— Воины и друге! — обратился Даврит к всадникам. — Ваша слава опережает вас! Я слышал о подвигах совершенных вами. Слышал я и о несправедливости тех, кому принесли заслуги ваши столько золота и власти. За победы император платил вам обидами, за преданность брал неправедные дани. Здесь и отныне вы не должны никому ничего! Только мне и новым братьям своим вы обязаны служить верно, оружием, как мужчины, как воины. Я же вознагражу вас щедрой долей всего, что возьмем мы в справедливом походе. От всякой обиды отныне оберегу вас. Слава ваша, умножится!
— Слава! Слава князю! — хором грянули готы.
— Клянемся перед богом служить тебе все. И те, кто остался в домах своих тоже принесут эту клятву, — произнес Феодагат. — Как только скажешь, будем все с тобой в любом деле. В походе или на пиру. Мечи наши и жизни наши отныне твои.
— Клянемся! — закричали воины.
Амвросий зачарованно следил за происходящим. Он принимал на веру все, что видел и слышал. Сердце ребенка замирало. Голод утихал и забывался. Даврит виделся мальчику могучим и несокрушимым, его непременно должны были бояться и уважать все — даже враги.
— Вы приняли от меня землю для домов и хлебов своих. Примите и угощение с дороги, — продолжал князь. — Пусть сладкий мед на пиру скрепит нашу клятву на веки!
— Слава! Слава, Даврите! — вновь грянули голоса.
5
Празднество шло всюду. В просторных домах, на белых улицах — везде стояли богатые столы. На них во множестве громоздились хлеба и всевозможные пироги. Мяса, вина и меда имелось вдоволь. Целые туши жарились на вертелах. Сладким потоком лился дурманящий разум мед. Из бочек он попадал в глиняные объемные кружки, проливаясь потом в раскрытые рты. Смачные звуки произносили языки. Песни лились вместе с вином. Готы и дружинники-склавины братались, клялись не покидать друг друга в бою.
Феодагат и другие вожди пировали у князя. Могучей рукой поднимал Даврит свой полный вина золотой кубок за удачу в походе, за дружбу и храбрость. Десятки чаш взлетали с ним вместе. Грозно ревели голоса в клятвах и боевых гимнах:
Держу копье в своей руке. Рублю неумолимо.Пусть враг дрожит. Пусть кровь бежит, рекой по травам спящим.Пусть победит лишь тот из нас, кто воин настоящий.
Все было новым для Амвросия. Готы усадили мальчика рядом с собой в длинном низком доме. Здесь, как и всюду, стояли полные угощений столы. С наслаждением малыш принялся за еду и питье. Никогда в жизни он не видел столько пищи. Всеми рыбными и ягодными пирогами, тушами быков, свиней и баранов можно было, наверное, не раз накормить тысячи людей. Удивительным образом все это за один вечер должно было уместиться в гораздо меньшем числе животов.
Смех и песни не утихали повсюду. Горделиво ревели за стеной боевые кличи. Не лаяли только псы. Сытые лениво валялись на полу, а голодные с вопрошающими взглядами ожидали лакомых костей.
— Хвала Иисусу, я нашел все, что хочу от жизни, — шутливо кряхтел Алавив, орудуя острым ножом в прекрасно обжаренной кабаньей туше. — Ведь как хорошо, когда вино и мясо заполняют живот.
— Такой живот и щадить не хочется? — посмеивались слегка захмелевшие воины.
— Давай вырезай кусок посочней! В кабаньем сале заключено все мужское счастье. Ведь если не поесть то и не поспать, а если и не поспать, то и не полюбиться всласть. А уж головную боль вином без жирного ломтя и вовсе не разогнать!
— Особенно тем, у кого дурь в голове, особенно не помешает поесть! И еще, люди говорят…
— У кого это здесь болит голова? Моя никогда не болит.
— Чего ей болеть, это же кость.
Горячий жир бежал по ножу Алавива. Отрезав большой кусок мяса, молодой гот разделил его на две части. Одну он взял себе, а другую, поменьше, — положил Амвросию, поучительно добавив:
— Вина больше не пей! Мал еще.
Мальчик неестественно кивнул и принялся есть. Выпитый мед уже немного ударил ему в голову. Оторваться от напитка казалось невозможным. Притягивали аромат, сладкая легкость и пряное чувство во рту, возникавшее после каждого глотка. Мед пился незаметно, но также незаметно он спутывал язык и сбивал движения.
— Вы все в первый раз пришли за Дунай, а я бывал уже тут однажды, — говорил, прищуриваясь, белобородый гот. — Каждый слышал, что наши предки ушли из этих мест из-за гуннов. Но это все басни. Басни, я говорю! Вы думаете будто гунны, явившись из степей, победили наш великий народ? Не верьте! Взгляните на себя, на наши мечи и коней. Все дело в русалках появившихся в здешних реках! Слышите?
— Ну, это еще что за сказки? — вмешался Алавив.
— Тише ты! — зашипели другие воины, которым страшно хотелось узнать, что же будет дальше. — Тише!
