Судебное заседание едва успело начаться, как защита потерпела новое фиаско. Белк, возможно, еще не придя в себя после поражения в кабинете судьи, вновь попал в ловушку, хладнокровно расставленную ему Чандлер.
Ее первым свидетелем сегодня был человек по фамилии Вечорек, который засвидетельствовал, что знал Нормана Черча достаточно хорошо и уверен, что тот не совершал приписываемых ему убийств. С Черчем они двенадцать лет вместе проработали в конструкторской лаборатории, сказал Вечорек. Вечореку было за пятьдесят, его седые волосы были подстрижены так коротко, что сквозь них проглядывала розовая кожа.
– На чем основывается ваша убежденность в том, что Норман не был убийцей? – спросила Чандлер.
– Ну, во-первых, я точно знаю, что он не убивал одну из этих девушек, одиннадцатую по счету, поскольку он находился вместе со мной все то время, когда она… ну, в общем, погибла. Он находился вместе со мной. Потом полиция убила его и повесила на него одиннадцать убийств. Ну, видите ли, поскольку я знаю, что он не убивал одну из этих девушек, то, вероятно, так же врут и насчет остальных. Все это лишь «дымовая завеса», чтобы убивать…
– Спасибо, мистер Вечорек, – сказала Чандлер.
– Я всего лишь сказал то, что думаю.
Тем не менее Белк все равно встал и принялся возражать. Подойдя к кафедре, он стал жаловаться, что все это одни домыслы. Судья с ним согласился, но ущерб был все равно нанесен. Вернувшись на место, Белк принялся листать толстую пачку бумаг, где были записаны показания, данные Вечореком несколько месяцев назад.
Чандлер задала еще несколько вопросов относительно того, где свидетель и Черч находились в тот вечер, когда была убита одиннадцатая жертва, и Вечорек ответил, что они вместе с семью другими людьми находились в его собственной квартире, где проходила холостяцкая вечеринка в честь одного из их сослуживцев по лаборатории.
– Как долго Норман Черч находился в вашей квартире?
– Все время, пока шла вечеринка. Она началась примерно в девять вечера, а закончили мы уже после двух часов ночи. Полиция говорит, что эта девушка, одиннадцатая по счету, в час ночи пришла в какую-то гостиницу, где и была убита. Так вот, в час ночи Норман находился у меня.
– А не мог он уйти примерно на час без вашего ведома?
– Никоим образом. Если вы находитесь в одной комнате с восемью парнями и кто-то из них таинственным образом исчезает на полчаса, вы всегда об этом узнаете.
Поблагодарив его, Чандлер села. «Ну, сейчас я его порву, – наклонившись к Босху, прошептал Белк. – Посмотрим, как он сейчас будет выкручиваться».
Взяв с собой записи, он водрузил их на кафедру, словно противотанковое ружье. Вечорек, который носил очки с толстыми линзами, отчего его глаза казались чересчур большими, смотрел на него с подозрением.
– Вы меня помните, мистер Вечорек? Вы помните, как несколько месяцев назад я брал у вас показания?
В виде напоминания Белк потряс в воздухе пачкой бумаг.
– Да, я вас помню, – сказал Вечорек.
– Здесь девяносто пять страниц, мистер Вечорек. И нигде в этих записях не упоминается какая-либо холостяцкая вечеринка. Спрашивается, почему?
– Думаю, потому, что вы о ней не спрашивали.
– Ну, а сами вы почему молчали? Полиция утверждает, что ваш лучший приятель убил одиннадцать женщин и вы вроде бы знаете, что это ложь, но молчите. Так получается?
– Да, получается так.
– А вы не объясните нам почему?
– Да потому, что вы сами один из них. Я отвечал только на поставленные вопросы. Я не осведоми… гм, не обращайте внимания.
– Тогда позвольте спросить: вы вообще когда-нибудь говорили об этом полиции? Еще тогда, когда Черч погиб и во всех газетах писали, что он убил одиннадцать женщин? Вы ведь могли просто снять трубку и сообщить им, что они взяли не того, кого нужно.
– Не мог. В то время я об этом не знал. Я это понял, только когда прочитал книгу, которая вышла в свет года два назад, и там подробно описывались обстоятельства убийства одиннадцатой девушки. Тогда я и понял, что в это время он находился у меня. Я позвонил в полицию и попросил соединить со спецгруппой, но мне сказали, что она давно распущена. Я оставил записку для парня, который, как было сказано в книге, руководил этой группой, – кажется, для Ллойда, но он мне так и не ответил.
Белк громко вздохнул прямо в микрофон, всем своим видом показывая, как ему трудно иметь дело с подобным тупицей.
