– Надеюсь, не слишком близко.
– Наверху не так уж плохо, – улыбнулась Амелия. – Во всяком случае, наши «божьи одуванчики» с полным правом поглядывают на остальных свысока.
Позади нас раздались тихие шаги. Я застыл – и моя рука снова сжала несуществующее оружие. Потом чья-то фигура, почти неразличимая в темноте, скользнула в пещеру. Я увидел, как насторожилась Амелия. На минуту пришелец замер, и я слышал только его дыхание. Я тоже молчал и терпеливо ждал, пока пещера снова не осветится, и я тогда смогу его рассмотреть.
Он заговорил первым:
– Амелия, тебе ведь запрещено сюда приходить.
– Брат Алексей, – проговорила она, – ты же знаешь: я не одна.
Его наигранный смех отразился эхом от стен пещеры.
– Неплохо сказано, Амелия. Но я знаю, что ты шла одна. Еще не поняла, что я следил за тобой?
– Нет, не одна. Просто я шла последней. Я догадывалась, что ты следил за нами, но не была уверена.
Я молчал.
– Амелия, ты никогда не умела лгать.
– Возможно. Но сейчас я говорю правду. Верно, Таннер?
– Она говорит правду, – подтвердил я.
В этот момент свет снова хлынул в пещеру, и я увидел нашего собеседника. Судя по тому, как к нему обращалась Амелия, он тоже принадлежал к нищенствующим, но был одет чуть иначе. Простую черную хламиду с капюшоном украшал орнаментальный узор на груди – снежинки словно покоились на скрещенных руках. Парень не излучал монашеской безмятежности, в его глазах я заметил голодный блеск. Брат Алексей вообще казался недокормленным – мертвенная бледность кожи, тени на впалых щеках, заострившийся подбородок.
– Она говорит правду, – повторил я.
Парень шагнул к нам:
– Дай-ка я тебя рассмотрю как следует, слякоть. – Брат Алексей пялился на меня мерцающими ввалившимися глазами. – Давно разморозился?
– Пару часов назад.
Я стоял неподвижно. Пусть смотрит, если ему интересно. Он был выше меня, но весил примерно столько же.
– Наверное, это немного… но достаточно, чтобы понять: мне не нравится, когда меня называют слякотью. Странный у вас, у ледяных нищенствующих, жаргон. Сдается, вы совсем не такие святоши, какими прикидываетесь.
Алексей ухмыльнулся:
– С чего ты взял, что мы прикидываемся?
Я шагнул к нему. Под моими ногами за стеклом медленно вращались звезды. Ситуация как будто прояснялась.
– Что, нравится донимать Амелию? Небось, пока следил за ней, чуть в штаны не кончил? А если бы ее одну застал? А? Что бы сделал тогда?
– Побеседовал бы с ней о божественном, – ухмыльнулся он.
Теперь я понял, почему Амелия так мешкала. Она позволяла Алексею шпионить за собой и при этом делала вид, что идет одна. Ей было нужно, чтобы он увязался, потому что я рядом. Как давно началась их вражда? Сколько ей пришлось ждать, пока не оживили человека, которому, по ее мнению, можно довериться?
– Осторожно, Алексей, – предупредила Амелия. – Это герой Нуэва-Вальпараисо, он спасал там людей. Не какой-нибудь жалкий турист, который все стерпит.
– Не турист, говоришь? Тогда в каком же качестве он здесь находится?
– Сам не знаю, – ответил я за Амелию.
С этими словами я в два шага пересек разделявшее нас с Алексеем расстояние и притиснул его к стене пещеры.
Мое предплечье легло на кадык брату Алексею, и я слегка надавил – пусть думает, будто его хотят задушить. Движение было легким и плавным, как зевок.
– Перестань… – простонал он. – Пожалуйста… Мне больно.
Из его руки выпал какой-то сельскохозяйственный инструмент с острой кромкой. Я отшвырнул его ногой:
– И кто из нас слякоть? Если взял в руки оружие, так не бросай.
– Ты меня задушишь!
– Если бы я тебя душил, ты бы сейчас не разговаривал, а валялся в отключке.
Однако я чуть ослабил нажим, а потом толкнул Алексея в тоннель. Парень запнулся и тяжело рухнул на пол. Что-то выкатилось из его кармана – видимо, очередное самодельное оружие.
– Пожалуйста…
– Послушай меня, Алексей. Это было предупреждение. Когда встретимся в следующий раз, руку сломаю, понял? Я не желаю тебя здесь видеть.
Подняв мотыжку, я швырнул ее Алексею:
– Займись-ка лучше прополкой.
Под нашими взглядами он поднялся, что-то пробурчал и исчез в темноте.
– И давно это началось?
– Несколько месяцев назад. – Амелия снова говорила спокойно. Йеллоустон и рой кораблей на причале, вращаясь, проплывали под нами. – Он грозил… намекал… Правда, пока Алексей только запугивал меня. Но каждый раз он заходит чуть дальше. Таннер, я его боюсь. Рада, что вы здесь, со мной.
– Так, значит, вы это нарочно подстроили? Надеялись, что он сегодня еще дальше зайдет?
– Потом я испугалась, что вы убьете его. Ведь вы бы смогли, если бы захотели?
Я сам задавал себе этот вопрос… и ответ был очевиден. Убить Алексея не составляло труда – достаточно нажать чуть по-другому. И я бы, конечно, остался таким же спокойным, как и в начале инцидента.
– Запросто, – подтвердил я и нагнулся за предметом, выпавшим у Алексея из кармана.
Это было не оружие – по крайней мере, в моем представлении оружие так выглядеть не могло, – а что-то вроде шприца для подкожных инъекций. Внутри темнела жидкость, не то черная, не то темно-красная – скорее, последнее.
– Что это?
– Это… вещь, запрещенная в «Айдлвилде». Отдайте, пожалуйста, я ее уничтожу.
Я охотно подчинился – мне штуковина была ни к чему, – и Амелия с отвращением сунула ее в карман.
– Таннер, – проговорила она, – когда вы покинете нас, он снова примется за свое.
– Займемся этим позже. Мне, вообще-то, некуда торопиться, тем более с такой памятью.
Чтобы отвлечь Амелию от дурных мыслей, я напомнил, что мне обещали показать мое лицо.
Неохотно кивнув, она достала из кармана крошечный фонарик:
– Встаньте на колени и внимательно посмотрите в стекло.
Когда Йеллоустон и его луна ушли и в пещере опять стемнело, Амелия направила луч мне в лицо. Я увидел свое отражение в стекле.
Никакого шокирующего ощущения неузнаваемости. Да и откуда ему взяться? Я уже
