это знаменитая Царь-пушка. Рядом с ней лежал «Павлин» весом в 1020 пудов (бомбарда Степана Петрова 1555 г.). У Земского двора находился еще один гигант – «Кашпирова пушка» весом 1200 пудов, самая крупная бомбарда времен Ивана Грозного.
На Пресне в селе Воскресенском упомянута бомбарда «Ехидна» калибром в 9 пудов. Эта большая пушка, как отмечено ранее, постоянно участвовала в «потешных» стрельбах. Там же находилось и самое крупное орудие времен царя Алексея Михайловича – 70-фунтовая осадная пищаль «Единорог», а также 60-фунтовый «Кречет» (мастера X. Иванова), 55-фунтовая голландская пищаль (5 аршин в длину, вес 215 пудов), 50-фунтовая пищаль «Новый Троил», 50-фунтовая пищаль «Троил» старого литья (1634 г.), 50-фунтовая голландская пищаль (4 аршина 9 вершков, весом 205 пудов), 47-фунтовая голландская пищаль (4 аршина 10 вершков, весом 215 пудов), 40-фунтовая пищаль «Орел» (4 аршина, весом 220 пудов, 1692 г.), 40-фунтовая пищаль «Перс Витой» (7 аршинов без 3 вершков, весом 353 пуда, 1686 г.), гигантская мортира «гранатом 24 пуда, весом 476 пудов («а которого году литья, не писано»)[252].
Несколько пушек осталось на Пушечном дворе. Ввиду длинного перечня приведем эту опись в формате таблицы:
Пушек и пищалей на Пушечном дворе
Это был весь наряд, который остался на тот момент в Москве.
Интересно сравнить эту опись с фрагментами более ранних описей 1694–1695 гг., сохранившихся в копиях академика И.Х. Гамеля (фонд 174 СПбИИ РАН). В них упомянуты несколько старых орудий, которые к 1695 г. были пущены на переплавку. Среди них – «Змей Юрьевский» 1553 г. мастера Курта Гартмана (массой 111 пудов, ядром 6 фунтов, трофей Ливонской войны или войны 1656–1658 гг.)[253], присланный из Севска, тюфяк мастера Игнатия 1500 г. из Мурома (массой 6 пудов 20 фунтов, длиной аршин 5 вершков, очевидно, присланный во исполнение указа 1695 г. о сборе старых тюфяков)[254], иностранная пушка 1579 г. Матиаса Белика (ядро 3 фунта, длиной 4,5 аршина, массой 49 пудов 10 футов) и т. д. Фрагменты описи 1694–1695 гг. более подробны, так как описывают надписи, конструктивные особенности орудий, а также их месторасположение в Москве.
Описи 1694–1695 гг., как уже было сказано, – уникальный источник по реконструкции «огнестрельного наряда» XV–XVII вв.
Дивизия П. Гордона, первая приближавшаяся к Азову, должна была обеспечить пристань для приема осадной артиллерии. Ее построили в 16 км от Азова при впадении в Дон реки Койсуги[255]. 4 июля тяжелые пушки вместе с основными частями русской армии прибыли под Азов – ив этот же день были обустроены позиции первой батареи из 4 проломных пищалей и одной мортиры.
Орудия из дивизии А. М. Головина занимали правый фланг, в центре – П. Гордон, а на левом фланге встал Ф. Лефорт. На позициях установлены 53 пищали и 42 мортиры[256], остальные орудия оставались в резерве у Л. Хабарова.
Первые дни бомбардировки обрушили на город сотни бомб и ядер. На отдельных участках голландские пищали сбили весь «верхний бой» с позициями турецких орудий, мортирная стрельба создала в городе несколько очагов пожаров. Причем на одной из батарей сам царь-бомбардир лично наводил орудия и стрелял.
Приступом были взяты две башни-каланчи, а в них – 32 турецких медных пушки с боеприпасами, разрушена караульная башня. На правом берегу Дона новая установленная батарея князя Я. Ф. Долгорукова из 4 пищалей и 4 мортир стала успешно обстреливать внутреннюю часть крепости, которая была видна с возвышенности[257]. Казалось, Азов был обречен.
Но, как известно, с моря город постоянно получал подкрепления. Двадцать турецких галер смогли подвести припасы и войска, что значительно усилило турецкий гарнизон. 15 июля в результате неожиданной вылазки гарнизона было испорчено несколько орудий. Несмотря на интенсивный обстрел, не были подавлены все турецкие батареи – и два штурма Азова оказались неудачными. В результате русская армия отступила от Азова.
План осады Азова в 1695 г. Рисунок Ф. Ф. Ласковского
Ю. Е. Манойленко в числе причин неудачной осады определяет недостаточно эффективный огонь русской артиллерии. Он также отмечает, что «не были перекрыты артогнем подходы к крепости с моря, что позволяло туркам беспрепятственно снабжать осажденный гарнизон»[258]. Впрочем, по поводу последнего замечания следует сказать, что подходы к крепости со стороны моря артиллерия не могла перекрыть никак – таких дальнобойных пушек в XVII в. не было ни у кого. Подходы с Азовского моря должен был перекрыть флот, которого в России на тот момент не было.
Нельзя также согласиться с мнением о том, что артиллерия фактически оказалась направлена на выжигание внутренней части крепости навесным огнем из мортир вместо подавления крепостной артиллерии[259]. Часть батарей проломных (в том числе голландских) пушек была сосредоточена против стен и башен – количество установленных на позициях пушек в первые фазы осады превышало количество мортир (53 против 42).
Еще одна из причин, никак не замеченная в отечественной историографии, – осадная артиллерия стала приходить в негодность.
У новых «облегченных» мортир и пушек портились запальные отверстия, у некоторых стволов разрушались жерла.
По результатам первого Азовского похода Петра удивляешься количеству испорченных орудий – процент негодных в результате стрельбы пушек был значительно выше, чем в осадах времен Алексея Михайловича (почти на порядок). С чем, возможно, это было связано? Мне кажется, по трем причинам: 1) использование «остродолгих» бомб, требовавших заряда «сверх меры»; 2) вообще увлечение зарядами «сверх меры»; 3) плохим качеством новых «облегченных» мортир (они были почти до 20 % полегче своих предшественниц 1660-х, отсюда и малая прочность стволов).
Итак, по результатам первого Азовского похода к артиллерии были командированы из Москвы пушечные мастера, которые должны были осмотреть орудия на предмет годности к эксплуатации: «по осмотру и по скаске пушечного мастера Евсевия Данилова, литцов Логина Жихарева, Никиты Пантелеева пушки и мозжеры, которые к стрельбе годятца и не годятца совершенно, велел описать, которого они кружала ядром и что в них вес». В результате было определено, что:
– из 56 осадных орудий 48 принимали участие в обстреле, из них в итоге 7 рваных (14,6 %);
– из 106 мортир 88 участвовало в обстреле, из них – 17 рваных (19,3 %), но по результатам осмотра 5 мортир к стрельбе еще были более-менее годны. В этот расчет не вошли
