— Это мельница?
Клей равнодушно кивнул.
— Чья она? Почему она не работает? Можно туда пройти?
Клей был явно удивлен ее интересом.
— Сколько вопросов! Мельница принадлежит мне, но она не работает, потому что некому заниматься ею и потому что мое зерно мелют у Бейксов. Если вам так хочется, можно поехать в ту сторону и посмотреть. Там есть еще дом на склоне, сейчас его не видно из-за деревьев. Поедем?
— Да, пожалуйста.
На отмели у кромки воды была привязана небольшая лодка. Клей бросил в нее седельные сумки, помог Николь забраться и взялся за весла. На том берегу они поднялись вверх по крутому берегу по заросшей тропинке.
— Кажется, она в неплохом состоянии, — сказала Николь. — Давайте осмотрим жернова.
Клей достал из тайника ключи от двух огромных висячих замков, открыл дверь и стал наблюдать, как Николь со знанием дела обследует механизм, приговаривая что-то по-французски. На него посыпался град вопросов, и в конце концов он умоляюще поднял руку.
— Подождите минутку, лучше я расскажу все по порядку. Когда был жив брат, у нас хватало сил и времени на все, в том числе и на мельницу. Но теперь у меня просто руки до нее не доходят. Мельник в прошлом году умер, и я даже не стал искать нового.
— Значит, вам приходится возить зерно к соседям?
— Да, это проще.
— А другие фермеры? Им, наверное, нужна мельница? Или они тоже ездят к Бейксам?
Клей взял ее за руку и повел на улицу.
— Давайте сядем обедать, и я отвечу на все ваши вопросы. Там повыше есть очень славное место.
Но когда на белоснежной скатерти, расстеленной на траве, были аккуратно разложены поджаренный бекон, маринованные устрицы и абрикосовые пирожки, вопросы стал задавать Клей. Ему очень хотелось узнать, почему Николь проявляет такой интерес к мельнице.
Николь остро ощутила его близость, их уединенность в тихом, глухом лесу.
— Мы с дедом некоторое время работали у мельника. Я многому научилась.
— Ваш дед… — задумчиво проговорил Клей, растянувшись на траве и положив руки под голову. — Мы столько времени живем в одном доме, а я ничего о вас не знаю. Вы всегда жили с дедом?
Опустив глаза, она молчала. Она не хотела рассказывать о своей семье.
— Нет, не всегда, — наконец неохотно ответила Николь и тут же перевела взгляд на мельницу. — Вы когда-нибудь собирались ее продавать?
— Нет, никогда. А ваши родители? Ваш отец был мельником?
Николь даже не сразу поняла, о чем он говорит. Сама мысль о ее матери — изысканной даме с пудреными волосами, уложенными в замысловатую прическу, с крошечными мушками на щеках и в вышитом золотом атласном платье — как о мельничихе была настолько нелепа, что Николь рассмеялась. Ее мама вряд ли представляла себе, из чего делают хлеб.
— Чему вы смеетесь?
— Я вообразила маму на мельнице. Вы говорили что-то о доме. Можно посмотреть?
Они быстро собрали остатки обеда, и Клей показал ей дом, простой и крепкий, с одной большой комнатой и чердаком.
— Давайте вернемся на тот берег, — предложил Клей. — Мне очень хочется показать вам еще одно место и поговорить кое о чем.
Он направил лодку выше по течению, миновав поля и пристань, и причалил к берегу, густо заросшему кустарником и ивами, ветки которых свисали до самой воды. Клей вылез из лодки и, привязав ее к колышку, протянул руку Николь, чтобы помочь ей выбраться на узкую, всего в фут шириной, полоску песка. Потом приподнял ветки густого миртового куста, за которым оказалась довольно широкая тропинка, уходящая вглубь.
— Проходите, — сказал Клей, пропуская Николь вперед и отпуская ветки, которые скрыли тропинку от чужих взоров. Тропинка привела их к небольшой круглой поляне, поросшей мягкой изумрудной травой. Со всех сторон ее плотной стеной обступали кусты и деревья, так что Николь с Клеем оказались как бы в прекрасной зеленой комнате, только вместо потолка над головой у них было небо. Среди ярких цветов, окаймлявших поляну, Николь узнала некоторые многолетние садовые растения. Заглушенные дикими травами, они все же выжили и цвели.
— Как красиво! — воскликнула она, опускаясь в густую траву. — Но мне кажется, здесь кто-то хорошенько поработал. Эти цветы не могли вырасти сами.
Клейтон тоже сел, привалившись к булыжнику, который был похож на спинку кресла.
— Эту поляну расчистили мы, когда были детьми. Пришлось много повозиться, но мы очень старались. Прибегали сюда каждую свободную минуту. Нам нужно было какое-нибудь укромное место.
— Укромней некуда. Кусты такие густые, что можно пройти в двух шагах от поляны и не заметить.
В глазах Клея появилось задумчивое выражение.
— Мама решила, что это собаки таскают ее рассаду. Однажды она принесла пять черенков, а когда вернулась, их оказалось четыре. Я часто спрашивал себя, подозревала ли она нас.
— «Вас» — это вас с братом?
— Да, — еле слышно ответил он. Глаза Николь лукаво блеснули.
— Ни за что не поверю, что вы с братом сажали цветы. Мальчикам бы такое и в голову не пришло. Не замешана ли в этой истории девочка?
Лицо Клея застыло.
— Цветы сажала Элизабет, — после долгой паузы произнес он.
По выражению его лица Николь догадалась, что Элизабет значила для него очень много, больше, чем брат. Но ей трудно было понять, что это было — любовь или ненависть?
— Джеймс и Бесс, — прошептала она, подвигаясь поближе к нему. — Не является ли их смерть причиной тому, что вы всегда печальный и так редко улыбаетесь?
Он резко повернул к ней потемневшее от ярости лицо.
— Вы же не захотели быть со мной откровенной, так не требуйте откровенности от меня!
Николь была поражена. Она-то думала, что очень ловко уклонилась от рассказа о своей семье, но он оказался достаточно проницательным, чтобы понять, что она скрывает свое прошлое. Эти воспоминания вызывали у нее боль — наверное, то же самое происходило и с ним.
— Простите меня, — робко сказала она, — я не хотела вас огорчить.
Несколько минут они сидели молча.
— Вы хотели о чем-то поговорить со мной? — наконец проговорила Николь.
Клей потянулся и помотал головой, прогоняя печальные мысли о брате и невестке.
— Да, я хотел поговорить с вами о Бианке. — Глаза его снова потемнели. — Когда я замышлял похищение, я решил, что должен отправить письмо отцу Бианки с таким расчетом, чтобы он получил его, когда Бианка будет уже в море. Я не хотел оставлять его в неизвестности, но в то же время боялся, что он может расстроить наш брак. Вот почему я придумал этот злосчастный брак по доверенности.
Николь почти не слушала его. Она бы никогда не поверила, что его слова могут причинить такую боль, и, чтобы защитить себя от этой муки, старалась думать о мельнице. Она вполне с ней справится. Да, ей надо найти работу или попроситься на мельницу и жить там, чтобы… чтобы быть поближе к Клею.