Ельцин не был еще членом ЦК КПСС. Нужно было ждать очередного, XXVI съезда. Но он присутствовал на всех Пленумах ЦК, на многих брал слово, но только по проблемам народного хозяйства. С разного рода хозяйственными проблемами Ельцин приезжал и в Москву. Легче всего было решать вопросы с Брежневым, если, конечно, удавалось попасть к нему на прием. Их встречи были короткими. Зная стиль работы Брежнева, Ельцин заготовлял заранее все необходимые бумаги и документы, чтобы генсеку оставалось только наложить резолюцию. Но даже в этом случае Брежнев просил: «Давай диктуй, что мне писать»[369].
С приходом к власти Андропова стиль работы Ельцина заметно изменился. Первый секретарь обкома проводил многочасовые встречи со студентами, выступал в самых различных аудиториях без бумажек, отвечал на самые неожиданные вопросы. В декабре 1982 года Ельцин выступал в прямом эфире по местному телевидению, также отвечая на многочисленные вопросы телезрителей. Мало кто из секретарей обкомов КПСС был готов использовать такие методы работы. Ельцин чувствовал себя свободно даже в зале, где собирались для встречи с ним до двух тысяч человек. Два раза Ельцин приезжал в Москву для разговора с Андроповым. Они решали также разного рода хозяйственные проблемы области. Выступая позднее в Высшей комсомольской школе при ЦК ВЛКСМ, Ельцин на вопрос о его отношении к Андропову заявил: «Отношение самое, самое хорошее. Я был у него два раза за короткий срок, когда он был Генеральным секретарем. Должен отметить, что и разговор его очень умный, его реакции на просьбы, и оперативное решение вопросов, которые я ставил. А как он вел Пленумы… Конечно, нам не хватало такого Генерального секретаря»[370].
С Горбачевым Ельцин был знаком давно: они как первые секретари обкомов встречались еще в 1977–1978 годах. Ставропольский край помогал Свердловской области в делах сельского хозяйства, а уральские города помогали южным областям с техникой. Эти связи укрепились после того, как Горбачев стал секретарем ЦК КПСС по проблемам сельского хозяйства. Неудивительно, что, получив поручение от Андропова насчет обновления партийных и государственных кадров, Горбачев внес в свой список на выдвижение Ельцина. Это было осенью 1983 года, когда Андропов уже находился в больнице. Однако Андропов не только одобрил этот список, но особо выделил в нем Ельцина. Егор Лигачев свидетельствует: «В конце декабря 1983 года мне позвонил из больницы Юрий Владимирович Андропов и попросил при случае побывать в Свердловске и “посмотреть” на Ельцина. Вскоре такой случай представился. Я посетил Свердловск в январе 1984 года, принял участие в областной партконференции, побывал с Борисом Николаевичем в трудовых коллективах. Не скрою, меня привлекли в Ельцине живость общения с людьми, энергия и решительность. Было заметно, что многие относятся к нему уважительно»[371]. Лигачев выступил на областной партийной конференции с личным приветствием от Андропова. Ельцин ответил в том же духе и попросил передать «слегка приболевшему» лидеру приветы от себя и своих земляков[372]. После конференции московский гость еще несколько дней посещал вместе с Ельциным промышленные предприятия и совхозы области. Он был очень доволен Ельциным и даже позвонил из Свердловска Горбачеву, чтобы сообщить ему, что Ельцин – «яркая личность». Смерть Андропова прервала, однако, все процессы, связанные с кадровым обновлением в партии и государстве.
Глава 8
Сюрпризы большой политики
Проблема ракет средней дальности
В первые месяцы своего пребывания на посту лидера КПСС Ю. В. Андропов наиболее активно занимался вопросами экономики, внутренней политики и кадров. Однако уже с весны 1983 года все больше времени и внимания стало уходить у него на решение проблем внешней политики.
