Звук стреляющих катапульт становился громче. Можно было разобрать, что несколько подобных устройств гудят в унисон с мощным лазерным оружием. Я услышал глухой взрыв гранаты.
Кензер, наш археолог, отстал. Он не был официальным членом команды Рейвенора — просто эксперт, которому заплатили за то, чтобы он провел исследование на Промоди. Он мне не очень нравился: в нем не было ни решительности, ни самоотверженности.
Мне не надо было читать его мысли, чтобы понять: он здесь только ради потенциального успеха, который могли ему принести несколько эксклюзивных академических докладов по открытиям на Гюль.
— Пошевеливайся! — заорал я ему.
Ломило спину, во рту снова появился привкус крови.
Кензер склонился возле одной из стен разлома и возился с портативным сканером.
Я приказал всем остановиться и потопал обратно, поднимая черный налет своими тяжелыми сапогами, усиленными металлическим каркасом. И в самом деле, железноногий!
Думаю, сильнее всего меня раздражал не каркас, не его тяжесть или вынужденная люмпенская походочка, и даже не непонятно откуда берущийся привкус крови. Нет, хуже всего был мой холодный скальп.
К этому я действительно не мог привыкнуть. Креции пришлось обрить мою голову, чтобы внедрить в нее пучок нейронных и синаптических кабелей, приводивших в действие аугметические модули на моих ногах. Она молчала в течение всей процедуры имплантации. Даже по элементарным имперским стандартам выходило уродство. Но, учитывая, что мы находились посреди «нигде», лучшего они с Атрибасом сделать не могли.
Как говорится, нужда обязывает.
На моем лысом затылке зияла свежая рана, облепленная многочисленными гнездами подключенных к моему позвоночнику внедрений, которые пришлось встроить моему преданному медику, чтобы заставить работать аугметическую систему на ногах. Кабели в стальной оплетке выходили из моего черепа и сбегали вдоль хребта к сервоприводу, закрепленному на пояснице. Связка кабелей была приживлена к спине, образуя аккуратный аугметический «конский хвостик».
Со временем я мог бы к этому привыкнуть. Если бы у нас было это время. А если не было, то тем более какая, к черту, разница?
Я остановился возле Кензера. На монитор прибора ученого упала резкая тень.
— Что вы делаете?
— Делаю запись, сэр, — пробормотал он. — Здесь есть отметина. Все остальные стены были чистыми.
Я поглядел вниз. Согнуться мне было тяжело.
— Где?
Он извлек из своей сумки щетку-пульверизатор и сдул налет.
— Вот!
Небольшая спираль. Вырезанная на гладкой поверхности камня.
Она напоминала крошечную версию диаграммы, которую мы видели на Промоди, или уже просто невероятно крошечную копию лабиринта поверхности планеты.
— Записывайте быстрее и пойдем дальше, — сказал я и отвернулся. — Пойдемте же, — прокричал я через плечо.
И вдруг Кензер заорал, перекрикивая даже шквал лазерного огня.
Я посмотрел назад. Распластанный на земле Кензер был настолько изувечен свирепой стрельбой, что его едва можно было опознать. Огромная лужа крови стремительно растекалась вокруг него.
Но кто на него напал?
— Это еще что за черт?
Ожесточающая заурчала в моих руках, но как-то непривычно уныло.
Нейл присел возле меня, обводя окрестности дулом своего матово-черного хеллгана.
— Как, именем Терры, это произошло? — спросил он. — Льеф? Корл? Что наверху?
Я оглянулся. Гюстин и Крайн медленно возвращались к нам, вглядываясь в верхний край ущелья.
— Чисто. Над нами стрелков нет, — доложил Гюстин.
Я похлопал ладонью по холодному камню рядом с обнаруженной Кензером гравировкой. Стена была неподвижна.
Мы вновь двинулись вперед, следуя изгибу ущелья. Крайн прикрывал наш тыл. Примерно через пятьдесят метров он внезапно вскрикнул.
Мы вскинули оружие. Крайн лицом к лицу сошелся в перестрелке с двумя вессоринскими янычарами, с головы до пят закованными в броню. Его тело содрогалось от входящих в него разрядов, но, прежде чем рухнуть в пыль, он успел всадить очередь в лицевой щиток одного из вессоринцев.
Нейл и Медея накрыли второго наемника шквалом огня. Он упорно отстреливался. А затем его разнес на мелкие кусочки залп Кары.
— Позаботься о них! — приказал я Медее, кивнув на Нейла и Элину.
С левой руки Гарлона ободрало кожу, а у Элины были задеты мягкие ткани голени. Оба продолжали отмахиваться, наперебой заявляя, что чувствуют себя прекрасно. Медея открыла свой вещмешок в поисках перевязочных материалов.
