— Значит, если семья моряка говорит правду, он в итоге вполне может быть тем донором?
— Очевидно, да.
Талли вышла, оставив Стивена сидеть в глубокой задумчивости. Через несколько минут она вернулась с двумя бокалами бренди и вручила ему один.
— Знаешь, что тебе сейчас нужно? — серьезно спросила она.
— Что?
— Пораньше отправиться в постель.
Двадцать один
— У тебя до сих пор озабоченный вид, — заметила Талли за завтраком. В открытые окна лился яркий солнечный свет.
— Я думал, расследование закончено, а оказалось, что нет, — неохотно признался Стивен. — Меня явно пытаются одурачить.
— Каким образом? Ты же сказал вчера, что все просто и понятно.
— Так я думал. Но именно это — чтобы я так думал — кому-то очень нужно. Я наконец сообразил, что ускользало от меня с того самого момента, как я приехал в Шотландские границы. Они неправильно выбрали время.
Талли озадаченно посмотрела на него.
— Какое время? И кто «они»?
— Разведслужба.
Талли широко открыла глаза.
— Я что-то пропустила? — удивленно переспросила она. — Какое отношение ко всему этому имеет разведслужба?
— Когда Мотрэм «сошел с ума», и возникло подозрение, что это может быть связано с его посещением склепа, Джон Макмиллан сообщил мне, что этим заинтересовался Портон-Даун.
— Отдел по биологической защите?
Стивен кивнул.
— И это было понятно. В подобных обстоятельствах именно этого и следовало ожидать. На самом деле я переживал о том, что они уже добрались туда и закрыли остальным доступ в могилу, но оказалось, что люди из службы здравоохранения опередили их: позвонив, я узнал, что они уже побывали в могиле и взяли пробы. Когда я приехал туда, из Портон-Дауна еще никого не было. Офицер разведслужбы, командированный с целью соблюдения их интересов, прибыл уже после меня, и сказал, что ожидает прибытие ученых из Портона следующим утром. Когда я уезжал, они только подъехали на стоянку.
— И что?
— Они приехали туда ради проформы, — объяснил Стивен. — В Портон-Дауне прекрасно знали, что состояние Мотрэма не связано ни с каким новым вирусом «из средневековой могилы». Они приехали «брать пробы» исключительно ради меня.
— О господи! — выдохнула Талли. — Ты снова собираешься скрестить шпаги с разведслужбой?
— Пока нет, — ответил Стивен. — Но я точно не собираюсь заканчивать расследование.
Талли вдруг ахнула, сообразив, что опоздает на работу, если сейчас же не выйдет из дома. Она заметалась по квартире, причитая о куче дел, натянула туфлю на одну ногу, прыгая на другой, торопливо поцеловала Стивена в щеку и выскочила в дверь. Стивен улыбнулся призраку исчезнувшей Талли, затем принялся убирать со стола, размышляя, с какой стороны лучше взяться за новое расследование — на которое он должен получить одобрение от Джона Макмиллана, прежде чем начать действовать. Но если Управление военной разведки и Портон-Даун вовсе не спешили расследовать причину заболевания Джона Мотрэма… это означало, что они уже ее знают.
— А может, вы видите в событиях то, чего нет? — с сомнением спросил Джон Макмиллан. — Я хочу сказать — может быть, Портон просто слегка замешкался, только и всего?
— Портон-Даун и разведслужба мешкают, когда стране угрожает неизвестный смертельно опасный вирус? — воскликнул Стивен. — Я так не думаю. До их приезда служба санэпиднадзора успела обследовать могилу, взять пробы, проконсультироваться с ребятами из лаборатории и выяснить, что послужило причиной болезни Мотрэма… Если бы руководство разведслужбы действительно верило в возможность существования опасности…
— Сотрудники службы здравоохранения просто не попали бы туда, — докончил Макмиллан.
— Они устроили представление из своего приезда и взятия проб исключительно для нас.
— Но зачем?
Стивен несколько секунд молчал, затем медленно, с расстановкой сказал:
— Я думал об этом всю дорогу. Единственное объяснение, которое я нашел — разведслужба точно знала, что произошло с Джоном Мотрэмом. Возможно даже, что они и были причиной случившегося, при участии Портон-Дауна или без него.
У Макмиллана было лицо человека, которому только что сообщили крайне плохие новости.
— И зачем им делать что-то подобное?
— Пока не представляю. Я могу ошибаться, но сейчас я совершенно уверен, что болезнь Мотрэма имеет большее отношение к погибшему моряку и пересадке костного мозга, чем к разложившимся трупами средневековой могилы в Шотландии.
— А что нам известно об этом погибшем моряке, которым вы так внезапно заинтересовались?
