Ив тихонько пересек тамбур и, приложив ладонь к створке, легко надавил. Старый Упитанный Умник не очень любил всякие новомодные электронные штучки, которые можно испортить, находясь за сотни миль от них, достаточно просто взломать коды доступа в компьютеризированную систему охраны, и, хотя, естественно, таких штучек в системе охраны банка было великое множество, его апартаменты наряду с ними были оборудованы в… феодально-японском стиле. Этакий современный вариант «соловьиных полов» — например, левая створка его внутренней двери приоткрывалась на пару миллиметров совершенно бесшумно, а потом начинала дико скрипеть. Ив остановил створку на грани скрипа и приник к образовавшейся щели. Все происходило так, как он и предполагал. Герцог Икрума, подпираемый по бокам двумя телохранителями, навис над Аароном Розенфельдом своей багровой рожей и рычал:
— Это ваше окончательное решение?!! Старый Упитанный Умник, сохраняя полнейшую невозмутимость, ядовито заметил:
— Если вы плохо слышите, могу заказать вам слуховой аппарат. — Розенфельд отбросил маску невозмутимости и откровенно ухмыльнулся: — А если ваше могучее великолепие страдает болезнью пророка Астаты, то, как я слышал, во «Второй национальной» неплохо делают вживление адаптивного слухового нерва.
По-видимому, это оказалось последней каплей. Герцог в бешенстве взревел, телохранители выхватили парализаторы и… мягко опрокинулись на ковер, покрывающий пол кабинета. Ив, навскидку заваливший обоих герцогских телохранителей из своего «кей-бульдога», толкнул дверь, она заскрипела, и герцог, растерянно смотревший на своих людей, неожиданно рухнувших на пол, дернулся и затравленно оглянулся на входящего в кабинет Ива. Тот демонстративно убрал свой парализатор в папку и, шагнув в сторону четким, даже каким-то молодцеватым движением, указал герцогу на дверь:
— Прошу, ваше могучее великолепие. Ваши люди будут доставлены в «Элидей плаза», как только придут в себя. Должен предупредить, что это произойдет не ранее чем через полтора-два часа.
Однако герцогу оказалось мало подобного урока. Он ринулся к двери и, пинком распахнув ее, закричал:
— Ко мне, мои солдаты! Ко мне! Выжжем дотла это приста-а-а… — Он осекся, увидев, как спина последнего из его солдат, понуро волокущего на себе парализованного центурия, исчезает за входными дверями, полускрытая от всеобщего обозрения дюжими охранниками из службы безопасности банка, упакованными в антипарализаторную броню.
Несколько мгновений герцог тупо смотрел на захлопнувшуюся дверь приемной, потом повернулся к мистеру Розенфельду, пытаясь придать своей физиономии оскорбленное и разгневанное выражение, но неожиданно икнул, что окончательно выбило его из колеи, так что ему ничего не оставалось, как отвернуться с обиженной миной. Ив вопросительно взглянул на шефа, но тот сидел не отрывая глаз от герцога, для которого приготовил, если он паче чаяния повернется, нарочито ехидную улыбку. И Ив решил тоже добавить герцогу, так сказать, ежей под мышки. Он изобразил скабрезнейшую из своих улыбок, демонстративно вытащил свой парализатор и, подойдя вплотную к герцогу, сказал самым что ни на есть саркастическим тоном:
— Впрочем, мы можем доставить вас ВМЕСТЕ с вашими людьми, и тоже через полтора часа.
Герцог затравленно оглянулся, вздрогнул, наткнувшись на улыбку Старого Упитанного Умника, дрожащими руками закинул на плечо полу плаща и торопливым шагом покинул кабинет. Ив проводил его взглядом, прикрыл дверь и по знаку мистера Розенфельда подошел к столу.
Как только дверь закрылась, Аарон Розенфельд убрал со своего лица ехидную маску и устало потер веки. Потом поднял на Ива смеющиеся глаза:
— По-моему, герцог покинул наш банк совсем не так, как в него вошел. Я бы сказал, как ощипанный кур.
