спустя полвека — уже нет. Правда, лет через двадцать оно снова станет элитным, как и вся недвижимость в центре столицы.
Тачка тормознула у нужного мне подъезда. Я рассчитался с водилой и выбрался из салона. Уже стемнело, но до полуночи было еще далеко.
В подъезде оказался консьерж, что в общем понятно, все-таки домик не простой. Я назвал свою фамилию, а затем фамилию, имя, отчество и номер квартиры дяди, но въедливый дедок все-таки позвонил ему. Получив подтверждение того, что меня ждут, он мотнул головой — проходи. Я вызвал лифт — древний, в обшитой металлической сеткой шахте. Дверь шахты, как и дверь кабины, нужно было открывать и закрывать самостоятельно. Когда-то этим занимались особые люди — лифтеры, но сейчас их повсеместно сократили.
Я вышел на седьмом этаже и увидел открытую дверь, в проеме которой стоял довольно рослый мужчина лет шестидесяти. На нем были домашние тапочки, брюки и халат, простеганный ромбами. Волосы хозяина квартиры поблескивали сединой, а вот лицо, несмотря на морщины, очень напоминало то, которое я вижу в зеркале, когда бреюсь или чищу зубы. Так что сомневаться не приходилось — это и есть Андрей Ростиславович Данилов — мой дядя по отцовской линии. Ну не совсем мой, но все-таки.
— Саша! — произнес он, и голос его осекся.
Шагнув к нему, я протянул руку, и дядя не только ее пожал, но и обнял меня.
— Проходи-проходи, — пробормотал он, пропуская в просторную, щедро освещенную прихожую.
Родич вручил мне тапочки и принял, как воспитанный человек, дубленку. Я разулся, сунул ноги в тапочки и направился в большую комнату за остекленными двустворчатыми дверями. Войдя, я огляделся. Да, я не ошибся. Живет Андрей Ростиславович зажиточно. Старинная мебель, картины на стенах, дорогая люстра — видать из натурального горного хрусталя. В застекленных шкафах книги с позолоченными корешками, какие-то вычурные статуэтки. А в углу телевизор, явно не отечественного производства, а в тумбочке, за стеклянной дверцей — видеомагнитофон.
— Ты голоден? — спросил дядя.
— Да поел бы, — откликнулся я.
— Тогда давай я тебе что-нибудь поставлю, а сам приготовлю ужин, — сказал Данилов-старший.
Он подошел к видику, взял кассету, вставил ее, включил телек. На экране замелькали полосы, потом зазвучала смутно знакомая музыка. Увидев титры, я усмехнулся. Это было начало фильма «Кулак ярости» с Брюсом Ли в главной роли. Да, дядя по нынешним временам не только богат, но и крут. Эх, вот бы моим пацанам этот фильм показать! И не только его. Пока я следил за приключениями мастера боевых искусств Чэнь Чжэня, Андрей Ростиславович соорудил ужин. Видать, у него все было готово, оставалось только разогреть горячее. Он нагрузил блюда на столик на колесах и прикатил тот в большую комнату.
У меня сразу слюнки потекли, когда я увидел стейки, заливную осетрину, оливье, черную икру. К этому набору блюд дядя присовокупил бутылочку французского коньяка. Покуда на экране Чэнь Чжэнь восстанавливал справедливость, мордуя врагов, мы накатили по рюмочке и накинулись на закуску. Стейк оказался сочным, точно таким, какой я люблю. Я уж молчу про осетрину и икру. И вообще Данилов-старший мне начинал нравиться. Странно, что Пелагея Ивановна считает его зазнавшимся. Нормальный, вроде, мужик…
— Как мама? — спросил он.
— Ничего, здорова, — откликнулся я. — Я же сейчас работаю в Литейске, после института, по распределению, а она по-прежнему — в Тюмени. Недавно, правда, приезжала.
— Прости, — пробормотал Андрей Ростиславович. — Я не знаю, кем ты работаешь?
— Я учитель физкультуры.
— Понятно, — кивнул он. — Хочешь, похлопочу, чтобы тебя перевели в Москву?.. Тренером в какое-нибудь спортобщество. Поживешь у меня. Я все равно — один на три комнаты.
— А почему один?
Данилов-старший пожал плечами.
— Не сложилось с женитьбой, — вздохнул он. — Я старый холостяк, Саша… Не бери с меня пример.
— Я и не беру, — буркнул я. — У меня жена есть. Мы, правда, пока не расписаны.
— Не тяни с этим делом, — посоветовал дядя. — А то будешь как я, на старости лет куковать.
— Да ты еще не старый.
— Спасибо!.. Только вот, что я тебе скажу… Все это, — он обвел рукой комнату, набитую антиквариатом, — я завещаю тебе. Ведь ты мой единственный наследник.
— Благодарю, дядя Андрей, но пока я не собираюсь в Москву перебираться. У меня жена, ученики, друзья…
— Ну так и я не собираюсь завтра умирать, — усмехнулся он. — А о завещании никогда не вредно подумать заранее.
— Твоя воля! — сказал я и наполнил рюмки. — Давай, за твое здоровье!
Мы чокнулись. Выпили. Я взглянул на часы. Пора было вернуться в квартиру Телегиной и ждать начала операции. Туда должна приехать группа, которая будет сопровождать меня во время оной. От Андрея Ростиславовича не укрылось, что я смотрю на циферблат.
— Торопишься?
— Да, у меня очень важные дела.
— Если хочешь, я могу подвезти.
— Не откажусь.
— Тогда я иду собираться.
Он поднялся и ушел в спальню. Я сидел пялился на экран, где герой Брюса с ноги добивал врагов.
— Слушай, — окликнул меня Данилов-старший, — а ты не обидишься, если я что-нибудь подарю?
— Только не картину, — проговорил я.
— Тогда что-нибудь современное… Хочешь этот видеомагнитофон?
Я опешил.
— Шутишь?
— Ничуть… Да он мне и не нужен. Я и не смотрю его никогда. А ты молодой, тебе нужнее… Ну и кассеты забирай, сколько есть…
Андрей Ростиславович вышел из спальни, одетый в спортивный костюм. Шлепая тапками, утопал в прихожую и принес фирменную коробку. Отключил видак, отсоединил провода и все это упаковал. Потом взял адидасовскую сумку — настоящую, а не такую, как у меня в Литейске — и набил ее видеокассетами. И протянул мне.
— Держи, — сказал он. — И еще…
Данилов-старший подошел к одному из шкафов, порылся там и вытащил серую книжечку. Я и не сразу вспомнил, что это? А потом меня осенило. Сберкнижка!
— Держи! — сказал дядя и сунул мне ее. — Она на предъявителя.
Открыв и увидев сумму вклада, я остолбенел. Сорок тысяч! Он что — шутит?
— А ты уверен? — спросил я. — Это же такие деньжища!
— Уверен! — отмахнулся родич. — Я думаешь, для кого копил?.. Для тебя и копил!.. Жаль, Серега не дожил… Он бы гордился таким сыном…
