войск. Там скопилась половина врагов, что массой уже почти разметали строй моих.
— Но мы же попадём и по…
— Можем попасть! А может и нет! Врагов в любом случае больше! Стреляй, тварь!
— Да-да…!
Стреломёты продолжали стрелять по толпе, выискивая какие-то свои цели. Впрочем, торчащее копьё из плеча великана ясно говорило, кто являлся их целью.
Чут с штурмкрысами был в одном из самых напряжённых мест. Многие сошлись с врагом так близко, что в ход шли кастеты, кулаки, ножи, зубы — и уверяю, последние были ещё и эффективнее многого оружия. Перемазанные в крови тела, рассеченные и целые, стоящие ещё на лапах или упавшие… Эта драка, это рубилово растянулось во всю ширину седловины меж холмов. Не море, но поле крысино-зелёной массы, разномастных доспехов и сплошной ненависти. Только тут я заметил, что у врагов было несколько монстров, покрытых клочковатой жесткой растительностью, крупные, вооруженные длинными дубинами, но значительно, более чем в два раза, уступающие великану. Вся бурлящая масса наступающих войск воняла испражнениями, кислотой блевотины и, однако, грибами. Задние ряды, которые не имели возможности дотянуться до моих воинов, толкались/пихались, прыгали, зачастую вступая в короткие конфликты (получить кинжал под рёбра в такой ситуации от «своего» было довольно просто). Одетые в самые разнообразные одежды, многие гоблы вела себя странно — показывая самую большую решительность, между тем, они не спешили нападать на моих воинов, оставаясь за спинами товарищей и только создавая видимость сражения. Правда, это им не слишком помогло, когда залп катапульты раскидал очередную партию камней над полем боя, и гудящие камни в полёте в очередной раз собрали кровавую жатву.
Уже среди позиций вассальных войск поднялись шипы, пронзая тела. И всё равно, что на правом, что на левом холме, несмотря на то что туда буквально прилетали гоблины, мы побеждали. Чего было не сказать о центре.
— Топ-чи! Топ-чи! — ревел великан, размахивая дубиной-деревом и давя своими ногами-столбами клановых воинов, наконец прорвал строй, уткнувшись в обоз, на котором (и за) стояли растерянные ездовые. Ну и лысый неофит.
— Где монстры? Викник, падла, бросай их в бой! — орал я.
Услышал ли он меня или наконец-то этот трус решился — погонщики начали освобождать измененных Хрезкачом тварей от пут и цепей. Правда некоторые крысы с тыла тыкали копьём орку и крысолопам в мягкую область, доводя их до бешенства (что по теории должно было помочь в бою), и видно напоследок попали куда-то особо удачно, отчего отстегнувшиеся цепи слетели веером звеньев! И если крысолопы в этот момент как были повёрнуты в сторону разрубивших наш строй врагов в виде великана, нескольких сквигов, пары вожаков и толпы крыс, на которых с бешеным рёвом и накинулись, разрывая простых пехотинцев на части, то орк повёл себя немного по-другому. Первым делом он накинулся на окружавших его воинов, выхватил копьё у одного, а потом быстро схватил в охапку несколько рядом стоявших крыс и несколькими движениями насадил их на него (причём насаживал от паха до грудины). Викник, этот крыс, юркнул за неподвижно стоящих «послушных», которые ожидали приказа.
— Шибздеки, я вам атамщу! Каждаму атамщу! — громоподобно орал Шрам.
Удерживая этот получившийся вертел, он перепрыгнул через телеги и кинул его в толпу воинов. Разбирался ли он в том куда кидает? Я думаю, что вряд ли — не сумел Хрезкач докопаться в его извилинах до нужных (если они там были) — мы все собравшиеся были для него врагами. Второй орк, размахивая схваченным за лапы крысом, ставшим его дубиной, кинулся вслед за ним. Не разбирая, они начали молотить всех подряд, пока удар дубины великана не откинул орка со шрамом в сторону. Рыча, орк поднялся и кинулся на своего обидчика, хотя сам был значительно ниже!
Я бы и дальше смотрел, как они там будут промеж собой разбираться, но мне надо было следить и за другими моментами.
Сарвуухи и разведчики обошли холмы и теперь метались позади их строя, убивая одиночек, и окружили нескольких вождей. Битва превращалась в побоище, где лишь часть воинов сохраняла видимость порядка. Впрочем, я считал, что мои ребята и мы можем ещё победить, мои воины всё же в среднем получше — уже относительно неплохо привычные в общем взаимодействии, вооруженные не гнилым хламом, привыкшие к победам, основная масса не готова была вот так просто взять и убежать.
Я обернулся к крысятам, которые дрожа неотрывно наблюдали за происходящим. Для них это было самым большим виденным кровопролитием. Да что говорить — для многих из присутствующих это была первая и могла стать последняя увиденная битва. А мне, пожалуй, пора и в битву, всё равно управлять тут уже никем не получается. Надо вести лично! Наконец-то.
— Стойте тут, и чтобы не смели лезть в свалку! На ваш век ещё хватит врагов! Вы, — ткнул в нескольких гонцов, что ждали приказов. — Следуйте за мной и прикрывайте хвост, пока Чута рядом нет.
Обвил хвостом рукоять кинжала, поправил завязки шлема, щит в левую, а правая уже срослась с нетерпеливой булавой.
— Ножи в хвосты! Смерть уродцам! — и не слушая, и не видя ничего уже по сторонам, побежал не в самый центр творящегося безумия, куда палили стрелки из ружей, где метались безумные фигуры ревущих крысолопов, орков, давящего кишки великана, мелких клановых воинов, где время от времени налетали ветра и молнии, что дикими порывами счищали с поверхности земли всю нанесённую кровавую грязь, и куда время от времени метала камни оставшаяся обугленная катапульта. Нет, я побежал помочь Хойту — я желал победить врагов хотя бы на одном фланге и пойти уже помогать сарвуухам и разведчикам, чтобы у врагов сражающихся в центре не осталось надёжных мест для отступления, чтобы они отовсюду почувствовали опасность.
Явур со «Страшилами» и сам в общем-то справлялся… Но и мне хватило. Наконец-то битва! Нет ничего хуже, чем ожидать её, когда крутит живот, сухо во рту, а мускулы дрожат.
Наступил на труп убитого «летуном» хобгоблина, наступил на спину и шлем пригнувшегося от неожиданности и тяжести воина, перемахнул еще через одного и упал на врагов, в падении огрев первого врага, сминая ему шлем. Столкнулся со вторым и увидел крысу со шрамом на морде, что разбрызгивал слюну, изрыгая хулу на всех стоящих перед ним. У него не оставалось шансов, потому что он был слишком ошарашен моим появлением. Я навалился на его правую лапу своим щитом, давя вниз и освобождая прикрытую ранее шею, и ударил металлическим жалом рукояти, пробивая его шкуру и до середины вдавливая её, рукоять, внутрь.
