Немецкая газета «Deutsche аllgemeine Zeitung», 13 марта 1906 года:
«Нравы, что царят в католической церкви, лишний раз доказывают: целибат – серьезное испытание, выдерживает кое далеко не каждый. Так, кюре Т. из крошечного княжества Бертранского недавно был лишен прихода по личному приказу его святейшества Пия X за то, что в течение долгих лет состоял в преступной и греховной, с точки зрения Ватикана, связи со своей экономкой, мадемуазель С.».
* * *
Шведская газета «Expressen», 20 апреля 1906 года:
УЖАСНОЕ ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ В АМЕРИКЕ!
«18 апреля 1906 г. в 5 час. 14 мин. в калифорнийском городе Сан-Франциско произошло землетрясение силой 8,25 балла по шкале Рихтера. Сгорело 500 жилых кварталов – около 28 000 зданий, в огне погибло 452 человека. Одним из очевидцев этого небывалого разгула стихии стал известный итальянский тенор Э. Карузо, к счастью, при землетрясении ничуть не пострадавший. Синьор Карузо был обнаружен в полуразрушенной гостинице с мокрым полотенцем на голове. Землетрясение не вывело его из равновесия и не лишило чувства юмора: обеспокоенных почитателей он встретил следующей репликой: «Взгляните, господа, что происходит, если я буду брать верхние ноты!»
* * *
После разразившегося скандала, в результате коего падре сослали в монастырь, а мадемуазель Селина в спешном порядке тайно бежала в неизвестном направлении, Марго направили в детский приют. Там она пробыла несколько месяцев, пока не нашлась новая семья, готовая ее удочерить.
Ее родителями стала чета Филиппетти: мадам Филиппетти, великанша с громовым голосом, и папаша Филиппетти, под стать своей супруге, грузный господин гигантского роста. Они долго расспрашивали детей и, узнав, что Маргарита умеет управляться по хозяйству, проревели:
– Именно она нам и нужна!
Филиппетти содержали постоялый двор «Золотой телец». У них было восемь детей, которые до ужаса походили на родителей – такие же громогласные, упитанные и наглые. Маргарита не могла понять, для чего семейству, в котором и так есть восемь детей, требуется еще один ребенок. Впрочем, она недолго мучила себя подобными вопросами, Филиппетти относились к ней как к дочери, не делая различий между Марго и собственными отпрысками.
Мадам Филиппетти раздавала направо и налево увесистые подзатыльники, именовала детей «придурками», «божьим наказанием», «воронятами», «какашками» и «швабрами», папаша обожал темное пиво и свиной окорок, а за обеденным столом устраивал состязание – кто громче всех рыгнет и пустит ветры.
Семейство отличалось простыми манерами и потрясающей дремучестью. Марго быстро свыклась с нравами на постоялом дворе: ведь отныне Филиппетти станут ее родными!
От Маргариты требовалось выполнять легкую работу по дому, и после рабства у падре и мадемуазель Селины жизнь у Филиппетти казалась ей раем. Сводные братья и сестры относились к ней, как к одной из своих, и Марго поняла, что нашла подлинную семью.
Постоялый двор «Золотой телец», расположенный на пересечении нескольких дорог из Бертрана во Францию, Италию и Австро-Венгрию, был чрезвычайно популярен. Трактир был всегда забит путешественниками, а отбивные котлеты и наваристые супы, которые готовила мадам Филиппетти, пользовались огромным спросом. Семейство, как убедилась Маргарита, было далеко не из бедных: однажды в чулане она наткнулась на ящик, до краев заполненный монетами, банкнотами, часами, запонками, золотыми цепочками и драгоценностями. Когда она спросила папашу Филиппетти, откуда все это, он прогоготал:
– Марго, господь добр к нам, и мы пользуемся его добротой!
Так пролетели два года. Марго наслаждалась относительной свободой, сдружилась с юными Филиппетти и уже представить себе не могла, как это она раньше жила без них.
Ее внимание как-то привлек один из постояльцев, пожилой господин с серебряными часами в виде черепахи с рубиновыми глазами. Каково же было удивление Марго, когда на следующий день она увидела эти самые часы в кармане старшего сына Филиппетти.
– Я купил их у старика, – заявил тот, когда Марго спросила, откуда у него занятная вещица. – Ему требовались деньги, почему бы не воспользоваться подвернувшейся возможностью?
Маргарите показалось это подозрительным – гость не производил впечатление нуждающегося человека, наоборот, он сорил деньгами и рассказывал всем, что недавно получил крупное наследство, и его кошелек распух от стофранковых купюр.
Больше этого постояльца Маргарита не видела, хотя он восторгался чудными отбивными, которые приготовила мамаша Филиппетти, и во всеуслышание заявлял, что обязательно посетит «Золотой телец» еще раз.
