по поводу антивещества.
– Хорошо, – сказал отец. – А теперь возвращайся в кресло и пристегнись.
Когда пряжка была застегнута, Тит повернул рукоятку, и тяга возросла до максимума. «Сантьяго» уменьшался на глазах, пока не превратился в тонкую серебристую полоску, которая почти затерялась в россыпи звезд. Казалось, он застыл в неподвижности: трудно было поверить, что его скорость составляет восемь процентов световой. Ни один из управляемых космических аппаратов не достигал таких скоростей. И все же она была ничтожно мала для того, чтобы преодолевать безмерное межзвездное пространство.
Именно поэтому потребовалось заморозить пассажиров. Они спали в криогенных капсулах на протяжении всего путешествия, а три поколения экипажа, сменяя друг друга, проживали свои жизни, ухаживая за ними. За пассажирами закрепилось прозвище «мумии» – «момио» в переводе на кастеллано, который по-прежнему был основным языком общения.
– Видишь другие корабли? – спросил отец.
Небесный довольно долго всматривался в лобовое стекло, прежде чем нашел один из них. Корабль трудно было разглядеть, хотя за время полета зрение мальчугана успело привыкнуть к темноте. Впрочем, может, ему только почудилось?
Нет, вот он – крошечная сверкающая игрушка.
– Вижу один. – Небесный ткнул пальцем в стекло.
Отец кивнул:
– Это, наверное, «Бразилия». «Палестина» и «Багдад» тоже где-то там, но значительно дальше.
– А ты его видишь?
– Не без небольшой помощи.
Руки Тита задвигались в темноте над пультом управления, и на стекле начали проступать цветные линии – словно черную доску исчертили мелками. Вскоре линии образовали квадрат, в котором, кроме «Бразилии», должны были находиться еще два корабля, летящие чуть дальше. Однако, лишь когда «Бразилия» принялась расти, заслоняя небо, Небесному удалось разглядеть два серебристых клина рядом с ней. К этому времени «Бразилия» оказалась достаточно близко, чтобы стало очевидно, что она почти не отличается от его родного корабля – вплоть до дисков, облепивших «хребет».
Небесный вглядывался в стекло. Перекрестье цветных линий должно было указывать местонахождение четвертого корабля. Однако он ничего не нашел.
– А «Исламабад» позади нас? – спросил он у отца.
– Нет, – тихо ответил отец. – Позади нас никого нет.
Его голос встревожил Небесного. Полутьма кабины смазывала черты отцовского лица, и Небесный не мог понять его выражения. Оно показалось ему суровым.
– Тогда где же он?
– Его больше нет, – медленно произнес отец. – Его уже давно нет, Небесный. Осталось только четыре корабля. Семь лет назад с «Исламабадом»… кое-что случилось.
В кабине повисла тяжелая тишина. Наконец Небесный собрался с духом и спросил:
– А что случилось?
– Взрыв. Взрыв такой силы, что невозможно себе представить.
Отец замолчал, затем снова заговорил:
– Будто миллион солнц засияли разом. Это длилось наикратчайший миг, Небесный… но, представь себе, за этот миг тысяча людей обратилась в пепел.
Небесный вспомнил вспышку, которую видел в своей детской, когда ему было три года. Вспышка обеспокоила бы его не на шутку, если бы не другое событие – то, что случилось с Клоуном, было гораздо важнее. А потом еще один суровый урок – осознание того, что Клоун был всего лишь миражем из мигающих на стене пикселей. Это было похоже на предательство. Разве какая-то короткая вспышка могла с этим сравниться?
– А кто в этом виноват?
– Не думаю, что были виноватые. Во всяком случае, я не вижу здесь умысла. Скорее всего, экипаж экспериментировал.
– С двигателями?
– Иногда мне эта версия кажется наиболее вероятной. – Отец понизил голос, словно его могли услышать посторонние. – Наши корабли очень старые, Небесный. Я родился на борту этого корабля, как и ты. Мой отец – из первого поколения экипажа. Он был очень молод, почти подросток, когда мы покинули орбиту Меркурия. Это было сто лет назад.
– Но корабль не ветшает, – возразил Небесный.
– Верно, – подхватил Тит и кивнул. – Наши корабли почти так же хороши, как в день постройки. Проблема в том, что они не становятся лучше. На Земле были люди, которые поддерживали нас и хотели помочь нам в пути. Они много лет усердно работали, проектируя наши корабли. Все было просчитано до мелочей, чтобы облегчить нам жизнь. И позже они передавали нам сообщения – советовали, как усовершенствовать системы жизнеобеспечения, как создать лучшие условия в отсеках для «спящих». Мы потеряли десятки момио в первые несколько десятилетий полета, Небесный, – но модификации помогли нам спасти остальных.
Для Небесного это тоже явилось новостью. Мысль о гибели «спящих» не укладывалась в голове. Мальчик считал, они отличаются от мертвых только тем, что в Пункте Назначения снова оживут. Но отец пояснил: момио очень уязвимы. Некоторые процессы могут оказаться необратимыми, и разморозка уже не вернет людей к жизни.
– Дело пошло на лад совсем недавно, – продолжал Тит, – уже при тебе. За последние десять лет было лишь два случая смерти.
Позже Небесный будет мучиться вопросом: что случилось со «спящими», которые… умерли окончательно? Может быть, корабль по-прежнему несет их? Взрослые трогательно заботились о момио, словно религиозная секта о предметах своего поклонения, хрупких драгоценных реликвиях.
– …Но были и обновления иного рода.
– Двигатели?
– Да. – В голосе отца звучала нескрываемая гордость. – Сейчас двигатели бездействуют – они не понадобятся, пока не достигнем Пункта Назначения. Но будь у нас способ их усовершенствовать, в Пункте Назначения мы бы очутились скорее. По сути, торможение необходимо начать за несколько светолет до Суона. Но если модернизировать двигатели, мы бы дольше летели с крейсерской скоростью. Даже частичное улучшение, способное сэкономить несколько лет, стоит любых усилий… особенно если мы снова начнем терять «спящих».
– А начнем?
– В ближайшие годы едва ли. Но через пятьдесят лет мы будем у цели, и оборудование, поддерживающее режим заморозки, начнет разрушаться. Некоторые устройства мы не можем улучшать и ремонтировать – слишком сложно, слишком опасно. Но экономия летного времени всегда полезна. Запомни мои слова – через пятьдесят лет ты будешь рад выгадать даже пару месяцев.
– И люди, которые остались на Земле, придумали, как заставить двигатели работать лучше?
– Вот именно. – Его сообразительность явно радовала отца. – Все корабли Флотилии, разумеется, получили сообщения, и всем нам удалось сделать положенные обновления. Вначале мы сомневались. Провели совещание капитанов Флотилии. Бальказар и еще трое полагали, что это опасно. Они твердили, что необходима осторожность, говорили,
