мне кажется, ты ошибся… – тихо сказала Светлана.
– Я не ошибся, – упрямо сказал я. – Женщина, это ваши дети?
Женщина клюнула подбородком – и завалилась на «торпеду».
– Она сознание потеряла! – воскликнула Светлана.
– У нее шок от оборванного контроля! – ответил я. – Она марионетка! Ею управляли!
– Кто? – закричала Светлана.
– Эти… дети! – Я мотнул головой. – Это они – Двуединый!
Светлана заглушила мотор.
– Я так не могу! Я должна проверить!
– Огненный дождь прекратился, – задумчиво сказала Надя.
– Мог просто бензин закончиться. – Светлана вылезла из-за руля. – Я проверю…
– Стой! – Я выскочил следом. Поймал ее за руку.
Мы стояли возле машины, закупорившей собой весь переулок. За нами лежали два детских кресла, из одного торчала неподвижная ручка.
– Ты убил детей, – тихо сказала Светлана. – Ты…
Я поднял руку – и вал Силы покатился по переулку. Грубая, ненацеленная энергия. Простейшее заклинание – Пресс. И что особенно важно – остановить его можно только таким же простым методом. Выбросом чистой Силы.
Светлана смотрела на меня, закусив губу. Я чувствовал, что она мне не верит. Что ей сейчас безумно хочется остановить Пресс и кинуться к креслам, посмотреть, что там с детьми, попытаться им помочь…
Она мне не верила. Но ждала.
Пресс полз по переулку мутной дымчатой волной – это неторопливое и не слишком эффектное заклинание. За ним оставался ровный сверкающий снег, выглаженный до зеркальной глади. Кое-где попадались сплющенные, похожие на рисунок пивные банки. В одном месте – стеклянная аппликация бутылки. Еще в одном, после легкого хруста, образовалась проекция мусорной урны на плоскость, совершенно лишенная объема, спрессованная и вдавленная в асфальт.
Я как-то отстраненно подумал, что если действительно ошибся, то сейчас переулок станет похож на фильм ужасов. И что у меня последний шанс остановить Пресс. А еще я понял, что останавливать его не стану.
И в ту же секунду, когда Пресс готов был перемолоть и креслица, и детские тела, за мутной волной что-то взметнулось, дернулось, изменяя форму и размеры. Встречный толчок Силы – и мое заклинание исчезло.
Как и кресла с детьми. Вместо них стояли Светлый маг Денис и Темный маг Алексей.
Или правильнее будет сказать – их оболочки?
– Как понял? – спросил Денис. Голос у него был тот же, что и раньше. Ровно тем же тоном он говорил мне в офисе: «Здравствуйте, Антон». Парень он был вежливый, но ко всем предпочитал обращаться по имени.
– По комплексу причин! – выкрикнул я.
У меня изо рта шел пар. У Дениса – нет.
– Денис, если ты меня слышишь, – сказал я. – Если ты где-то там еще жив… пытайся сопротивляться! Это Сумрак. Это еще одно его проявление. Ты можешь бороться…
Денис засмеялся.
– Городецкий, ты так себя ведешь, будто меня злой маг воли лишил. Все совсем иначе, Городецкий! Я впустил его в себя!
Он протянул руку Алексею, тот шагнул с тротуара на проезжую часть. Маги взялись за руки.
– А теперь мы одно целое! – добавил Алексей.
Ну, все понятно. Обычный словесный понос одержимого. «Я сам впустил это в себя!», «Теперь я стал сильнее, мудрее и не потею!», «Когда я позволил Темному думать за меня – мир стал прост и понятен!».
– Как же я рада, Антон, – сказала Светлана и взяла меня за руку. – Как же я рада, что ты был прав!
Получилась какая-то смешная параллель между обеими составляющими Двуединого – и нами. И маги, и мы с женой стояли держась за руки.
Вот только за нами еще была дочь. И она не преминула спросить:
– Папа, а как ты на самом деле понял?
