— Н-нет, — прохрипел позеленевший Молчун, зажимая обеими руками рот. — На первом курсе нам только лягушек и крыс показывали… и органы… по отдельности. А вот так…
— Тогда учитесь, — пожал плечами я и, взяв щипцы, привычным движением перекусил одно за другим все ребра, метя в те места, где их костная часть переходила в хрящевую. — Вот так. Не стоило их ломать или пилить не по местам сочленений — бесполезная трата сил и времени. У старушек еще сойдет — у них кости хрупкие, а у таких здоровяков, как этот…
От раздавшегося оглушительного хруста Верен моментально посерел. И лишь огромным усилием воли остался на месте, когда я отложил щипцы, ловко подцепил ножом легко отделившуюся грудину, после чего откинул ее в сторону, как крышку люка, и довольно хмыкнул:
— Вот и все…
Хлоп!
В стройном ряду будущих мэтров внезапно образовалась широкая прореха — кажется, Молчун не вынес душераздирающего зрелища и на самом интересном месте грохнулся в обморок.
— Пусть лежит, — со вздохом разрешил я, когда соседи нагнулись, чтобы привести его в чувство. — А то чует мое сердце — если вы его сейчас растолкаете, он будет проделывать это регулярно и набьет себе с десяток шишек вместо одной. Верен, держи…
Мальчонка, не глядя, машинально протянул руку, но когда увидел, ЧТО я ему показываю, издал какой-то нечленораздельный звук и шарахнулся прочь.
Жаль, перехвалил…
— Да что вы за некроманты? — с досадой спросил я, когда и остальные в панике попятились от стола. Потом сокрушенно покачал головой, подсунул пальцы в сделанный на горле надрез, ухватился за гортань, пересек удерживающие ее на месте связки и резким движением выдрал наружу.
— Бе-е-е… — тут же отреагировал Петер, вовремя успев отскочить в сторону, чтобы не запачкать соседей.
— Г-гадость какая, — сдавленно прошептал позеленевший так же резко, как недавно Молчун, Шарк, однако взгляда от болтающегося у основания надгортанника распухшего и посиневшего языка не отвел. — З-зачем ты делаешь это ТАК?! П-почему не по отдельности?!
— Так удобнее. И риск повредить органы минимальный. Погодите, сейчас достану остальное, и сами все поймете… — уверенно освободив из грудной полости легкие, сердце и прилежащие к нему ткани, я оттянул образовавшийся комплекс и несколькими движениями ножа отделил его от позвоночника. Затем, ненадолго отвлекшись от пацанов, аккуратно вытащил уже все внутренности и, прижав нижний отдел кишечника, перехватил его ножом у самого основания. — Тут главное — не выдавить содержимое наружу. А то чуть не уследишь и окажешься по локти в самом что ни на есть…
— Буа-а-а! — продолжал надрываться отползший в дальний угол Петер.
— Вот и я о том же, — согласился с ним я и плюхнул комплекс на свободный уголок стола. Но несколько неудачно, потому что потекшая из рассеченных сосудов кровь мгновенно образовала немаленькую лужу, а от удара еще и расплескалась во все стороны кучей мелких брызг. — Опс… прошу прощения — все-таки не уследил.
— Ххе-е-е! — сдавленно закашлялся Петер, едва обернувшись и увидев эту картинку. После чего отвернулся снова и в третий раз склонился над оскверненным углом.
— Буа-а-а! — неожиданно поддержал его Грош и помчался украшать остатками обеда соседний угол. Более стойкие Верен и Шарк ошеломленно застыли, чувствуя, как по лицу стекают холодные тягучие капли, а потом переглянулись и, увидев целую рассыпь багровых капель на коже друг у друга, судорожно сглотнули.
Я тем временем выхватил из лежащего на краю стола инструмента ножницы и, подробно комментируя свои действия, ловко вскрыл крупные сосуды, на внутренней поверхности которых, несмотря на немолодой возраст мертвеца, не нашлось ни единой жировой бляшки. Тщательно их промыл, плеснув водой из стоявшего внизу ведра. Затем, неожиданно заинтересовавшись, разрезал легкие, убедившись, что при жизни труп увлекался курительной травкой; бросив откромсанный оттуда кусочек все в то же ведро, убедился, что мужика не утопили; осмотрел почки, которые при внимательном изучении оказались немного сморщены и деформированы; наконец, перевернул комплекс на другую сторону, умело вскрыл сердечную сумку,[9] не особенно надеясь отыскать в сердечной мышце признаки плохого кровотока; затем вплотную занялся печенью… и именно тут обнаружил самую важную улику.
— Ага! Да наш жмурик скончался от банальной болезни под названием «недо-перепил»! — торжествующе ухмыльнулся я, оглядев чрезмерно большую, бугристую, бледно-коричневую печенку. — Невеселая у него была жизнь, однако! Но прикладывался к бутылке он явно не один год! Видите эти бугорки, парни?!
Однако ответа на свой вопрос не услышал. А когда недоуменно поднял голову от искромсанного трупа и обнаружил на полу уже не одно, а целых два неподвижных тела, рядом с которыми с болезненным стоном прощался с обедом стойкий Верен, то огорченно вздохнул и отложил окровавленный нож.
— Что ж, будем считать, что причина смерти установлена. Наверняка в пищеводе найдутся утолщенные вены, которые в самый неподходящие момент лопнули и дали массивное кровотечение… самую частую причину внезапной смерти запойных пьяниц и, наверное, самый простой ответ на вопрос мастера Ворга…
— Было бы неплохо, молодой человек, если бы все-таки закончили вскрытие, — внезапно раздался от двери надтреснутый голос. — У вас явный талант к моему предмету, но я хотел бы получить более веские доказательства, чем ваши домыслы.
Осознав, что несколько увлекся, я повернулся к двери и, изобразив смущение, поклонился стоящему на пороге мастеру — невысокому, лысому и очень худому магу, который выглядел так, словно вот-вот рассыплется на части. Кожа у него казалась такой тонкой, что могла порваться от малейшего прикосновения, на кистях виднелись разбухшие, словно насосавшиеся крови пиявки, вены; морщинистое лицо выглядело отталкивающе, но спрятавшиеся в складках век глаза смотрели живо, цепко, совсем не по-стариковски. Несмотря на то, что их обладателю скоро должно было исполниться двести лет.
Мастер Гриндер Ворг был стар еще тогда, когда я в первый раз поступил в Академию Всеобщей Магии. Еще в те годы он много брюзжал, досадовал на расписание, ворчал на неумех-адептов, вечно портящих ему подсобный материал; забывал про лекции; бормотал что-то невпопад… но при этом даже Совет признавал, что второго того целителя в Сазуле, да и, наверное, на всей Гинее еще не рождалось. Мастер Ворг был известен почти так же, как его королевское величество. О нем знали абсолютно все. И были точно уверены, что если есть на свете способ излечить ту или иную болячку, то мастер Ворг его непременно отыщет. А уже если даже он отказался от пациента… что ж, значит, пришло время оформить завещание. Только и всего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