– Значит, насколько я могу понять, вы говорите присяжным, что через два года после совершения убийств, когда вышла эта книга, вы ее прочитали и внезапно поняли, что у вас есть железное алиби для вашего друга. Я что-нибудь упустил, мистер Вечорек?
– Ну, только один момент – насчет того, что я внезапно понял. Это было не сразу.
– Тогда как же это было?
– Ну, когда я прочитал дату – 28 сентября, – это навело меня на определенные размышления, и тогда я вспомнил, что холостяцкая вечеринка в том году была как раз 28 сентября и Норман все время находился в моем доме. Я это проверил и позвонил жене Нормана, чтобы сказать, что о нем говорят неправду.
– Вы это проверили? У других участников вечеринки?
– Нет, в этом не было необходимости.
– Тогда как же, мистер Вечорек?
– Я посмотрел видео, которое снял в тот вечер. Там в углу стоят дата и время съемки.
Босх заметил, что лицо Белка слегка побледнело. Юрист посмотрел на судью, потом на свои записи, потом снова на судью. У Босха сжалось сердце. Белк нарушил важнейшее правило, то самое, которое вчера переступила Чандлер. Он задал вопрос, на который заранее не знал ответа.
Не нужно было быть юристом, чтобы понять, что раз именно Белк привлек внимание к видеозаписи, то теперь Чандлер имела полное право ее исследовать, приобщив к делу в качестве вещественного доказательства. Это была хитрая западня. Поскольку о новой улике ничего не говорилось в письменных показаниях Вечорека, Чандлер должна была заранее проинформировать Белка, что она собирается подвергнуть ее исследованию. Вместо этого она искусно заманила Белка в ловушку и заставила самого ее обнаружить. Теперь он оказался совершенно беззащитным, поскольку услышал о новом обстоятельстве одновременно с присяжными.
– У меня все, – сказал Белк и с поникшей головой вернулся на свое место. Немедленно взяв со стола свод законов, он принялся лихорадочно его листать.
Тем временем Чандлер вернулась к кафедре для повторного допроса свидетеля.
– Мистер Вечорек, у вас все еще хранится та запись, о которой вы говорили мистеру Белку?
– Конечно, я взял ее с собой.
Чандлер тут же подала ходатайство о том, чтобы видеозапись показали присяжным. Судья Кейес посмотрел на Белка, который медленно поплелся к кафедре.
– Ваша честь, – с трудом выдавил он, – защита просит десятиминутный перерыв для того, чтобы изучить прецеденты.
Судья посмотрел на часы.
– Вам не кажется, мистер Белк, что это несколько рано? Мы ведь только начали.
– Ваша честь, – сказала Чандлер, – истец не имеет возражений. Мне нужно время, чтобы установить оборудование для просмотра.
– Прекрасно, – сказал судья. – Десять минут для адвоката. У присяжных есть пятнадцатиминутный перерыв, после чего они должны вернуться в зал заседаний.
Встав, Белк продолжал листать тяжелый свод законов. А когда настало время садиться, Босх придвинул свой стул поближе.
– Не сейчас, – сказал Белк. – У меня всего десять минут.
– Вы прокололись.
– Нет, это мы прокололись. Не забывайте, что мы одна команда.
Оставив своего товарища по команде, Босх вышел покурить. Когда он подошел к статуе, Чандлер уже была там. Он все равно закурил, хотя и не стал подходить к ней близко. Взглянув на него, Чандлер самодовольно ухмыльнулась, и тогда Босх заговорил:
– Вы его обманули, не так ли?
– Обманула, заставив выдать правду.
– Разве?
– Конечно! – Она загасила в песке наполовину выкуренную сигарету. – Мне пора возвращаться, чтобы установить оборудование.
Она снова усмехнулась. Босх не мог понять, то ли она настолько хороша, то ли Белк настолько плох.
Пытаясь не допустить показа пленки, Белк потратил полчаса. Поскольку она не была упомянута в письменных показаниях, говорил он, это новая улика, которую истец не вправе так поздно предъявлять. Судья Кейес отверг его требование, указав на то, что все знают, что именно Белк вытащил ее на свет.
Когда присяжные вновь заняли свои места, Чандлер задала Вечореку несколько вопросов относительно пленки и ее местонахождения в последние четыре года. После того как судья Кейес отклонил очередное возражение Белка, Чандлер поставила перед присяжными видеодвойку и вставила кассету, которую Вечорек взял у своего друга, сидевшего среди публики. Чтобы не загораживать обзор остальным, Босху и Белку пришлось встать и перейти на места для публики.
Пока они совершали этот маневр, Гарри заметил на задней скамье Бреммера из «Таймс», который слегка ему кивнул. «Интересно, он здесь как репортер или в качестве свидетеля?» – подумал Босх.
