ОЛЯ. Социалистический реализм, социалистическая литература, литературоведение нанести сокрушительный удар, рецидив, буржуазный национализм, космополитизм, незыблемый, великая традиция, активные строители… (Пауза.)
ЭРА. Написала. Давай!
ОЛЯ. Руководящая и направляющая сила, широкий простор. Широкий простор.
САША. Ну ладно, раз так. Спасибо, Оля.
Звонки.
ЛИКА (наконец подняла голову). Саша, придет машина, тебе надо будет поработать. Я даю им свой диван, Эра, это мой диван, свое барахло выгреби. Соньке отдай. Хотя это же теперь Лялино. И Вадима Михайловича ночную тумбочку, с чего-то им надо начинать! Это всё мои вещи, я предупреждаю. Простыни, какие чистые, шесть штук. Одеяло и подушки две. Они спят валетом. Две подушки обязательно! Моя сестра и ее несчастная дочь, мои единственные! Я их никогда не оставлю! Саша, ради тебя, ради твоей семьи они там стоят выгнанные! Тебя здесь заждались и любят. Посмотри на Эрку, на свою Ольку! Как они на тебя смотрят! Прости Эру за ее бессмысленные крики. Когда я слышала за стеной, как Эра обычно кричит на Сашу, когда он приезжает из командировок, я молилась и думала: если Саша бросит Эрку, то я понимаю почему. Но эти крики, Саша! Это были крики любви и понимания, что происходит! Скоро, скоро все будет вам, Саша! Что надо той женщине? Через нашу разоренную жизнь дойти до московской прописки? Она, конечно, уже немолода, ей пора замуж. Но, Саша! Меня предупредили, что до тебя у нее был роман с подполковником Дубом. Приехала его жена Дуб и дала ей по щеке. Твой ли это ребенок? А?
САША. Мама, мои нервы доведены до предела. (Топает ногами.)
ЛИКА. Дуба отозвали, она перекинулась на тебя.
Саша с силой грохает стулом об пол, выходит к роялю.
САША. Дуба отозвали за пьянку.
ЛИКА. Видишь. Все совпадает. А ты нам нужен не для достижения каких-то целей, а сам. Ты здесь родился, и это твой дом. Оля, поди обними отца. Эра, иди сюда. Видишь, они не верят тебе, что вернулся отец и муж. Саша, дай мне свой паспорт.
САША (вставая). Мама, у меня его нет. Я буду разбирать диван. Отвезу их, тогда приду поговорим. (Подходит к дивану.) Совсем доканали меня. (Ложится на диван.) Оля, дай одеяло.
ЭРА (шепотом). Его детское, в шкафу.
ЛИКА. И не надо больше ездить в Березай.
Оля накрывает отца. Эра заботливо поправляет одеяло. Саша натягивает одеяло на голову, открыв ноги в рваных носках. Эра, Лика, Оля стоят над лежащим Сашей.
МИХАЛ МИХАЛЫЧ (входит с двумя грузчиками с веревками и крючьями, в ватниках и кирзовых сапогах). Сюда, пожалуйста. (Подходит к дивану, на котором спит Саша.) Вот это.
Пауза. Все смотрят на спящего Сашу. Грузчики разбирают веревки, крючья.
Деньги есть? А то у меня как всегда.
САША (прокашлявшись, приподнимается). Деньги есть. Найдем. (Садится на диване, начинает надевать ботинки.)
Все стоят, наблюдают, как Саша шнурует ботинки.
МИХАЛ МИХАЛЫЧ. Одни расходы эти разводы.
Грузчики согласно кивают, берутся за диван. Саша встает и выходит вместе с грузчиками. Эра, держа тряпье, как ребенка на весу, прячет в него голову, покачивается. Михал Михалыч провожает грузчиков, потом возвращается.
Но мы поддерживаем отношения с совсем первым браком Симы. Его старшую дочь я устроил на курсы завклубом киномехаников. Майкин дядя был замминистра, теперь полгода без работы и направили заведующим райкинофикацией. Его жена-то и есть директор курсов стенографии, я говорил… Где Эра учится. (Уходит.)
Картина одиннадцатая
Комната ЛЮБЫ и НЕТЫ в новой квартире. Они сидят на диване.
МИХАЛ МИХАЛЫЧ (входя). Вот вам ключи от входной двери, Катя вам дает свои. Просила передать. Так что новый замок вставлять не придется.
ЛЮБА. Их свидетельницу чтобы я здесь больше не видела.
МИХАЛ МИХАЛЫЧ. Это кого?
ЛЮБА. У Кати с Лорой в комнате сидит какая-то посторонняя.
МИХАЛ МИХАЛЫЧ. Минуточку! (Выходит.)
НЕТА. Как здесь сыро! Пар с кухни не выветривается!
ЛЮБА. Потолки низкие! Три метра всего!
НЕТА. Пар, парильня!
ЛЮБА. Лику они так и не пустили с нами проститься.
НЕТА. Не говори мне о ней. Она плакала. Они ее к телефону и не позовут теперь.
