонные машины, они нас вполне устраивают. Нам нужна, кроме того, дизельная семитонка. Если мы будем иметь две хороших транспортных машины, мы будем в состоянии себя обеспечить и маневрировать транспортом, и вопрос подвоза не будет больным вопросом, как это было часто во время войны.
ЦАМО РФ. Ф. ЦГВ. Оп. 70500. Д. 1. Л. 167–171. Подлинник.
№ 308. Заключительное слово командующего Центральной группой войск Маршала Советского Союза И. С. Конева
Координация действий авиации при охвате Берлина осуществлялась под руководством командующего воздушными силами тов. Новикова.
Сейчас делать вывод о новой надстройке или считать, что не было координирования действий — это будет неправильно. Авиация была организована и управлял ею командующий Воздушными Силами главный маршал авиации Новиков, ставка его была при штабе 1-го Белорусского фронта, связь у него с Красовским была непрерывная.
Другое дело — это вопрос о координации фронтов.
В ходе Отечественной войны Красная Армия приобрела огромный опыт. На первых порах, когда Красная Армия перешла в наступление, были введены координаторы — представители Ставки. В роли таких руководителей были товарищи Жуков, Ворошилов, Василевский, Тимошенко и ряд других. По решению Ставки и личному решению тов. Сталина, было признано к концу 1944 года, даже к середине 1944 года, что наши командующие фронтами достаточно выросли и созрели, приобрели большой опыт и нет необходимости назначать координаторов. Эта роль может выполняться ставкой и координироваться более справедливо и объективно, целеустремленно. В последний год войны такого рода оперативная координация фронтами и руководство осуществлялись Ставкой Верховного Главнокомандования и Генеральным штабом.