С приходом к власти в США администрации Р. Рейгана отношения между Соединенными Штатами и Советским Союзом, который новый американский Президент назвал в одном из своих выступлений «империей зла», ухудшились. С первых же дней своего пребывания в Белом доме американский Президент начал играть роль непоколебимого и твердого антикоммуниста, который готов едва ли не сразу хвататься за оружие, как только противник сделает неверный шаг. «При новой администрации наша страна не будет заламывать руки и приносить извинения», – заявил Рейган на собрании участников своей избирательной кампании. Рейган прекратил попытки прежней администрации установить военно-стратегический союз с Китаем. Но противостояние между СССР и США на Западе возросло. И хотя Мадридская встреча завершилась относительно успешно, о «разрядке» и Хельсинкском процессе многие стали забывать – и на Западе, и на Востоке.
Еще с 1980–1981 годов гонка вооружений начала развиваться по новому витку спирали. Именно в эти годы Соединенные Штаты начали производство «нейтронного» оружия, а также новых видов химического оружия. На вооружение армии США стали поступать крылатые ракеты, общее число которых предполагалось довести до трех-четырех тысяч. Было объявлено о производстве модернизированных межконтинентальных ракет «МХ» и новых бомбардировщиков. Большой шум был поднят вокруг объявленных Рейганом планов космического противоракетного оружия, окрещенного тут же планом «звездных войн». Однако наиболее актуальной и трудной для Советского Союза в 1983 году оказалась проблема установки в Западной Европе, и прежде всего на территории ФРГ, американских ракет средней дальности «Першинг-2». Тема ракет средней дальности доминировала во всех выступлениях Андропова по проблемам внешней политики. Ракеты средней дальности не являлись каким-то новым видом оружия для Европы. Они имелись и раньше у Франции и Англии, но это не вызывало особого беспокойства советских лидеров и генералов, ибо оборонительный характер английского и французского ядерного потенциала был очевиден. Американский ядерный арсенал в Западной Европе был представлен в первую очередь скоростными бомбардировщиками, способными достигать любых целей в Восточной Европе. Советский Союз располагал примерно 600 ракетами средней дальности, однако это не вызывало кризиса в наших отношениях со странами НАТО.
Разногласия стали возникать лишь тогда, когда военная промышленность и США, и СССР почти одновременно освоила производство более точных ракет нового поколения с разделяющимися боеголовками. При этом еще при Брежневе приняли решение заменить устаревшие и ненадежные ракеты средней дальности СС-4 и СС-5 на более точные и совершенные ракеты СС-20, каждая из которых имела три боеголовки. Конечно, западные страны были хорошо осведомлены о предстоящей замене советских ракет. Но для них стало неприятным сюрпризом решение СССР на место 600 устаревших ракет с одной боеголовкой установить 600 новых ракет, но уже с тремя боеголовками. Это давало бы нашей стране значительные преимущества на европейском континенте. Обеспокоенные таким развитием европейского противостояния, правительства некоторых стран Европы, и прежде всего ФРГ, обратились с просьбой к США о размещении в Западной Европе новых американских ракет «Першинг-2». Особую активность во всех этих «ракетных делах» проявлял канцлер ФРГ Гельмут Шмидт, который еще в 1981 году поставил вопрос о растущей диспропорции в силах НАТО и Варшавского Договора на европейском континенте. Американские лидеры согласились с доводами и предложениями Шмидта и дали согласие на размещение «Першингов», заявив, что их новые ракеты являются оборонительным оружием, задача которых будет состоять в прикрытии от возможной советской угрозы тех стран, которые не имеют своего ядерного оружия, то есть прежде всего ФРГ. Это стало неприятным сюрпризом уже для Советского Союза. Так как новые американские ракеты в Европе могли поражать цели почти на всей европейской части СССР, находясь при этом под американским контролем, советское военное руководство было склонно рассматривать новые американские ракеты не только как часть европейского оборонительного потенциала, но и как часть американского стратегического ядерного потенциала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
