Песнь семнадцатая
Герион — Круг седьмой — Третий пояс (окончание) — Насильники над естеством и искусством (лихоимцы) — Спуск в восьмой круг 1
«Вот острохвостый зверь, сверлящий горы,Пред кем ничтожны и стена, и меч;Вот, кто земные отравил просторы».
4
Такую мой вожатый начал речь,Рукою подзывая великанаБлиз пройденного мрамора[218] возлечь.
7
И образ омерзительный обмана,Подплыв, но хвост к себе не подобрав,Припал на берег всей громадой стана.
10
Он ясен был лицом и величавСпокойством черт приветливых и чистых,Но остальной змеиным был состав.
13
Две лапы, волосатых и когтистых;Спина его, и брюхо, и бока —В узоре пятен и узлов цветистых.
16
Пестрей основы и пестрей уткаНи турок, ни татарин не сплетает;Хитрей Арахна[219] не ткала платка.
19
Как лодка на причале отдыхает,Наполовину погрузясь в волну;Как там, где алчный немец обитает,
22
Садится бобр вести свою войну,[220] —Так лег и гад на камень оголенный,Сжимающий песчаную страну.
25
Хвост шевелился в пустоте бездонной,Крутя торчком отравленный развил,Как жало скорпиона заостренный.[221]
28
«Теперь нам нужно, — вождь проговорил, —Свернуть с дороги, поступь отклоняяТуда, где гнусный зверь на камни всплыл».
31
Так мы спустились вправо[222] и, вдоль края,Пространство десяти шагов прошли,Песка и жгучих хлопьев избегая.
34
Приблизясь, я увидел невдалиТолпу людей,[223] которая сиделаБлиз пропасти в сжигающей пыли.
37
И мне мой вождь: «Чтоб этот круг всецелоИсследовать во всех его частях,Ступай, взгляни, в чем разность их удела.
40
Но будь короче там в твоих речах;А я поговорю с поганым дивом,Чтоб нам спуститься на его плечах».
43
И я пошел еще раз над обрывом,Каймой седьмого круга, одинок,К толпе, сидевшей в горе молчаливом.
46
Из глаз у них стремился скорбный ток;Они все время то огонь летучийРуками отстраняли, то песок.
49
Так чешутся собаки в полдень жгучий,Обороняясь лапой или ртомОт блох, слепней и мух, насевших кучей.
52
Я всматривался в лица их кругом,В которые огонь вонзает жала;Но вид их мне казался незнаком.
55
У каждого на грудь мошна свисала,Имевшая особый знак и цвет,[224]И очи им как будто услаждала.
58
Так, на одном я увидал кисет,Где в желтом поле был рисунок синий,Подобный льву, вздыбившему хребет.
61
А на другом из мучимых пустынейМешочек был, подобно крови, алИ с белою, как молоко, гусыней.
64
Один, чей белый кошелек являлСвинью, чреватую и голубую,Сказал мне: «Ты зачем сюда попал?
67
Ступай себе, раз носишь плоть живую,И знай, что Витальяно[225], мой земляк,Придет и сядет от меня ошую.
70
Меж этих флорентийцев я чужак,Я падуанец; мне их голос грубыйВсе уши протрубил: «Где наш вожак,
73
С тремя козлами, наш герой сугубый?»[226]Он высунул язык и скорчил рот,Как бык, когда облизывает губы.
76
И я, боясь, не сердится ли тот,Кто мне велел недолго оставаться,Покинул истомившийся народ.
79
Тем временем мой вождь успел взобратьсяДурному зверю на спину — и мнеПромолвил так: «Теперь пора мужаться!
82
Вот, как отсюда сходят к глубине.Сядь спереди, я буду сзади, рядом,Чтоб хвост его безвреден был вполне».
85
Как человек, уже объятый хладомПред лихорадкой, с синевой в ногтях,Дрожит, чуть только тень завидит взглядом, —
88
Так я смутился при его словах;Но как слуга пред смелым господином,Стыдом язвимый, я откинул страх.
