Одним прыжком Клей перемахнул через стол и обхватил ее сзади за талию. Он с такой силой сдавил ее, что она начала задыхаться. Воспользовавшись ее беспомощностью, он спокойно взял блюдо и поставил его на стол.
— Нельзя мешать мужчине, который занят едой, — наставительно заметил он, поддразнивая Николь, но рука его оставалась на ее талии. Почувствовав, что она обмякает, он немного ослабил хватку и, как куклу, повернул ее лицом к себе.
— Николь, я не хотел причинить вам боль. — Он прижимал ее к себе, но уже нежно, пока ее дыхание не восстановилось. Николь склонила голову ему на грудь, мечтая, чтобы это продолжалось вечно.
Клей усадил ее на стул.
— Вы, наверное, голодны. Попробуйте. — Он поставил перед ней второе блюдо с пирожными и вернулся к своему. Николь вздохнула и поймала на себе его дразнящий взгляд, словно он угадал ее мысли.
После завтрака Клей предложил ей прогуляться. Он остановился у домика для рабочих. Под кедром сидел древний старик и лениво строгал палочку.
— Джонатан, где близнецы?
— На старом каштане у дома управляющего. Клей поблагодарил его и отвернулся.
— Это ваша жена? — раздался позади глухой старческий голос.
— Да, — довольно холодно ответил Клейтон. Джонатан ухмыльнулся, обнажив беззубые десны.
— А я-то думал, вы женитесь на блондинке, повыше ростом да попышнее.
Клей взял Николь за запястье и под негромкий смех старика потащил ее прочь.
Близнецы действительно скрывались в ветвях огромного старого каштана. Николь улыбнулась им и предложила спуститься. Но дети со смехом полезли еще выше.
Она обернулась к Клею.
— А если вы им прикажете, они спустятся? Он пожал плечами.
— Мне они ни к чему. Мне работать надо.
Бросив на него неодобрительный взгляд, она снова велела им слезть с дерева. Дети смотрели на нее сверху блестящими глазами, в которых светились лукавство и вызов. Она поняла, что, если сейчас не выиграет этого маленького сражения, ей никогда не заслужить их уважения.
— Что бы вы сделали на моем месте?
— Мои приказы для них значат не больше, чем ваши, — сказал он, с видом заговорщика поглядывая на хихикающих близнецов. — Я бы полез за ними.
Близнецы радостно зашушукались. Николь ни секунды не сомневалась в том, что он ее дразнит и что дети повинуются ему беспрекословно. Приподняв юбку, она быстро скинула туфли.
— Не могли бы вы помочь мне?
— Охотно. — Его глаза заблестели, он наклонился и подставил ей сцепленные в замок руки.
Она знала, что он мог бы подсадить ее на нижнюю ветку, но он лить слегка приподнял ее, явно собираясь этим ограничиться. Однако эта коварная троица не подозревала, что Николь замечательный верхолаз. В саду родового поместья росла старая яблоня, каждую ветку которой она помнила до сих пор. Подтянувшись на нижнюю ветку, она выпрямилась и тут заметила лестницу на противоположной стороне ствола. Погрозив пальцем Клею, который стоял внизу, широко расставив ноги и подбоченившись, она легко и изящно начала подниматься по лестнице, подобрав одной рукой подол и обнажив стройные ноги. Первым она поймала Алекса и передала его вниз Клею, с признательностью отметив, что тот не отказался ей помочь хотя бы в этом. Мэнди шагнула на тонкую ветку и с хитрым видом улыбнулась Николь. Николь улыбнулась ей в ответ, ступила на ту же ветку и стала осторожно подбираться к девочке. Ветка затрещала. Мэнди взвизгнула:
— Ты слишком тяжелая! — потом засмеялась: — Дядя Клей, лови меня! — и храбро ринулась вниз прямо в его протянутые руки.
Николь слишком поздно поняла, что ее вес чересчур велик для тонкой ветки. Она гнулась и угрожающе трещала.
— Прыгайте! — услышала она повелительный голос и, не раздумывая, выпустила из рук ветку, за которую держалась. В следующее мгновение она оказалась в объятиях Клея.
— Ты спас ее, дядя Клей! Ты спас ее! — в восторге вопили оба близнеца, прыгая вокруг них.
Николь, испуганная больше, чем ей хотелось показать, подняла глаза на Клея. Он улыбался! Ни разу еще она не видела на его лице такого доброго веселого выражения. Николь ответила ему счастливой улыбкой.
— Давайте еще раз! — крикнула Мэнди и шагнула к дереву.
— Нет! — решительно объявил Клей. — Она вас поймала, и теперь вы принадлежите ей. Вы должны ее слушаться, и если я услышу хоть слово… — Он прищурился, и близнецы отскочили от него.
— Полагаю, вы могли бы отпустить меня, — тихо проговорила Николь.
Его улыбка увяла, и он с недоумением взглянул на нее.
— Интересно, вы и раньше всегда попадали во всякого рода неприятности или только после знакомства со мной? Ее верхняя губа чуть дрогнула.
— Разумеется, я сама себя похитила и сама выдала себя замуж — и все для вашего удовольствия. — Ее голос был полон сарказма, но Клей, казалось, не уловил его.
Взглянув на ее обнаженные выше колен ноги и задравшуюся юбку, прижатую так, что она не могла ее одернуть, он снова улыбнулся.
— Не знаю даже, что мне больше нравится — вот это или когда вы стоите в сорочке против света.
Поняв, что он имеет в виду, Николь вспыхнула от возмущения. Клей осторожно поставил ее на землю.
— Как бы мне ни хотелось остаться тут с вами и посмотреть, что вы еще вытворите, но пора за работу. — Продолжая улыбаться, он двинулся к конюшне.
Этой ночью Николь не могла заснуть и пыталась уверить себя, что причина этому жара. Накинув на ночную сорочку тонкий шелковый халат, она на цыпочках спустилась по лестнице в сад и, пройдя по темной дорожке вдоль высокой живой изгороди к бассейну, опустила ступни в прохладную воду. Ночь была живой, наполненной голосами лягушек и цикад, трепетом листьев, благоуханием жимолости. Освеженная ночным воздухом, Николь немного успокоилась, но тягостные мысли неотступно преследовали ее. В течение всех лет революционного террора и того года, когда они с дедом жили на мельнице, она никогда не лгала себе. Она всегда знала, что этим ужасам придет конец. И он пришел.
Теперь же она стояла перед лицом новой беды, но на этот раз старалась обмануть себя. Она — француженка, а француженки известны своей практичностью. Тем не менее она ведет себя, как неразумное дитя. Надо наконец признаться самой себе: она влюблена в Клейтона Армстронга. Она не знала, как и когда это случилось, может быть, в тот первый вечер, когда он поцеловал ее. Единственное, что ей известно — что все ее мысли и чувства, сама ее жизнь неотделимы от этого человека. Она отдавала себе отчет в том, что сознательно старалась рассердить его, чтобы он еще раз прикоснулся к ней, ей хотелось красоваться перед ним в прозрачной сорочке, хотелось читать в его глазах восхищение.
