class="p1">– Глупость? Неужели?
– И вы прекрасно знаете, какую. Когда я приехал сюда, я спросил себя, что вы собираетесь здесь делать, вы и ваша итальянская амазонка. Я думал, что в этом городе, где все только танцуют, вы собираетесь весело провести время. Но сегодня, когда я увидел вас с герцогом Рейхштадтским, я все понял. Видно, идея устроить ему побег все еще владеет вами.
– Ваши слова лишены всякого смысла! – Гортензия пожала плечами.
– Не надо делать вид, что вы меня не поняли. Прошу вас, Гортензия, не вмешивайтесь в эту историю. Вы рискуете свободой, может быть, жизнью. Я этого не допущу!
Гортензия резко вырвалась из его объятий. Ей действовал на нервы его тон хозяина.
– Во что вы вмешиваетесь? Кто позволил вам указывать мне? После того, что вы сделали Фелисии и мне, вам должно быть стыдно смотреть мне в глаза. А вы осмелились появиться и говорить со мной таким тоном. Послушайте теперь меня: я не хочу вас больше видеть, не хочу даже слышать о вас. Возвращайтесь домой к своим делам и забудьте обо мне! Наши пути пересеклись однажды. Теперь они должны разойтись.
– Отказаться от вас? Никогда!
– Вам придется это сделать. Один раз вы поймали меня в ловушку, но другого случая у вас не будет. Поймите: вы наводите на меня ужас!
Гримаса исказила лицо Батлера:
– Берегитесь! Маршал Мэзон мой друг. А если я вас выдам?
– А если я вас убью?
Лицо полковника Дюшана появилось из-под черной маски. Он побледнел от гнева, его серые глаза сверкали как лезвие клинка на солнце. Батлер презрительно смерил его взглядом.
– А этот откуда взялся? И кто вы, собственно, такой?
– На карнавале имена ни к чему. Вам достаточно знать, что я друг этой молодой женщины. Скрестим наши шпаги, и вы меня узнаете.
– Я не дерусь неизвестно с кем.
– А я дерусь, если обижают женщину. Лучше уладить все сейчас. Вы идете?
– Как, прямо сейчас?
– Мне кажется, что вам надо ответить за некоторые ваши делишки во Франции. Мы легко найдем секундантов.
Действительно, Мария Липона, понявшая, что происходит, уже подходила к ним вместе с Фелисией, ее кавалером и мужчиной в черном домино, которого она немедленно представила, как и кавалера Фелисии:
– Граф фон Траутхейм… барон Дегерфельд будут рады помочь вам.
– А этот человек? – прорычал Батлер, указывая на своего соперника. – Кто мне скажет его имя?
– Его зовут Грюнфельд. Он учитель фехтования, его знает вся Вена, – спокойно сказала Фелисия.
– Грюнфельд? Учитель фехтования? – с издевкой засмеялся Батлер. – За версту видно, что он бывший гусар Наполеона.
– Ну, хватит! Вы будете драться или нет? – вышел из себя Дюшан. – Предупреждаю, если вы откажетесь, то я дам вам пощечину…
– Хорошо, будем драться, и пошли вы к черту! Я постараюсь вас к нему отправить.
В шуме карнавала никто не заметил происшедшей сцены, и вся группа покинула зал, не привлекая ничьего внимания.
Вечером выпал снег, и было не так холодно. В молчании все поднялись на крепостную стену, где потерявшие листву деревья стояли на карауле вместо прежних часовых. Было странно видеть трех женщин и четверых мужчин, отправлявшихся навстречу смерти под звуки нежного вальса, раздававшегося в ночи, словно радость жизни старалась удержать тех, кто старался о ней забыть.
– Немного похоже на убийство. У нас даже нет врача, – заметил Батлер.
– Успокойтесь, – ответил барон Дегерфельд, – я занимался немного медициной. Достаточно, чтобы оказать первую помощь. Не стоит идти дальше, господа. Это место вам подойдет…
Они подошли к одной из башен крепостной стены, чья полукруглая площадка давала достаточно места.
– Мне это подходит, – сказал Дюшан и снял домино и фрак. Батлер последовал его примеру.
– Значит, подойдет и мне. Моя дорогая, – обратился он к Гортензии, – этот человек, возможно, избавит вас от моего присутствия, если только я его не убью. Вы бы хоть улыбнулись мне.
– Я не хочу этой дуэли, – ответила она. – Я пришла сюда с единственной надеждой, что вы прислушаетесь к голосу разума. Я не хочу, чтобы из-за меня пролилась кровь.
– Не вмешивайтесь, Гортензия! – прервала ее Фелисия. – Батлера пора проучить. Вы лишь предлог!
– Давайте отойдем! – предложила Мария Липона. – Мы будем только мешать. Мужчины все решат сами.
Женщины отошли к парапету, где можно было сесть. Секунданты определили условия поединка. Измерили длину клинков (шпаги принес от своего друга, жившего неподалеку, граф фон Траутхейм), противники заняли свои места и сделали несколько приседаний, пытаясь размять ноги и согреться.
– И все-таки странно! – рассмеялся Батлер. – Я люблю эту прекрасную женщину, рискую жизнью из-за нее и не знаю, кто мой противник.
– Я тоже ее люблю! – отрезал Дюшан.
– Да будет вам! Ну что ж, приступим!
Поединок начался. Батлер набросился на противника с неожиданной яростью, угрожая ему каким-то необычным крученым ударом. Он был бы нормален для сабли, но в технике фехтования на шпагах не применялся. Но Дюшан слишком хорошо владел всеми видами оружия и спокойно парировал удар.
– Я же говорил, что вы бывший гусар, – сказал Батлер, возвращаясь на исходную позицию.
– Интересно, где это вы научились орудовать шпагой, как саблей? – поинтересовался Дюшан, спокойный, как на параде.
– Беря суда на абордаж! Я моряк, а не салонная погремушка.
– Вы несете чушь. К бою, не тратьте ваше дыхание!
– Благодарю вас, мэтр!
И он снова бросился в атаку с такой яростью, что сердце Гортензии сжалось. Было ясно, что это не обычная светская дуэль. Батлер был одержим желанием убить. То же можно было сказать и про Дюшана. Но если кто-нибудь умрет из-за нее, она будет терзаться всю оставшуюся жизнь.
Секунданты тоже поняли это. Сквозь бряцание клинков послышался суровый голос Дегерфельда:
– Напоминаю вам, господа, что дуэль будет прекращена при первой же крови! Речь не шла о поединке до конца!
– Этот господин, очевидно, хочет меня убить, – бросил Дюшан. – А я этого не позволю, мы не на уроке. Это дуэль.
В свою очередь он бросился в атаку. Нападая на Батлера, он дюжину раз рисковал своей жизнью, прежде чем противник отступил. Пытаясь увернуться от удара, судовладелец наступил на какой-то камешек или мерзлый комок земли и чуть не упал. Хотя ему и удалось удержаться на ногах, это несколько нарушило его игру. Он вдруг стал чуть менее ловким, сам заметил это, но только еще больше разозлился. Дюшан тоже понял это: чем больше нервничал Батлер, тем спокойнее он становился. И случилось то, что должно было случиться. После нескольких быстрых выпадов клинок Дюшана вонзился в грудь противника. Тот упал. Дюшан отступил, опустив шпагу. Несколько капель крови обагрили снег.