— Петух, — поправил Ив.
— Что?
— Курицу мужского пола называют петух, — невозмутимо пояснил Ив.
Несколько мгновений Старый Упитанный Умник недоуменно смотрел на него, потом побагровел и… расхохотался. Успокоившись, он серьезно посмотрел на Ива и покачал головой:
— Ты быстро прогрессируешь, мой дорогой. Нам просто приятно было смотреть, как ты осаживал этого надутого индюка герцога, будто Моисей фараона египетского.
Ив стоял с невозмутимым видом, прекрасно понимая, что не стоит и спрашивать, кому это — нам. Решив наконец, что пауза длилась достаточно, чтобы шефу стало ясно — он не собирается задавать глупых вопросов, Ив укоризненно покачал головой:
— Вы рисковали. Следовало сразу вызвать охрану. Розенфельд усмехнулся:
— Отнюдь. У меня слишком хороший секретарь, чтобы я забивал себе голову еще и вопросами безопасности. — Он немного помолчал, с улыбкой разглядывая Ива, и добавил: — А вот ты действительно рисковал. Незачем было так дразнить этого типа.
Ив пожал плечами:
— Мне показалось, этого хотели и вы сами. Старый Упитанный Умник посуровел:
— Этот Сморт имел наглость явиться сюда, имея на своей совести кровь одного из моих людей. Ив удивленно раскрыл глаза:
— Но почему тогда вы сразу не отказали ему?
— Я подозревал его, но полностью удостоверился в этом всего за несколько минут до его появления.
Было видно, что Розенфельду больше не хочется говорить на эту тему. А Иву вдруг пришло в голову, что еще полгода назад он вряд ли осмелился бы столь вольно разговаривать с мистером Розенфельдом. В самом начале, когда Ив только начал исполнять обязанности секретаря, Старый Упитанный Умник обращался с ним очень жестко. Когда Ив появился в приемной, за секретарской консолью никого не было. Полонский, лично препроводивший его к рабочему месту, показал на консоль и равнодушно буркнул:
— Приступай.
Ив в нерешительности остановился, оглядывая приемную, — по его разумению, тут должен был находиться хоть кто-то, чтобы ввести его хотя бы в общих чертах в курс дела. Но, кроме него и Полонского, в приемной никого не было. Что ж… Ив подошел к консоли. Когда он опустил на рабочее кресло свой сухой, жилистый зад, входная дверь легонько хлопнула и, подняв глаза, он увидел, что остался один. Лишь через неделю до него дошло, что, судя по всему, Старый Упитанный Умник решил устроить ему настоящее испытание. Во-первых, Ива так никто и не проинструктировал, а во-вторых, мистер Розенфельд спрятал маску старого доброго дядюшки и натянул другую — строгого шефа, не спускающего персоналу ни малейшего промаха. После того как за один-единственный день мистер Розенфельд несколько раз подряд сделал ему внушение, кратко, но таким ледяным тоном, что Ив покрывался холодным потом, в душе его проснулась злость. Он стиснул зубы и вцепился в работу как цепной пес. Первые два месяца он спал по два часа в сутки, причем тут же — на диванчиках в приемной, да и в течение следующих месяцев частенько оставался ночевать здесь же. Он похудел на девять фунтов, хотя и раньше не отличался особой полнотой, написал новую систему управления базой данных для своей консоли, перелопатил все директории, научился варить изумительный кофе, собрал досье на полторы сотни наиболее влиятельных лиц, отметки о визитах которых он нашел в файлах рабочего дневника за последние восемь лет, научился читать настроение посетителей по малейшим движениям лицевых мускулов и приобрел еще кучу всяких навыков, о существовании большинства из которых он даже не подозревал. И наконец, за две недели до окончания первого года его секретарства один из посетителей, выйдя из кабинета Старого Упитанного Умника, вдруг остановился, с интересом глядя на Ива, потом шагнул к нему и протянул визитную карточку:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