Не отрывая взгляда от Дениса и Алексея, я ответил:
– Доча, на самом деле все очень просто. Они ни разу не посмотрели на маму. Настоящий волшебник – это, конечно, очень интересно для ребенка. Но мама – важнее.
Надя рассмеялась.
Мы стояли, глядя друг на друга. Ожидая, кто сделает первый шаг. Это далеко не всегда выигрышная стратегия – делать первый шаг.
– У нас нет почвы для компромисса? – неожиданно спросила Светлана. – Каких-то возможностей для переговоров? В конце концов, когда-то ты общался с Иными, Двуединый, а не бросался в бой очертя голову.
И Денис, и Алексей синхронно покачали головами.
– Компромисс бывает с сильными, – ответил Денис.
– Вы к ним не относитесь, – поддержал его Алексей.
– Но вы медлите, – сказал я. – Похоже, мы не так уж и слабы? Возможно, мы и проиграем, но что, если при этом прикончим одного из вас? Тебе понравится быть Одноединым?
Алексей открыл рот, будто собираясь что-то сказать… Но промолчал. Они с Денисом развернулись – странно, нечеловечески, сцепленные руки будто прокрутились в плечах, – и бывшие Светлый и Темный двинулись прочь по переулку.
– Кажется, я заставил их призадуматься, – сказал я. – Или его? Как правильнее? Блин, не думал, что я так красноречив!
– Пап… – позвала сзади дочь. – Папа… Это не ты красноречив.
Я обернулся.
Тигр стоял рядом с Надей. В руках у него был картонный стаканчик с кофе, который он попивал через трубочку.
– Здравствуйте, Антон, – сказал Тигр. – Здравствуйте, Светлана. Да, наверное, это я их смутил. Извините, если помешал, сегодня действительно прекрасный день, чтобы умереть.
Глава 2
Кофейня была маленькой, жаркой, заставленной какими-то крошечными столиками с лампами в душно-красных плюшевых абажурах. Кроме кофе, там подавали коньяк и виски, канапе и крошечные пирожные. В общем, место сурово специализированное, недолго посидеть с хорошим кофе и съесть что-нибудь символическое.
Но кофе тут был хороший, не меньше дюжины сортов по происхождению – никарагуанский, бразильский, кенийский, кубинский, коста-риканский…
– Любишь это место? – спросил я Тигра.
Он кивнул, затянулся сигаретой.
– Да…
– Чувствую себя виноватым, – сказал я. – Уж не от меня ли эта вредная привычка?
– От тебя, – согласился Тигр. – И кофе тоже.
Я нахмурился, вспоминая.
– Кофе я тогда не пил…
– Тогда – нет. Но ты думал о том, что сейчас бы еще чашку кофе…
– Трудно с вами, богами, – принужденно рассмеялся я. Посмотрел на дочь – она выглядела самой спокойной из нас. Она вообще органично смотрелась в этой кофейне, полной в основном молодежи от пятнадцати и до тридцати. Я обратил внимание, что здесь практически никто не пил алкоголь, только кофе. Странно, меняются поколения, уходят старые модели поведения, уходят мифы… Мало кто за пределами России понимает, что нынешняя Россия уже не хлещет водку по поводу и без. Да и не курит – Тигр был единственным исключением.
– Хочешь? – спросил Тигр.
– У нас нельзя курить в помещении, – мрачно ответил я. – Мы же культурные люди, на дворе двадцать первый век.
– Держи. – Тигр протянул мне пачку. – Никто не заметит, что ты куришь. И дым никому не навредит. Даже тебе. И это будут самые вкусные сигареты в твоей жизни.
– Тебе бы в табачном бизнесе работать, – пробормотал я, беря пачку. Такой я никогда не видел – сигареты назывались «Сумеречные», содержание никотина было указано нулевым, содержание смол «–0,6».
– При курении очищают легкие, – сказал Тигр. – Хорошая бизнес-идея?
– Мне кажется, ты опасно очеловечился, – заметил я, снимая
