— Но ведь тогда появляется риск, что человек заметит, что ему влезли в голову раньше времени, нет? — спросила Вэнди.
— Да, такой риск есть, конечно. Но если псионик сильный и просто «зашел», ничего не меняя и не трогая, то риск минимален. А человек, вообще, может и не запомнить, что первичный контакт с псиоником уже произошел.
— Хм… — сказал Эрик, — то есть, получается, что его, если так можно выразиться, «надкусили» заранее, а ночью взяли в оборот по-настоящему?
— Наверняка, — ответил Харука. — Где-то ваш коллега этого псионика встретил, готов спорить.
— Но, если я правильно поняла, то и этого мало, надо было еще и точно знать, где наш коллега ночью находился? — спросила Селена, которая очень внимательно слушала Харуку. — Чтобы в нужном направлении развернуть сеть, верно?
— Правильно, — ответил Харука. — Впрочем, это как раз не сложно. Если у псионика был к нему доступ, то он мог на него заклинание-маячок прикрепить. Заклинание простое, нам его на первом курсе дают, даже псионик с ним справится, несмотря на то, что мы в обычных плетениях не слишком сильны.
— Я знаю это заклинание, — сказала Вэнди. — Но ведь «маячок» не живет на человеке больше шести часов. Плюс-минус, конечно. Если он сам не маг. Если надо пометить кого-то на более долгий срок, то либо что-то более серьезное плетут, либо артефакт поисковый используют. Во сколько вы особняк штурмовали?
— Где-то в четверть первого ночи, — сказала я.
Я очень даже рада была, что хоть на такой вопрос ответить могу. Слушать очень интересно, правда. Но я себя дура дурой чувствую, если честно. Вэнди и Эрик — маги, они хоть немного понимают в этих всех вещах. Селена не маг, зато много путешествовала, много где была, много что видела и много что знает. А я?
— Значит, получается, в период с шести-семи часов вечера и до заката, он где-то встретил псионика, — сказала Селена. — Мы вчера расстались с ним в клинике где-то около пяти. То есть, он всех нас там оставил опрашивать свидетелей, а сам в ратушу пошел, добывать план того дома. Потом, насколько я понимаю, он отправился в Управление, согласовывать проведение штурма со Свиклаем. Потом… не знаю, честно сказать, я с ним в Управлении встретились уже после заката. Надо будет уточнить его маршрут, и попробовать пройти по нему. Может быть, так удастся найти охотника.
— А может быть это и не даст ничего, — сказал Эрик. — Если охотник планировал все это, то он мог его подстерегать где-нибудь на улице, у дверей Управления, к примеру.
— А что псионику надо для установки первичного контакта? — поинтересовалась Селена.
— В принципе, ничего. Видеть цель, разве что. Но, конечно, лучше подобраться к ней как можно ближе. В идеале — заговорить. Это отвлекает внимание. Но можно и без этого обойтись, просто так надежнее, — ответил Харука.
— Отвратительно, — сказал Эрик. — И как нам искать этого псионика, если он мог Квентина где угодно встретить, отвести в сторону, спросить о чем-нибудь, а пока тот ему отвечал, «надкусить» и отпустить восвояси? Учитывая, что сам Квентин эту встречу мог и не запомнить.
— Хм, — сказала Селена. — Можно попробовать заставить его вспомнить. Я могу наложить на него свои чары и допросить его под ними. Но у нас тут проблема.
— Какая? — спросил Эрик.
Селена выразительно посмотрела на Харуку.
— Серьезная, — ответила она.
Эрик заметил ее взгляд и понял его.
— Харука — не болтун, он никому ничего не расскажет, при нем можно говорить. Он — свой парень.
Харука начал краснеть. Так забавно. Сначала нос, потом щеки, потом уши.
— Хорошо, — сказала Селена. — Нам, если ты помнишь, нельзя заниматься этим инцидентом. То есть и допрашивать Квентина мы, как бы, не имеем права. Это раз. Второе — мои чары. Без разрешения руководства использовать их нельзя. Это — два. Я вовсе не хочу лицензии лишиться. Но дело даже не в том. Такие показания могут не принять в расчет. Понимаешь?
— Не очень, — признался Эрик. — Разве нам не нужно просто найти след к псионику?
— Нам нужно вытащить Квентина, — ответила Селена. — Этого псионика, может быть, уже и след простыл. Показания Харуки можно использовать в защиту Квентина, но все что он нам рассказал, это — не факты. Это его предположения. Может быть, псионик построил сеть; может быть, посадил на Квентина маячок; может быть, Квентина «надкусили». Без самого псионика это — просто слова. Если на Квентина решат спустить всех собак, то эти слова ему не помогут. Нужны доказательства. Поэтому, если я буду допрашивать Квентина под чарами, то все должно быть обставлено честь по чести, со свидетелями-вампирами, с адвокатами и всем таким прочим. Чтобы потом комар носа к его показаниям не подточил. То есть, придется действовать максимально официально. А этого нам сейчас нельзя. Уяснил?
— Уяснил, — буркнул Эрик недовольно. — Эх…
— Спасибо, Харука, ты нам очень помог, — сказала Селена, — ты же не откажешься, потом, если нужно будет, это все под запись повторить?
— Нет, не откажусь, — сказал Харука.
— Тогда пока возвращаемся в Управление, — сказала Селена, подумав. — Попробую еще раз поговорить со Свиклаем. Может быть, еще какие-нибудь новости есть. Если на таможне уже про этот случай слышали, значит, о нем могут уже не только там знать.
Она подозвала официанта и расплатилась за нас всех и даже слушать ничего не стала.
— А ты сегодня в общежитие ночуешь, или в городе опять? — поинтересовался Харука у Эрика.
— Не знаю, — ответил Эрик. — А что?
Теперь я покраснела, потому что Эрик сегодня у меня опять ночевал. Вы не подумайте ничего такого, он просто спит у меня дома, потому что сначала провожает меня ночью, а потом ему через весь город в общежитие свое очень долго идти. Мне не жалко, пусть спит, если ему наш диванчик нравится. Но есть в этом что-то такое… не очень правильное. Может быть, его не пускать в следующий раз?
— Сегодня ночью Малиновый учебную тревогу устраивал, — ответил Харука. — Он же любит, когда дождь и ему не спится, нас поднимать. Спросил, где ты, а я и ответить ничего не смог.
— Ну, так я же в операции Стражи участвовал, так что ничего он мне за эту ночь не сделает, — ответил Эрик. — Лонгвиль подтвердит.
— Это в эту ночь, — сказал Харука и на меня глаза скосил. — Или у тебя каждую ночь операция? Смотри сам, вылетишь из Корпуса, потом не жалуйся.
— И не собираюсь даже, — сказал Эрик. — В крайнем, в Стражу и устроюсь.
Нет, точно. Выгоню его в следующий раз. Или даже провожать не разрешу. Зачем? Чтобы потом из-за меня его выгнали? Хотя, конечно, было бы очень даже хорошо, если бы он в Стражу устроился. Он интересный и умный, мне с ним нравится время проводить. А, может быть, наоборот, не выгонять?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