ЛЮБА. Вот тебе в Москву, в Москву. Вот тебе Москва.
НЕТА. Мы будем бороться!
ЛЮБА. Боже мой, почему одним все счастье, все тепло и все их любят.
НЕТА. Саша специально приехал из Березая, чтобы нас вытурить! Его, наверно, Эра вызвала.
ЛЮБА. Оля, Оля.
НЕТА. Моральные разложенцы, семья падших людей! Машка маленькая и то мне язык показывала. Им нет дела до их же матери! Не купят ничего, очки не закажут. Родную тетку выставили, тьфу!
ЛЮБА. Они нас преследуют за правду!
НЕТА. Правильно говорила Лика: мои старые глаза всё видят, и за это меня ненавидят.
ЛЮБА. За правду сжигали на кострах.
МИХАЛ МИХАЛЫЧ (входя). Это, оказывается, подруга Лоры. Поют вместе в хоре, что ли. Она болеет у них. Она из больницы, ей негде жить. Температура тридцать девять и шесть. Правда, я не мерил.
ЛЮБА. Вот-вот, этого-то нам и не надо.
Михал Михалыч выходит.
НЕТА. Лика ведь все видела, что Эрка несется с нашим портфелем! Видела, что мы побежали за ней и она захлопнула дверь за нами! И не сказала ни слова! А мы по листку собирали на лестнице ползали.
ЛЮБА. Она нас предала. Она соглашателишка. А ты чистой воды кристалл. Она предала тебя, свою сестру, ради своих отпрысков. Они никто.
Входит Катя.
КАТЯ. Мама.
ЛЮБА. Вашу свидетельницу хористку чтобы мы больше не видели. Начинается! И чайник! Он не должен кипеть.
КАТЯ. Что мы, звери?
ЛЮБА. Маме от пара плохо.
КАТЯ. Ну да, конечно.
ЛЮБА. Из мусоропровода несет.
КАТЯ. Ой, ужасно. Все жалуются.
ЛЮБА. Надо заклеить.
КАТЯ. Хорошо. Мама, Лорочка сказала, что без своей подруги дома жить не будет. Она ушла из дому за этой Галей. Куда-то на вокзал жить. Мама…
ЛЮБА. Святое имя мамы не упоминай.
Катя уходит.
НЕТА. Люба, пиши. Первому секретарю Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза! Дорогой Никита Сергеевич! Прекратите трагический театр Гауптмана. Двух больных людей выгнали на улицу, где в квартире пар и зловоние. Тунеядцы распоряжаются судьбами людей, нигде не работающие и не учащиеся, вследствие морального разложения родившие ребенка, который может пойти по стопам отца и матери, которого и необходимо отобрать у матери. Тчк. Муж бросил жену с тремя детьми-уродами, показывающими язык, одна из которых тут же родила, встречаясь с сожителем в ограбленной квартире, потому что родители Германии, зпт, которая стирает по ночам, разнося по всей квартире пар и газ от замоченных пеленок, тчк. В квартире проживали посторонние, с температурой тридцать девять и шесть. Тчк, настоящая клоака тчк. Такси везло окольной дорогой через всю Москву, пиши М тире ву, так короче. Старайся короче, сказать надо много. Скорая помощь работала на лестнице якобы скорая, на самом деле психоперевозка зпт больницу отказались тчк. Кровать специально отлежали как качели зпт, как она там спала вскл, восклицательный. Ее угнетают, заставляют питаться углями и вычищать ложкой кстр. Кастрюли пиши сокращенно. Просим предоставить другую квартиру с изол. комнатами. Слово «углем» подчеркни. И слово «психоперевозка». Еще. У Лики растет под носом шишка, и никто не ведет ее к вр. Тчк.
ЛЮБА. Мама, мы еще увидим лучшее будущее! Москва растет и хорошеет, полным ходом идет реконструкция! Изобретут средство от клопов. Все переедут в отдельные квартиры. Люди будут относиться друг к другу лучше и лучше! В такси с откидным верхом! Представляешь? По зеленеющей красавице Москве! Снесут Арбат и все лишнее. Слушай, там кто-то плачет за стеной.
НЕТА. Ужасная слышимость. То есть всё слышно, все слова. Шабу будем шаго буво шарить, пока шатоль буко шаша бубу.
ЛЮБА. Провокаторы. Мы не можем здесь жить, когда плачут за стеной. Это невыносимо, в конце концов!
НЕТА. Надо вызвать милицию к распоясавшимся хулиганам. Плачет ребенок? Не убивают ли? Кто-то убивает ребенка?
ЛЮБА. Надо звонить в детскую комнату милиции. Слушай, нет, это она плачет. Катя плачет. Комедиантка.
Картина двенадцатая
Белорусский вокзал. Стоит с чемоданом и авоськой Саша. Поодаль остановились Галя и Лора.
ГАЛЯ (подойдя к Саше). Дяденька, у вас закурить не найдется? (Прислоняется к стенке.) Целый вокзал обошла, полный зал, мест нет, а то бы посидели.
САША. Да сидеть еще холоднее.