— Пока ничего. Я решил сначала поговорить с вами, узнать, что вы думаете по этому поводу.
— Насколько я понимаю, вы хотели бы взяться за это дело? — спросил Макмиллан без особого энтузиазма.
— Хотя бы потому, что кто-то из разведслужбы или Портон-Дауна думает, что им удалось нас одурачить.
— Не очень хороший повод, — уныло сказал Макмиллан.
Стивен предпринял последнюю попытку убедить начальника.
— Кассандра Мотрэм — приятная женщина, замечательный врач, чей муж — судя по отзывам, тоже достойный человек и блестящий специалист своей области — в настоящее время находится при смерти. Думаю, разведслужба имеет к этому какое-то отношение или хотя бы знает, кто это сделал.
— Уже лучше, — кивнул Макмиллан, — гораздо лучше. Я попрошу Джин собрать всю возможную информацию о погибшем моряке. А вы тем временем займитесь выяснением обстоятельств операции по пересадке костного мозга, в которой участвовал Мотрэм.
— Уже бегу.
Когда Стивен вышел из Министерства, ярко светило солнце, и он решил прогуляться по набережной. Он планировал позвонить Кэсси Мотрэм позже, чтобы подробно расспросить об отношениях ее мужа с лондонской клиникой, а пока его больше занимало, каким образом Мотрэм отравился микотоксином. Если предположение о том, что разведслужба знает больше, чем хочет показать, верно, значит, ученого отравили намеренно.
До Мотрэма в склепе никого не было, значит, споры не могли оказаться там — отравление должно было произойти до того, как ученый вошел в могилу. Это объяснило бы, почему сотрудники Кеннета Гласса не смогли найти грибковых спор в пробах воздуха. Там их просто не было.
Но если так, некто, вознамерившийся вывести Мотрэма из строя, должен был устроить ему контакт с токсином непосредственно перед вскрытием гробницы, чтобы направить всех по ложному следу, как это и произошло: поскольку ученый «сошел с ума» в склепе, все решили, что причину нужно искать именно там. Эта теория сужала круг подозреваемых до трех коллег Мотрэма — сотрудников геодезической фирмы и наблюдателя от «Исторической Шотландии» Алана Блэкстоуна.
Не слишком многообещающий вывод, учитывая, что все трое серьезно пострадали, уныло подумал Стивен, но тут вспомнил, что тем утром на месте раскопок присутствовал еще кое-кто. Тони Филдинг упомянул, что до начала работ им пришлось пообщаться с сотрудниками «Охраны здоровья» и врачом службы здравоохранения, и, что более важно — непосредственно перед началом работы всем четверым участникам вскрытия гробницы были сделали инъекции. Инъекции!..
Стивен торопливо набрал номер Кеннета Гласса.
— Привет, Стивен, — отозвался тот. — Рад сообщить, что все пробы из Драйбурга остаются отрицательным.
— Спасибо, Кеннет, но, честно говоря, я звоню по другому поводу. Один из ваших врачей был на месте раскопок в то утро, когда происходило вскрытие могилы. Он осмотрел всех четверых, включая доктора Мотрэма, и ввел им противостолбнячную сыворотку.
— Неужели? — удивился Гласс. — Я не знал об этом. Вам известно имя этого врача?
При этих словах у Стивена похолодела кровь.
— К сожалению, нет. Я попробую узнать у Филдинга или Леса.
— Лучше я поспрашиваю у своих и сообщу вам, как только узнаю.
Уже закончив разговор, Стивен сообразил, что не знает имен и сотрудников «Охраны здоровья». Возможно, Мотрэм упоминал о них в разговоре с женой, надо будет не забыть спросить у нее.
Гласс перезвонил через десять минут, и у Стивена возникло четкое ощущение, что он сейчас услышит плохие новости.
— Привет, Стивен. К сожалению, у нас никто не знает о том, кто вводил ребятам в Драйбурге противостолбнячную сыворотку. На самом деле мы даже не знали, что этот факт вообще имел место.
— Спасибо, — мрачно произнес Стивен. — Этого я и боялся.
Он поежился при мысли о своем открытии. Теперь казалось вероятным — и даже правдоподобным — что кто-то приехал в Драйбургское аббатство, прикинувшись сотрудником службы здравоохранения, и ввел Джону Мотрэму микотоксин, который воздействовал на его мозг. Это прекрасно объясняло отсутствие спор в пробах воздуха и предположительно большую дозу, доставшуюся ученому. Но целью злоумышленника был только Джон Мотрэм. Остальные получили обычную инъекцию, судя по отсутствию последствий. Напали именно на Мотрэма, поскольку… он знал что-то о моряке, который был убит в Афганистане?