— Ну, вот, — возмущенным шепотом пожаловался молодой гот единственному оставшемуся собеседнику — маленькому Амвросию. — Не слушай их, юный друг, не слушай! Все это вранье. Врут!
Алавив сделал осуждающий жест и сморщил лицо. Язык его начал заплетаться. Он умолк. Положил затуманенное лицо на сложенные руки.
— Все слушайте, — продолжал рассказчик, сумевший заставить замолчать две дюжины глоток. — Склавины подтвердят каждое мое слово, потому, что давно уже живут в этих местах. Они то знают!
— Ну, а ты то чего знаешь? — с недоверием спросил один из пирующих.
— Девы с рыбьими хвостами есть тут в каждой реке! Зимой они спят в подводных норах, а весной выплывают на охоту. И ищут они не других таких же рыб. Не-е-ет! Ищут они молодых мужчин, тех, у кого еще нет жен. Сладкими речами они заманивают их в зеленую муть. Никто не может удержаться, так велик соблазн. А там! О, ужас! Они пожирают доверчивых юношей.
Варвары слушали, не произнося ни звука. Некоторые даже начали креститься, обращая пьяные мысли к богу на небесах — единственному и всемогущему, а потому способному защитить. Даже мальчик затаил дыхание, мгновенно протрезвев от страха.
— Когда воды стали полны этих тварей с чудными ликами, наши короли решили что одну из них надо изловить. Но сделать это смогла лишь девушка, дочь старого рыбака. До зари бродила она у воды переодетая парнем. Две русалки подплыли к ней, соблазняя песнями и обещаниями. «Иди купаться с нами, ночь так хороша!» — напевали они. Но рыбачка не поддавалась им и вот одна из рыбохвостых дев выбралась на песок, чтобы вблизи околдовать упорного юношу. И тогда сеть спутала ее от головы до хвоста. «Попалась, проклятая тварь!» — закричала дочь рыбака. На голос ее из деревни прибежали мужчины. На повозке они доставили русалку к своему королю. Тот спросил рыбу грозно, зачем русалки изводят парней. Но рыба молчала. Без воды продержали ее три дня в подземелье.
— Что же было дальше?
— Она созналась! Когда дружинники короля вывели ее на свет для допроса, это была уже не прекрасная дева с зелеными волосами, а страшная сморщенная старуха! Ужас охватил всех…
Рыба заговорила. Голос ее был хриплым и злым. «Вы хотели знать, зачем мы русалки губим юные души? Я все вам скажу, если обещаете отпустить меня в воды умереть, ибо воздух земли состарил меня», — промолвила она. В оцепенении все ждали дальнейших слов. Шепотом рыба поведала: без юной крови мужчин не может жить ни одна русалка и не могут они плодиться в водах. Король сдержал обещание, рыбу отнесли к воде. Но как только она отплыла от берега, голос ее вновь зазвучал звонко: «Страшную тайну заставили вы меня выдать! Отныне я проклинаю вас в свой предсмертный миг. С этой ночи и до осени сестры мои погубят всех юношей ваших. Народ ваш сгинет, а села и города его станут пеплом».
— Проклятие русалки ужасная вещь! — подтвердил седовласый воин с крупным носом. — Уж если падет на кого, все — не жить! Такими их сотворил Сатана.
Все жилы внутри Амвросия натянулись. Дрожь пробежала по рукам и ногам. Тревожный холод коснулся кожи.
— «Ваши боги отныне не защитят вас! — голосила коварная владычица вод. — Только одно сможет спасти род ваш: истинный бог, в которого вы уверуете. Но отыскать его вам будет нелегко!» И она рассмеялась в черной пелене ночных вод. И с этой ночи стали пропадать юноши, а короли наши решили уйти от проклятья, приняв новую веру на другой земле. Но даже когда предки наши переходили Дунай, горящими глазами провожали их русалки из страшной пучины. И многих юношей не досчитались на другой день.
— Так неужели мы все в ужасной беде здесь?
— Нет, — уверенно возразил рассказчик. — Пока мы и дети наши верны истинному богу, ни одна русалка не подберется к нам. Достаточно пальцы сложить крестом и именем господа проклянуть тварь.
— Но ты то, как их видел?
— Давно это произошло. В те годы я был юн и по глупости почти потерял веру во Христа и скитался на этом берегу. Однажды я решил заночевать у реки. Тут явилась с дивным голосом русалка. Она звала меня. Сладкие речи ее обещали страстные наслаждения любви. Рыбохвостая дева почти околдовала меня. Нога моя уже ступила к воде, как вдруг она отпрянула в ужасе, что-то увидев. «Сними крест и ступай ко мне!» — заверещала она. Вопль ее пробудил меня. Я все понял, взмолившись. Спаситель дал мне ответ. Пальцы моих рук скрестились. Русалка с криком способным поднять мертвеца разбилась о воду. Страшный запах гнилой рыбы донесся до меня. Символ истинной веры погубил эту сатанинскую тварь.
