Это чума, чума, настоящая духовная чума, хуже той черной смерти, которой когда-то пугали народ».[1096]
Так и хочется посочувствовать беспомощному сироте, лишенному родителей, дедушек и бабушек, которые могли бы ему помочь, а вместо этого ему приходилось искать помощи в синагоге — среди грязных и вонючих евреев!
Мазер приводит неверные, на его взгляд, мнения, высказываемые по поводу таких столкновений Гитлера с евреями: «Показательным в ряду многочисленных сомнительных свидетельств психологов и психиатров является вывод Александра Митчерлиха, который утверждает, что в период с 1912 по 1914 г. Гитлер страдал «манией преследования», которая в значительной степени определяла его решения и образ действия вплоть до самой смерти. Он предполагает, что эта «мания» стала следствием описанной Гитлером в «Майн кампф» встречи с евреем в длинном кафтане».[1097] Между тем, такое наблюдение почти совершенно точно отражает то, что происходило тогда с Гитлером.
Чем отличается поведение человека, страдающего манией преследования, от поведения человека, подвергающегося вполне реальному преследованию? С точки зрения принципов поведения жертвы — ничем: различие лишь в объективных обстоятельствах, окружающих человека!
Гитлер в Вене (да и потом, но это мы уже не имеем возможности подробно излагать в данной книге) подвергался самым настоящим преследованиям, а в них принимали определенное участие вполне реальные евреи в настоящих кафтанах!
Гитлер притом (посмотрите вышеприведенный текст из «Майн Кампф») не настаивал на решающей роли этих евреев в тех грязных историях, относительно смысла которых он предпочел не распространяться (это очень заметно!); он был готов признать даже единичность и ограниченность ролей, игравшихся евреями наряду с кем-то еще в каких-то эпизодах этих грязных историй! Но обижен он оказался в наибольшей степени именно на евреев: кто-то другой был изначально противником, а вот евреи-то его предали — несмотря на все его доверие к ним!
Мы не случайно сравнили общежитие, где поселился Гитлер, с тюрьмой — оно действительно многим ее напоминает.
Начнем с того, что у этого заведения не было ничего общего со всякими ночлежками для бездомных и даже с общежитиями для слабо оплачиваемой публики — студентов, сезонных рабочих и т. д.
Общежитие было довольно значительных размеров: в нем было 544 спальных места, а ограничивающим условием для пребывания было требование не превышения личных доходов 1500 кронами в год[1098] (не очень низкий, заметим, уровень!) — этим, очевидно, оправдывались какие-то социальные льготы, положенные постояльцам.
Стоимость проживания в отдельной комнате (каковой пользовался и Гитлер) составляла 0,5 кроны в сутки — это в полтора раза выше того, что обычно тратил Гитлер, снимавший комнаты в частных квартирах с весны 1908 по осень 1909 года.[1099]
Общежитие это, следовательно, являлось для постояльцев по материальному уровню чем-то средним между съемкой площади в частном секторе и проживанием в недорогих венских отелях, стоимость чего была несколько выше.
Под стать этому была и публика, заселявшая общежитие. Она делилась на две категории: постоянно живущие (к ним с лета 1910 относился и Гитлер), каковыми были отставные одинокие офицеры не в самых высших чинах, а также одинокие гражданские пенсионеры, и временные — коммивояжеры, командировочные из провинции — военные и гражданские и т. д.[1100]
«/…/ картину и весь быт общежития определяли деклассированные элементы — какие-то авантюристы, обанкротившиеся торговцы, игроки, нищие, ростовщики, отставные офицеры — словом, люмпены из всех уголков Дунайской монархии, ну и, наконец, так называемые торгаши — евреи с восточных окраин империи, пытавшиеся торговлей старьем или вразнос поправить свое материальное положение. Их объединяла общая нищета, а разъединяло жадное желание вырваться из нее, совершить прыжок наверх, чего бы это ни стоило /…/»[1101]
Насчет нищеты — тут несколько преувеличено: стоимость проживания свидетельствует сама за себя. Да и нищета отставных офицеров — это нечто не совсем понятное, особенно если отставка сопровождалась положенной пенсией за выслуженные годы.
Один из немногих постояльцев, ухитрившихся заметить абсолютно неприметного в те годы Гитлера, позднее вспоминал: там жили «люди с академическим образованием[1102], потерпевшие по тем или иным причинам кораблекрушение, торговые служащие, офицеры в отставке и пенсионеры».[1103]
Понятно, чем была эта странная полутюрьма-полуказарма: своеобразным отстойником потенциальных кадров, подходящих для вербовки, а также местом проживания в Вене уже завербованной провинциальной агентуры, периодически появлявшейся с отчетами о работе и для получения новых заданий. Понятно, что всю эту публику старались держать в стороне от потенциально враждебных глаз; в отеле, открытом для появления всех желающих, это было невозможно, а в частных квартирах, рассредоточенных по городу, было бы также невероятно трудно обеспечивать свободу от посторонних наблюдений, да и вообще эффективно и экономно поддерживать функционирование столь децентрализованной системы. Общежитие было идеальным решением всех таких проблем. А необходимая изоляция, которая должна была отсекать отдельных постояльцев друг от друга в каких-то конкретных сюжетных ситуациях, могла достигаться тем, что в Вене было не одно, а по меньшей мере четыре таких общежития[1104] — четыре своеобразных лагеря для перемещенных лиц, признанных шпионских гнезд уже после Второй Мировой войны!
Все эти наши утверждения доказываются тем простейшим соображением, что если бы такой вертеп не находился под полным контролем австрийской контрразведки, то он наверняка сделался бы заповедником для множества иностранных разведок!
Совершенно естественно, что Гитлер на завершающей стадии его вербовки и был помещен в такое учреждение под присмотр всей этой массы шпионов и их руководителей нижнего уровня.
Гитлер «принадлежал к небольшой группе постояльцев, приобретших уже некие льготы (ему, например, разрешалось рисовать в читальном зале), которые считали себя «интеллектуалами» и демонстративно противопоставляли себя временным постояльцам, считая их ниже себя».[1105] Это отчетливо напоминает социальную иерархию тюремных заключенных, в которой верхний слой занимается преступниками с длительным сроком, вполне имеющими право глядеть сверху вниз на мелкую сволочь, ненадолго заполняющую множество соседних камер!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
