Анализируя усвоенную информацию, мы понимаем, что контроль над нашей планетой осуществляется не только и не столько забором живых проб, а скорее по ряду косвенных признаков. Развитие цивилизации, особенно промышленного типа, просчитывается легко. Увеличение количества особей приводит к скачкообразному изменению состава атмосферы, скорее даже к её загрязнению. А бурное развитие сначала радио, а позже хлынувший поток телевизионных передач дают пришельцам чёткий сигнал – еда поспела. Зонды, периодически осуществлявшие отбор проб живого материала, контролируют качество народонаселения. Для этого они поднимались к поверхности Земли, убивали находящихся около них и делали анализы, данные о которых передавались хозяевам. На сегодняшний день сеансы связи участились – это может означать только то, что грядёт час нападения. Но компьютер Комплекса натолкнул нас на одну мысль: он обратил внимание на странную слабость агрессоров.
Зная из истории нападения на Первых о том, что они практически беспомощны перед некоторыми нашими болезнями, мы не могли пропустить ещё один факт уже из истории зондов. Разбросанные по всему миру, они с периодичностью сначала в тысячу, а потом, когда наша цивилизация начала возрождаться, в сто лет делали свою работу по отбору проб. Всё было так, да только не у всех зондов. Один, расположенный в Европе, взяв пробу во время свирепствовавшей там чумы, замолчал на триста лет. Выходит, что, получив некачественный анализ, программа делает паузу, конечно же, для того, чтобы понапрасну не нагружать машину, ресурс которой не может быть бесконечен.
У нас появился пусть призрачный, но шанс отсрочить нежелательный визит. Ведь дееспособен только один зонд. Шотландский в расчёт не идёт – его сигналы редки и, по всей видимости, бесполезны для хозяев. Конечно, и про него не стоит забывать, но главное сейчас – обмануть наш.
– Михалыч, пора заканчивать; если повалит снег, придётся зимовать здесь.
Собрались все на удивление оперативно, молодёжь даже сумела синхронизировать радиочастоты, и теперь у нас с Хранителем прямая связь. Уходили мы с высоко поднятыми головами, но плечи опускались под грузом невероятной ответственности.
Глава 16
Приедается всё; даже открытие века, способное перевернуть жизнь человечества, растворяется в промозглом утре начала ноября. Холод становится реальной угрозой нашей экспедиции. Уже давно не помогают охотничьи уловки Александра, и мы находим спасение лишь в ненадёжном тепле зимних палаток.
Проделанной работой можно гордиться. Бесчисленные спуски к Хранителю приносят пропасть информации, для переработки которой нужны время и спокойная домашняя обстановка. Не сговариваясь, обходим с Потаповым по периметру огромное помещение. Укладываем в гермопакеты всё, что нужно взять с собой, и зовём пацанов к выходу.
На нас никто не обращает внимания. И всё-таки пора закругляться. Я с трудом оттаскиваю Егора от монитора; Александру так же нелегко со своим. Прибегаем к кардинальным мерам, и несколько нажатий на клавиши закрывают перед молодыми чудный мир прошлого. Медленно гаснет свет, оставляя нас в глубочайшей темноте. Впрочем, мощные фонари нашей команды режут мрак не хуже зенитных прожекторов Второй мировой. Из звуков слышно только сопение, изредка прерываемое матюгами.
Теперь домой. Сбор палаток не занимает много времени. В хрустальной тишине первых морозцев начинает играть симфонию жизни могучий мотор джипа. Кабина «Вольво» переносит из дикости первобытного мира в уют современности. Душу греет лёгкая музыка, а слабая метель, колючими снежинками стучащая в стёкла, нагоняет сон. Господи, как хорошо, что за рулём не я.
– Саша, как устанешь, разбуди! – зеваю, едва не выворачивая челюсть. – Подменю!
– Серёг, расслабься и отдыхай. Мне до бизнеса много порулить пришлось, управлюсь.
– Вот и хорошо! – мой голос теряется в последних аккордах песни, льющейся из динамиков автомагнитолы.
Челябинск встречает сугробами и сильным ветром. Странно. Но даже в горах было теплее. Загоняем прицеп во двор, оставив разбор экспедиционного имущества на более подходящую погоду. Прощаемся, даже не интересуясь временем следующей встречи, – куда мы теперь денемся друг без друга? Александр даже в дом не вошёл, а лишь через окно приветствовал мою благоверную.
Палатки, припасы и менее ценные находки мы с Егором разбираем два дня, аккуратно раскладывая многочисленные предметы по тёплым полкам гаража. Вскоре там становится ощутимо тесно, и экспонаты подороже приходится заносить домой.
Потаповы прибыли к шапочному разбору, когда по большому счёту осталось открыть бутылку водки и огненной водой отметить закрытие сезона. Михалыч приехал с огромной сумкой, доверху набитой съестными припасами. Интересно, что он этим хотел сказать? Уж не то ли, что я и покормить не в состоянии?
Наталья, моя супруга, видя, что у нас не просто пьянка, а ещё и серьёзное организационное мероприятие, ненадолго покидает стройный мир математических формул (математик – это не призвание, а диагноз) и ловко накрывает на стол. Она живо общается с Александром, интересуясь его мнением по поводу сервировки стола. Мои замечания по данному вопросу не интересуют никого, зато под шумок ухитряюсь принять на грудь граммов сто пятьдесят.
– Слышь, Михалыч! А обратно тебя кто домой повезёт? Уж не собираешься ли ты после сегодняшней беседы за руль? – говорю, не сводя глаз с огромной, литров на пять, бутыли «Горилки с перцем».
– Младший довезёт. Не зря же я настоял, что ребёнку необходимы права, даже если он против! – вещает Потапов, наливая водку в хрустальный графинчик.
Кухню быстро наполняет аромат диковинных блюд. Всё вокруг жарится и парится, а бедная микроволновка едва справляется с потоком полуфабрикатов. Большой стол буквально забит всевозможной снедью. Пара бутылок шампанского – своеобразная дань детям и женщинам.
Основное блюдо на сегодня – пельмени. Мы с Наташей лепили их не один вечер, зато пойдут они на ура. Михалыч же упаковал стол множеством всевозможных салатов и приправ. В этом весь он; зная, что никто собственно не ценит очень жгучую приправу, важно выставляет на центр стола аппетитно пахнущую розеточку. Маленькие, но очень острые перчики, купленные у китайских торговцев, – его любимое кушанье. Я так думаю, что кроме него их в нашем городе никто и не покупает. Острота блюда такова, что от него (на губах едока) может случиться химический ожог.
И тут происходит невероятное: Потапов пролетает – впервые на моей памяти. Обычно пробующие такие кушанья только успевают пригубить их и тут же, сопровождаемые довольным взглядом Александра, бегут за водой. Сегодня всё пошло по другому сценарию: Егор, важно пробежав носом по запахам, большой ложкой зачерпывает перцы и выкладывает их на кусок хлеба, изводя при этом едва ли не половину блюда. Выпучив глаза, мы с восхищением наблюдаем, как он за пару кусов уминает атомный бутерброд, причём почти не поморщившись. Это кажется удивительным, но отрава приходится ему по вкусу, и он пытается повторить. Неудачно. Видя, что события выходят из-под контроля, Александр Михайлович позорно выхватывает у ребёнка собственный шедевр.