Маргарита знала, что на постоялом дворе есть два места, куда ни она, ни младшие дети не имели доступа – чердак и погреб. Мамаша и папаша Филиппетти вечно закрывали их на висячие замки, а ключи таскали на поясе. Еще Марго поражало то, что они сами никогда не питаются теми мясными вкусностями, которые шкворчат на сковородках и подаются гостям. Мадам Филиппетти готовила для семьи отдельно.
Гордостью семейства был выводок свиней – огромных, постоянно голодных и чрезвычайно злобных. Хрюши обитали в загоне, и в обязанности Марго входило два раза в день кормить их. Она до ужаса боялась свиней: те с визгом и грозным хрюканьем кидались к девочке, стоило ей появиться с ведрами, полными помоев и объедков. Свиньи были на редкость кровожадными. Марго увидела, как однажды они набросились на несчастную курицу, которую угораздило забрести в загон, – через минуту от той не осталось и перышка, жирные твари слопали ее в два счета. Маргарита знала, что по ночам мамаша и папаша Филиппетти кормят свиней чем-то особым – противное хрюканье разносилось в полночный час особенно громко.
Как-то, подав одному из постояльцев тарелку с ароматным супом, Маргарита услышала изумленный крик. Гость в ужасе таращился на ногтевую фалангу человеческого пальца, которая плавала у него в ложке. Мгновенно появился папаша Филиппетти и потащил куда-то гостя. Когда Марго спросила, что с ним случилось, папаша ответил:
– Он перепил немного, вот и пришлось вывести его на улицу!
О человеческом пальце в тарелке Марго предпочла не спрашивать. Той же ночью, когда все семейство уснуло, она пробралась к мамаше и папаше Филиппетти и стащила у них ключи. Девочка заглянула на чердак – просторное помещение было заставлено ящиками, коробками и мешками с одеждой, обувью, сумками и чемоданами. Все это, как была уверена Марго, принадлежало одиноким и богатым путешественникам, которые становились жертвами кровожадной семейки. Остановившись, на свое горе, в гостеприимном и хлебосольном «Золотом тельце», они уже больше никогда не покидали постоялый двор живыми.
В погребе девочку ждало страшное открытие; она уже давно удивлялась тому, как Филиппетти могут ежедневно потчевать гостей великолепным жарким, вкусными котлетами и знаменитыми на весь Бертран супами, ведь разжиревших свиней забивали нечасто. Папаша Филиппетти как-то оговорился, что он время от времени «ходит на охоту», и Марго подумала, что тот занимается браконьерством в соседнем лесу, принадлежащем герцогу.
Правда оказалась куда ужаснее: на крюках в погребе висели туши, но не свиные, а человеческие. Не мудрствуя лукаво, Филиппетти наладили прибыльный бизнес – грабили и убивали постояльцев, мясо которых шло потом на изготовление супов и котлет.
Той же ночью Маргарита бежала из «Золотого тельца». В полиции никто не хотел верить ее сбивчивому и фантастическому рассказу – семейство Филиппетти считалось богобоязненным, папаша и мамаша каждое воскресенье со всем своим выводком показывались в церкви. Кроме того, Филиппетти приобрели много друзей благодаря тому, что сбывали по дешевке мясо – у них закупал его и глава местной жандармерии, и священник, и мельник, и прочие влиятельные лица.
Чтобы успокоить несносную девчонку и выбить из нее дурь, на постоялый двор отправилось несколько полицейских, которым Марго и показала содержимое чердака и погреба.
* * *
Бертранская газета «Les Echos», 5 ноября 1909 года:
«Процесс над семейством Филиппетти, обвиняемым в многочисленных убийствах, грабежах и поощрении каннибализма, занимает умы обывателей: еще бы, на протяжении едва ли не двадцати лет, сами того не ведая, человеческим мясом питались сотни достопочтенных подданных его высочества великого князя Мишеля-Оноре и граждане Французской республики. Остатки тел несчастных жертв убийцы регулярно скармливали прожорливым свиньям, которые по вине своих хозяев превратились в людоедов. Не сомневаемся, что столь вопиющее судебное разбирательство сделает имя «Филиппетти» нарицательным, как это произошло в свое время с несносным семейством Хулигэн в Британии!»
* * *
Всех Филиппетти арестовали, разразился небывалый судебный процесс. Папаша и мамаша и не думали отпираться, сознавшись более чем в семидесяти убийствах. Они занимались этим промыслом как минимум двадцать лет, на чердаке обнаружили одежду трехсот без вести пропавших путников. Княжество было потрясено, шептались, что Филиппетти кормили человечиной всю деревню, к ним даже приезжали из соседней Франции, чтобы закупить мясо по низким ценам.
