– Вперед! – приказал Лотар, и из группы вышел человек с десятифунтовым молотом. Замок разлетелся от первого же удара, дверь сорвалась с петель.
Лотар вошел первым. Гостиная была пуста, и он побежал в спальню.
Лоренс у него за спиной крикнул:
– Pasop! Осторожней! Он может быть вооружен.
Но Лотар хотел помешать Якобусу добраться до окна и выпрыгнуть.
Дверь ванной была закрыта, за ней лилась вода. Лотар нажал плечом, и дверь распахнулась. Инерция внесла его в ванную.
Якобус стоял у раковины, он вытряхивал таблетки из флакона и совал в рот. Щеки его раздулись, он давился и с трудом глотал.
Лотар стволом револьвера ударил по руке, державшей флакон, и бутылочка упала в раковину. Он схватил Якобуса за длинные волосы и заставил опуститься на колени. Большим и указательным пальцами разжал челюсти и вытащил разжеванные таблетки изо рта.
– Немедленно скорую, промывание желудка, – крикнул он Лоренсу. – И сделайте анализ этих таблеток: этикетка и содержимое.
Якобус сопротивлялся, и Лотар ударил его открытой ладонью по лицу. Якобус заскулил и затих, и Лотар глубоко засунул указательный палец ему в горло.
Задыхаясь, рыгая, Якобус снова начал отбиваться, но Лотар легко удерживал его. Он водил указательным пальцем по окружности горла и держал его там, даже когда по его руке полилась горячая рвота. Наконец удовлетворенный, он оставил Якобуса лежать в луже собственной рвоты и стал мыть руки в раковине.
Вытерев руки, он схватил Якобуса за воротник. Поднял на ноги, втащил в гостиную и толкнул в кресло.
В квартире уже работали Лоренс и группа следователей.
– Фотографию сделали? – спросил Лотар, и Лоренс протянул ему желтовато-коричневый конверт.
Якобус обмяк в кресле. Его рубашка была заблевана, нос и глаза покраснели, из них текло. Угол рта, куда вставлял палец Лотар, был порван. Якобус сильно дрожал.
Лотар просмотрел содержимое конверта и выложил на кофейный столик перед Якобусом блестящую черно-белую фотографию.
Якобус посмотрел. Это был снимок изувеченного тела ребенка в луже крови и с палочкой от леденца в руке. Якобус заплакал. Он всхлыпывал, давился и отворачивал голову. Лотар встал за его креслом, схватил за голову и заставил смотреть.
– Смотри! – приказал он.
– Я не хотел, – прошептал Якобус. – Я не хотел, чтобы так случилось.
Холодная белая ярость покинула Лотара, он выпустил голову Якобуса и сделал неуверенный шаг назад. «Я не хотел». Точно то же самое сказал он, когда стоял над черным парнем, прижимавшим к груди голову мертвой девушки, и красная кровь из ее ран лилась в пыль Шарпвилля.
Неожиданно Лотар почувствовал себя усталым и больным. Остальное может сделать Лоренс, но Лотар заставил себя подавить отчаяние.
Он положил руку на плечо Якобуса, и это прикосновение было неожиданно мягким и сочувственным.
– Ja, мы никогда не хотим ничего такого, и все равно они умирают. А теперь твоя очередь, Кобус. Твоя очередь умирать. Пойдем.
* * *
Арест был произведен спустя шесть часов после взрыва, и даже англоязычная пресса вовсю трубила об успешности полицейского расследования. На первых полосах всех газет красовались фотографии полковника Лотара Деларея.
Шесть недель спустя Верховный Суд в Йоханнесбурге признал Якобуса Стандера виновным в убийстве и приговорил его к смертной казни. Две недели спустя Апелляционная коллегия в Блумфонтейне отказала ему в просьбе о помиловании, и была назначена дата казни. Через несколько дней после решения Апелляционной комиссии было сообщено о присвоении Лотару Деларею звания бригадира [110].
* * *
Рейли Табака прибыл в Кейптаун во время суда на Стандером. Вернулся он тем же путем, что и уплыл: матросом грузового судна под флагом Либерии.
Его документы, хотя и выданные на имя Гудвилла Млазини, были подлинными. Он быстро миновал таможню и иммиграционную службу и, повесив сумку через плечо, пошел по берегу к главному железнодорожному вокзалу Кейптауна.
Добравшись на следующий вечер до Витватерсранда, он сел в автобус до «Фермы Дрейка», и появился в доме, который снимала Виктория Гама. Вики открыла дверь, держа за руку ребенка. Из маленькой кухни доносился запах еды.
Увидев его, она сильно вздрогнула.
– Рейли, заходи быстрей.
Она втащила его в дом и заперла дверь.
– Тебе нельзя было приходить сюда. Ты знаешь, я под запретительным ордером. За домом следят, – сказала она, подходя к окну и отодвигая занавеску. Потом вернулась туда, где он стоял посреди комнаты, и стала разглядывать его.
– Ты изменился, – негромко сказала она. – Теперь ты мужчина.
Тренировки и лагерная дисциплина оставили свой след. Рейли стоял прямо и напряженно, от него исходило ощущение энергии и силы, которое напомнило ей Мозеса Гаму.
«Он стал одним из львов», – подумала она и спросила:
– Зачем ты пришел, Рейли, и чем я могу тебе помочь?
– Я пришел освободить Мозеса Гаму из бурской тюрьмы – и объясню тебе, чем ты можешь мне помочь.
Виктория радостно вскрикнула и прижала к себе ребенка.
– Говори, что я должна сделать, – попросила она.
Он не стал ужинать с Викторией, даже не присел в дешевое кресло.
– Когда у тебя следующее свидание с Мозесом? – спросил он негромким, но сильным голосом.
– Через восемь дней, – ответила она, и Рейли кивнул.
– Да, я знал, что скоро. Это часть нашего плана. Вот что ты должна сделать…
* * *
Когда тюремный паром с Викторией и ее сыном отошел от кейптаунской пристани, чтобы они могли осуществить свое право раз в полгода видеть заключенного, Рейли Табака находился на борту одного из траулеров-краболовов, стоявшего у ремонтной верфи во внешней гавани. Как и остальные матросы, Рейли был в синем свитере, в дождевике и рыбацких сапогах. Он делал вид, что работает на передней палубе над ловушками для крабов, но на самом деле внимательно изучал паром, когда тот прошел мимо, направляясь к молу и к выходу из гавани. Рейли видел царственную фигуру Виктории на корме. Она была в своем желто-зелено-черном кафтане – цветов АНК, что неизменно приводило в ярость тюремщиков.
Когда баркас вышел из гавани и повернул к низкому, похожему на спину кита силуэту острова Роббен далеко в заливе, Рейли прошел по восьмидесятифутовой палубе траулера и поднялся в рубку.
Капитан траулера – полный цветной мужчина, одетый, как Рейли, в свитер и водонепроницаемый плащ. В отеле «Лорд Китченер» в Лондоне Рейли встречался с его сыном, участником восстания в Ланге [111], который сразу вслед за этим бежал из страны.