91
Я поместился на хребте зверином;Хотел промолвить: «Обними меня», —Но голоса я не был властелином.
94
Тот, кто и прежде был моя броня,И без того поняв мою тревогу,Меня руками обхватил, храня,
97
И молвил: «Герион, теперь в дорогу!Смотри, о новой ноше не забудь:Ровней кружи и падай понемногу».
100
Как лодка с места трогается в путьВперед кормой, так он оттуда снялсяИ, ощутив простор, направил грудь
103
Туда, где хвост дотоле извивался;Потом как угорь выпрямился онИ, загребая лапами, помчался.
106
Не больше был испуган Фаэтон,Бросая вожжи, коими задетыйНебесный свод доныне опален,[227]
109
Или Икар, почуя воск согретый,От перьев обнажавший рамена,И слыша зов отца: «О сын мой, где ты?»[228] —
112
Чем я, увидев, что кругом однаПустая бездна воздуха чернеетИ только зверя высится спина.
115
А он все вглубь и вглубь неспешно реет,Но это мне лишь потому вдогад,Что ветер мне в лицо и снизу веет.
118
Уже я справа слышал водопад,Грохочущий под нами, и пугливоСклонил над бездной голову и взгляд;
121
Но пуще оробел, внизу обрываУвидев свет огней и слыша крик,И отшатнулся, ежась боязливо.
124
И только тут я в первый раз постигСпуск и круженье, видя муку злуюСо всех сторон все ближе каждый миг.
127
Как сокол, мощь утратив боевую,И птицу и вабило[229] тщетно ждав, —Так что сокольник скажет: «Эх, впустую!»
130
На место взлета клонится, устав,И, опоясав сто кругов сначала,Вдали от всех садится, осерчав, —
133
Так Герион осел на дно провала,Там, где крутая кверху шла скала,И, чуть с него обуза наша спала,
136
Взмыл и исчез, как с тетивы стрела.
Песнь восемнадцатая
Круг восьмой (Злые Щели) — Обманувшие недоверившихся — Первый ров — Сводники и обольстители — Второй ров — Льстецы 1
Есть место в преисподней. Злые Щели,Сплошь каменное, цвета чугуна,Как кручи, что вокруг отяготели.
4
Посереди зияет глубинаШирокого и темного колодца,О коем дальше расскажу сполна.
7
А тот уступ, который остается,Кольцом меж бездной и скалой лежит,И десять впадин в нем распознается.
10
Каков у местности бывает вид,Где замок, для осады укрепленный,Снаружи стен рядами рвов обвит,
13
Таков и здесь был дол изборожденный;И как от самых крепостных воротВедут мосты на берег отдаленный,
16
Так от подножья каменных высотШли гребни скал чрез рвы и перекаты,Чтоб у колодца оборвать свой ход.
19
Здесь опустился Герион хвостатыйИ сбросил нас обоих со спины;[230]И влево путь направил мой вожатый
22
Я шел, и справа были мне видныУже другая скорбь и казнь другая,Какие в первом рву заключены.
25
Там в два ряда текла толпа нагая;Ближайший ряд к нам направлял стопы,А дальний — с нами, но крупней шагая.[231]
28
Так римляне, чтобы наплыв толпы,В год юбилея, не привел к затору,Разгородили мост на две тропы,
31
И по одной народ идет к собору,Взгляд обращая к замковой стене,А по другой идут навстречу, в гору.[232]
34
То здесь, то там в кремнистой глубинеВиднелся бес рогатый, взмахом плетиЖестоко бивший грешных по спине.
37
О, как проворно им удары этиВздымали пятки! Ни один не ждал,Пока второй обрушится иль третий.
40
Пока я шел вперед, мой взор упалНа одного; и я воскликнул: «Где-тоЕго лицом я взгляд уже питал».
43
Я стал, стараясь распознать, кто это,И добрый вождь, остановясь со мной,Нагнать его мне не чинил запрета.
