– Это моя мечта, сэр: бархатный фрак, молодая женушка в самом соку и герои войны, отдающие мне честь.
– Пусть это с тобой случится, Гарри.
– Пусть все мечты исполнятся, сэр, – Прайс как раз пришивал на свой красный мундир очередную заплату. Как и весь полк Южного Эссекса, он носил красное; лишь Шарп и несколько стрелков, переживших вместе с ним отступление из Ла-Коруньи[57] и примкнувших затем к легкой роте полка Южного Эссекса, гордо носили зеленые куртки.
– Зеленые куртки! Конечно! Зеленые куртки, черт возьми!
– Что такое, сэр? – Прайс перевернул бутылку вверх дном, надеясь на чудо.
– Ничего, Гарри, ничего. Просто пришла в голову одна идея.
– Тогда помоги кому-то Господь, сэр.
Шарп обдумывал эту идею и еще одну, пришедшую вслед за нею, всю ночь, а утром принес их в штаб. Сгустились тучи, большую часть утра лил холодный мелкий дождь, и стол в холле возле кабинета, где ждал Нэрн, оказался завален шинелями, плащами, ножнами и мокрыми шляпами. Шарп добавил к ним свой кивер и шинель, прислонил винтовку к стене и взял с ординарца обещание присмотреть за ней.
На совещании присутствовали Нэрн, Фартингдейл, Шарп и незнакомый лейтенант-полковник.[58] Нэрн в кои-то веки снял свой халат и надел мундир одного из шотландских полков с темно-зелеными нашивками и золотым кружевом. Сэр Огастес щеголял в красном, черном и золотом личных драгун Ее Королевского Высочества Принцессы, его кавалерийские шпоры терзали ковер. Лейтенант-полковник в красном мундире с белыми нашивками представлял фузилеров[59]; он тепло кивнул Шарпу. Нэрн представил их:
– Лейтенант-полковник Кинни. Майор Шарп.
– Ваш покорный слуга, Шарп. Это честь для меня, – Кинни был широколицым улыбчивым толстяком. Нэрн взглянул на него и тоже улыбнулся.
– Кинни – валлиец, Шарп. Не доверяйте ему, если не можете до него дотянуться.
Кинни расхохотался:
– Он так говорит с той поры, как мои парни спасли его полк под Бароссой.[60]
Сэр Огастес кашлянул, протестуя против кельтских[61] шуток, и Нэрн посмотрел на него из-под нависающих бровей:
– Конечно-конечно, сэр Огастес. Шарп! Мы ведь собрались выслушать ваш рассказ, молодой человек?
Шарп еще раз рассказал всю историю от начала до конца. Его прервали лишь раз, когда Нэрн недоверчиво воскликнул:
– Снял с нее корсаж и толкнул к вам?
– Да, сэр.
– И вы снова его завязали?
– Да, сэр.
– Потрясающе! Продолжайте!
Когда Шарп закончил, весь лист бумаги, лежавший перед Нэрном, был покрыт пометками. В камине потрескивал огонь. Где-то в городе вопил сержант-майор, требуя построиться в колонну по четыре. Генерал-майор откинулся назад:
– Этот француз, Шарп, Дюбретон – что он собирается делать?
– Похоже, собирает спасательный отряд, сэр.
– И соберет?
– Им ехать в два раза дольше, чем нам, – французы и британцы предпочитали зимовать подальше друг от друга.
Нэрн заворчал:
– Мы должны быть там первыми. Сперва спасем женщин, потом выкурим это дерьмо из норы, – он постучал карандашом по листу бумаги на столе. – Пэр этого хочет, так окажем ему услугу. Что вам нужно для спасения женщин, Шарп?
– Сэр! – дернулся сэр Огастес. – Я надеялся, что операция будет доверена мне.
Нэрн смотрел на сэра Огастеса, пока пауза не стала мучительной, потом произнес:
– Очень благородно с вашей стороны, сэр Огастес. Делает вам честь. Но Шарп уже был там, так пусть сперва изложит нам свои мысли, а?
Пришло время для двух идей Шарпа: поутру они казались слабыми, но попытаться стоило.
– Мы сможем освободить их, сэр, как только узнаем, где их держат. Мы это узнаем, а дальше я вижу только один вариант дальнейших действий. Нужно двигаться ночью, чтобы нас не увидели, подобраться как можно ближе, потом залечь на весь день, а следующей ночью атаковать. Это могут сделать только стрелки, сэр.
– Стрелки! – фыркнул Нэрн. Кинни улыбнулся. – Почему вы считаете, что на это способны только стрелки? Что, больше в этой армии никто драться не умеет?
– Потому что я видел там много разных мундиров, сэр, но ни одного стрелкового. Ночью любой, кто не носит зеленый мундир, будет врагом.
Нэрн заворчал:
– Но вы же не видели всех его людей.
– Нет, сэр, – смиренно произнес Шарп: все знали, что стрелки дезертируют куда реже, чем солдаты из других полков.
Нэрн оглядел красно-черный с золотом мундир сэра Огастеса:
– Значит, стрелки. Что еще?
У Шарпа была еще одна идея, но она бесполезна, если не узнать, в каком здании держат заложниц. Когда он сообщил об этом, Нэрн слегка ухмыльнулся:
– Но ведь мы это знаем.
– Мы знаем? – Шарп был настолько поражен, что чуть не забыл добавить: – Сэр?
– Знаем, знаем, – продолжал ухмыляться Нэрн. Кинни молчал.
Сэр Огастес выглядел встревоженным:
– Возможно, вы не сочтете за труд просветить нас, сэр?
– Это моя приятная обязанность, сэр Огастес, – Нэрн прикрыл глаза, откинулся на спинку кресла, театрально вскинул правую руку и продекламировал: – «Все горькие мытарства прежних дней вновь оживали в памяти моей. Мне грезилось то жаркое веселье», – он триумфально прокричал последнее слово, потом таинственно понизил голос и открыл глаза: – «То мертвый холод монастырской кельи».[62]
Все потрясенно молчали. Нэрн лукаво ухмыльнулся:
– Александр Поуп. Из «Элоизы и Абеляра». Печальная история о молодом человеке, оскопленном во цвете лет. Вот что выходит из-за слишком большой любви. Итак! Они в монастыре. Она умница, жена этого французишки.
Кинни подался вперед:
– Сколько нужно стрелков?
– Две роты, сэр?
Кинни кивнул.
– Они смогут удерживать монастырь всю ночь?
Шарп кивнул в ответ:
– Конечно, сэр.
– Значит, с утра вам понадобится помощь, так?
– Да, сэр.
Кинни переглянулся с Нэрном:
– Все как мы обсуждали, сэр. Небольшая группа идет вперед и защищает дам, батальон подтягивается утром и карает мужчин. Но меня беспокоит еще одна вещь.
Нэрн поднял бровь:
– Какая же?
– Может, они и дезертиры, но, я думаю, можно не сомневаться: они не дураки. Даже если вы пойдете ночью, майор, – он посмотрел на Шарпа, начисто игнорируя требования сэра Огастеса, – они могут ожидать чего-то подобного. Будут часовые, возможно, линия пикетов. Это риск, Шарп. Я не против риска, но этим мерзавцам может хватить времени расправиться с дамами.
Сэр Огастес кивнул, похоже, изменив свое мнение о желательности спасательной операции:
– Я согласен с Кинни.