Я осматривал трупы Крайна и вессоринцев.
— Откуда, мать их, они лезут? — спросил подошедший Гюстин.
Я не стал отвечать, а вместо этого извлек из заплечного чехла рунный посох и крепко сжал его, сфокусировав свои силы на стене ущелья. Пыль и прах эпох разлетелись в стороны, и на гладком камне проявилась еще одна спиральная отметина вроде той, что нашел Кензер.
— Диаграммы, — сказал я.
— Что, сэр? — не понял Льеф.
Я наклонился, плюнул на пальцы и провел рукой по спиральной метке, стараясь не обращать внимания на следы крови в слюне.
— Неудивительно, что Рейвенор не смог найти дверь. Мы ищем не в том измерении.
— Простите, но что за хрень вы имеете в виду? — спросил Льеф.
Он мне нравился. Своей вечной простотой.
— «Пришедшие из варпа» понимали пространство и время так, как мы даже не можем себе вообразить. В конце концов, они ведь были подвержены варпу. Мы видим все вокруг как геометрическое переплетение математически точно рассчитанных коридоров, лабиринт. Но все не так. Это место выстроено в четырех измерениях…
— Четыре-ех? — неуверенно протянул Гюстин.
— Ох, в четырех, шести, восьми… кто знает? Представь себе… вязаную ткань.
— Вязаную ткань, сэр?
— Да, все эти толстые переплетающиеся нити, такой сложный узор.
— Хорошо…
— А теперь представь вязальные спицы, создавшие его. Только спицы. Большие, негнущиеся и… простые.
— Ладно… — Перевязывая Нейла, Медея прислушивалась к разговору.
— Вся эта планета — только вязальные спицы. Негнущиеся, прочные, простые. А реальность Гюль — предмет одежды, который связан ими, что-то, чего мы не можем увидеть, нечто комплексное и мягкое, переплетенное вокруг спиц.
— Мне очень жаль, сэр, но я не поспеваю за вами, — произнес Льеф Гюстин.
— Не поспеваешь, — сказал я. — Чертовски верно. Вот метки на стене. Это что-то вроде миниатюрных карт, объясняющих, где находятся входы и выходы в глобальную реальность.
Гюстин кивнул, делая вид, что все понял.
— Ясно… Но, возвращаясь к теме, откуда вылезли янычары? — спросил он.
Я похлопал по твердой стене.
— Вот. Прямо отсюда.
— Но это же цельный камень!
— Только для нас, — сказал я.
Отправившись дальше, мы выстроились кругом, словно фаланга копейщиков во времена древних войн. С той стороны, где находился Рейвенор, доносились неистовые звуки сражения. Нейл угрюмо доложил, что больше не может связаться с кем-либо из отряда Скиннера.
Мы обыскивали стены в поисках очередных узоров.
— Здесь, сэр! Здесь! — воскликнула Кара.
Я подбежал к вырезанной в камне спирали и приказал:
— Ждите здесь!
Словно по мановению волшебной палочки, гладкий камень растворился. Секунду назад он был, а теперь его не стало. Мне навстречу выскочил вессоринский янычар, но Нейл снял его одним точным выстрелом.
Теперь Медея начала стрелять. Еще два наемника возникли из дальней стены ущелья.
Прятаться было негде. Не было вообще никакого укрытия.
Через мгновение по нам открыли огонь с третьей стороны.
Я отвечал из здоровенного автоматического «Гекатера», позаимствованного в арсенале «Потаенного света». Старый лазерный карабин Гюстина трещал рядом со мной, а чуть поодаль Элина увлеченно опустошала обойму своего пистолета.
Противники окружали нас. Мы попали в засаду. Я насчитал, по крайней мере, пятнадцать янычаров и одного тяжеловооруженного огрина. Нейла ранило в бедро, но, даже упав, он продолжил стрелять. В оковы на моей левой ноге ударил лазер.
Самое время вводить резервы.
— Черубаэль! — скомандовал я.
Он дрейфовал высоко над ущельем, следуя за нами, точно воздушный змей, но теперь спускался, набирая скорость, усиливая сияние ореола.
Создавая этого демонхоста, я проявил значительно больше осторожности. В дополнение к базовым, поспешным ритуалам, с помощью которых мы с Эмосом творили его в последние минуты нашего пребывания на «Иссине», я добавил на его плоть охранительные знаки и руны, чтобы укрепить его покорность. В отличие от своих предшественников, этот демонхост уже не мог проявить самоволие или взбунтоваться. Он уже не был клейменым теленком, требовавшим постоянного присмотра. Его оплетали и сковывали тройные печати, превращавшие его в раба. Мне было приятно думать, что хотя бы иногда меня чему-то учат собственные ошибки.
