Гитлеру невероятно повезло, что теперь его судьбой занялась контрразведка: в противном случае уже в 1908 или 1909 году наступил бы окончательный исход его только начинавшегося жизненного пути: смертный приговор или длительный каторжный срок (практически минимум до революции 1918 года!) с абсолютно четким разъяснением гнусной сущности совершенных им преступлений. Едва ли это позволило осуществиться его дальнейшей политической карьере.
Но зато не повезло всему остальному человечеству!
Контрразведчиков вовсе не беспокоили вопросы торжества правосудия — их волновало совсем другое. Парнишка из провинции, убивавший родственников направо и налево, мог оказаться бесценным подарком для будущих задумок австрийских рыцарей плаща и кинжала. Ведь такие люди всегда руководствуются принципом: целесообразно это или нет — как и сам Гитлер!
И за Гитлера взялись плотно и всерьез — вовсе не для того, чтобы его наказать.
Как тут не вспомнить Гестапо-Мюллера?!
Нельзя утверждать, что контрразведчикам совершенно сразу стало все ясно и понятно: впечатления — впечатлениями, но нужны были и доказательства — без них оказывались бы невозможны ни обвинения в уже совершенных преступлениях, ни последующая вербовка с помощью шантажа разоблаченного героя на абсолютно грязные роли — а какие еще роли можно было бы предоставить столь беззастенчивому и аморальному убийце?
Первое, что следовало выяснить в кратчайшие сроки, это то, действительно ли располагал Гитлер крупными суммами нелегальных денег. Если это подтверждалось, то тем самым круг обвинений замыкался. Затем следовало брать Гитлера за горло, а для этого вытрясать из него безвозвратно по возможности все имеющиеся у него деньги.
Сложившаяся ситуация подсказывала вполне естественные ходы для этого, не сулившие Гитлеру ничего хорошего.
И Гитлер, и контрразведчики двинулись навстречу друг к другу: они — вполне сознательно и расчетливо, а он — наощупь и ошибочно полагая, что движется совершенно самостоятельно — и вовсе не к ним навстречу.
Почти наверняка первым в оборот был взят Кубицек — он находился под рукой, более всех остальных знал о своем ближайшем друге, хотя о многом не догадывался, и располагал массой сведений, полезных для будущих вербовщиков самого Гитлера.
Не случайно Кубицеку так запомнилась встреча с «фабрикантом». Не случайны и предельно осторожные формулировки Кубицека в его рассказе, адресованные, несомненно, к самому Гитлеру: Кубицек не отрицал, что помнил многое, но демонстрировал предельную сдержанность и лояльность. Мог Кубицек подчеркнуть этим рассказом и то, что запомнил черты лица этого «фабриканта».
Характерно, что после этих показаний Кубицека, сделанных, как упоминалось, в 1938 году, и произошла личная встреча Кубицека с Гитлером в августе 1939 года. Гитлеру теперь понадобилось лично проинспектировать потенциальный источник возможных неприятностей — в то самое время, когда он и принимал самые серьезные политические решения в своей жизни!
Вовсе не исключено, что Кубицек, явно умевший четко излагать собственные мысли и впечатления, при этой встрече дал понять Гитлеру, что его истинные воспоминания уже записаны, тщательно запрятаны и никогда не будут опубликованы, если только жизнь Кубицека не прервется насильственной смертью. Сам же Кубицек ни на что дополнительное не претендовал.
Такое поведение и такие аргументы Кубицека должны были успокоить якобы всесильного диктатора. Но в его интересах было самому проявить инициативу и как-то материально отблагодарить Кубицека. Факт тот, что Кубицек уцелел до послевоенных времен.
В свое время Кубицек, очевидно, также проявил лояльность к Гитлеру: будучи не в силах прервать свое общение с агентами полиции, возможно — с тем же самым «фабрикантом», Кубицек, однако, предупредил Гитлера — тот и скрылся в ноябре 1908. Позднее они поддерживали контакты достаточно конспиративно: Гитлеру тоже было интересно и полезно знать, чем же интересуются его противники. Кубицек, таким образом, оказался тогда «двойным агентом»!
Информация Кубицека уже должна была убедить контрразведку в правильности избранного направления, и нужно было приниматься за деньги Гитлера.
Пока неясно, как же конкретно все это развивалось позднее: то ли контрразведчики сразу подставили Гитлеру своих собственных доверенных людей, то ли сам Гитлер обзавелся поначалу нейтральными доброжелателями и доверенными лицами, а уже позднее они его и сдали контрразведке по инициативе последней!
Австрийская контрразведка вынужденно должна была уделять значительное внимание массовому потоку еврейских мигрантов, о котором упоминалось выше: среди этих людей должно было быть немало иностранных агентов.
Еврейский национальный характер вовсе не чужд шпионажу (надеемся не быть обвиненными в антисемитской шпиономании!), евреи вынужденно или добровольно шпионили и против России, и в ее пользу, а последующая история ХХ века дала массу имен замечательных разведчиков-евреев (хотя прославившийся разведчик — это просто абсурд: лучшие разведчики обречены умирать безвестными!). Понятно, что австрийским властям нужно было держать с ними ухо востро, а евреи могли оказывать австрийской контрразведке немалую пользу.
Вот пример, рассказанный Ронге, относившийся уже к военному времени: «в середине мая 1915 г. в Вене один портной совершенно случайно встретил в ресторане одного офицера, которому он незадолго до того пришивал капитанские знаки различия. Портной обратил внимание на его поведение, несвойственное офицеру»[1093] — и немедленно донес в контрразведку. Подозреваемого «задержали для выяснения личности. Задержанный попросил разрешения пойти в уборную и там застрелился. В канализационной трубе было обнаружено 14 ассигнаций по тысяче крон и бумажные рубли, а на его квартире — компрометирующие документы и удостоверения, обычные для русской разведки. /…/ Перед смертью он сознался, что родом он из Галиции /…/ и состоял на службе царской охранки».[1094]
Как можно в чем-то сознаваться, уже будучи застрелившимся — мало понятно; столь же непонятен и обратный ход возможных событий: как можно застрелиться уже после сделанного признания в шпионаже? — ниже нам придется столкнуться со вполне похожей ситуацией!
Разумеется, данный персонаж (был он русским шпионом или нет) был убит и ограблен сотрудниками контрразведки, а еврей портной сыграл роль наводчика. Характерный эпизод и для книги Ронге, и, несомненно, для нравов того времени!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