46
Бичуемый, скрывая облик свой,Склонил чело; но труд пропал впустую;Я молвил: «Ты, с поникшей головой,
49
Когда наружность носишь не чужую, —Венедико Каччанемико[233]. ЧемТы заслужил приправу столь крутую?»
52
И он: «Я не ответил бы совсем,Но мне твоя прямая речь велелаПрипомнить мир старинный. Я был тем,
55
Кто постарался, чтоб ГизолабеллаПослушалась маркиза,[234] хоть и врутРазличное насчет срамного дела.
58
Не первый я болонец плачу тут;Их понабилась здесь такая кипа,Что столько языков не наберут
61
Меж Савеной и Рено молвить sipa;[235]Немудрено: мы с алчностью своейДо смертного не расстаемся хрипа».
64
Тут некий бес, среди его речей,Стегнул его хлыстом и огрызнулся:«Ну, сводник! Здесь не бабы, поживей!»
67
Я к моему вожатому вернулся;Пройдя немного, мы пришли туда,Где длинный гребень от скалы тянулся.
70
Мы на него взобрались без трудаИ с этим истязуемым народом,Направо взяв, расстались навсегда.
73
И там, где гребень нависает сводом,Чтоб дать толпе бичуемой пройти, —Мой вождь сказал: «Постой — и мимоходом
76
Свои глаза на этих обрати,Которых ты еще не видел лица,Пока им было с нами по пути».
79
Под древний мост спешила вереницаВторого ряда, двигаясь на нас,Стегаемая, как и та станица.
82
И вождь, не ждав вопроса этот раз,Сказал: «Взгляни вот на того, большого:Ему и боль не увлажняет глаз.
85
Как полон он величества былого!То мудрый и отважный властелин,Ясон, руна стяжатель золотого.
88
Приплыв на Лемнос средь морских пучин,Где женщины, отринув все, что свято,Предали смерти всех своих мужчин,
91
Он обманул, украсив речь богато,Младую Гипсипилу, в свой чередТоварок обманувшую когда-то.
94
Ее он бросил там понесшей плод;За это он так и бичуем злобно,И также за Медею казнь несет.[236]
97
С ним те, кто обманул ему подобно;Про первый ров и тех, кто стиснут в нем,Нет нужды ведать более подробно».
100
Достигнув места, где тропа крестомПересекает грань второго вала,Чтоб дальше снова выгнуться мостом,
103
Мы слышали, как в ближнем рву визжалаИ рылом хрюкала толпа людейИ там себя ладонями хлестала.
106
Откосы покрывал тягучий клейОт снизу подымавшегося чада,Несносного для глаз и для ноздрей.
109
Дно скрыто глубоко внизу, и надо,Дабы увидеть, что такое там,Взойти на мост, где есть простор для взгляда.
112
Туда взошли мы, и моим глазамПредстали толпы влипших в кал зловонный,[237]Как будто взятый из отхожих ям.
115
Там был один, так густо отягченныйДерьмом, что вряд ли кто бы отгадал,Мирянин это или постриженный.
118
Он крикнул мне: «Ты что облюбовалМеня из всех, кто вязнет в этой прели?»И я в ответ: «Ведь я тебя встречал,
121
И кудри у тебя тогда блестели;Я и смотрю, что тут невдалекеПогряз Алессио Интерминелли[238]».
124
И он, себя темяша по башке:«Сюда попал я из-за льстивой речи,Которую носил на языке».
127
Потом мой вождь: «Нагни немного плечи, —Промолвил мне, — и наклонись вперед,И ты увидишь: тут вот, недалече
130
Себя ногтями грязными скребетКосматая и гнусная паскудаИ то присядет, то опять вскокнет.
133
Фаида[239] эта, жившая средь блуда,Сказала как-то на вопрос дружка:«Ты мной довольна?» — «Нет, ты просто чудо!»
136
Но мы наш взгляд насытили пока».
Песнь девятнадцатая
