– Такие умные – и сбежали? – спросил сердитый штатский. – Логично было ждать.
– Исследователи не офицеры разведки, нашу школу не прошли. В процессе подготовки экспедиции их учили конной езде, фехтованию, стрельбе из лука и арбалета. Приемам конспирации и выхода из непредвиденных ситуаций не обучали. Предполагалось, во-первых, что реалии двенадцатого века они знают лучше кого бы то ни было; во-вторых, наши специалисты, освоившие науку выживания в условиях двадцатого и двадцать первого века, их ничему научить не могли. Следует учесть, что у Телюка и Ноздрина-Галицкого с прошлой экспедиции сформировалось неверное представления о правилах Службы. Проще говоря, они спасли себя сами. Мы просто не знали, где они, поэтому не могли вытащить, но они посчитали, что не слишком старались. Жена Телюка, женщина с тяжелым и вздорным характером, вообще публично обвинила Службу в проведении опытов над людьми…
– Если вмешается баба… – вздохнул генерал.
– Тем не менее, она согласилась на участие мужа в экспедиции, – сказал полковник Иванов. – При условии предоставлении ей права первой написать о результатах экспедиции.
– Она журналистка?
– Так точно!
– Тогда ясно! – вздохнул генерал. – Все они, бляди, такие…
– Виктор Петрович! – прервал его председательствующий. – Давайте к делу…
На большом экране, одна за другой, стали появляться фотографии исследователей: на конях, в одежде, с мечами и арбалетами в руках. Присутствующие некоторое время их молча рассматривали.
– Хорошее лицо у этого Телюка, – задумчиво сказал строгий штатский. – Внушает доверие. Видны ум и порода.
– Кузьма Иванович из крестьянской семьи, отец – колхозный механизатор, мать – фельдшер, – сказал полковник Иванов. – Всего в жизни он добился сам.
– Тем более! – сказал строгий штатский. – Человека с таким лицом приятно брать на службу…
– Мне больше Ноздрин нравится! – вмешался генерал. – Ишь, как меч держит! Ударит – и глазом не моргнет!
– Аким Сергеевич из старинного аристократического рода, – доложил полковник. – Все его предки по мужской линии были военными, почти все дослужились до высших чинов.
– То-то! – удовлетворенно сказал генерал.
– Напоминаю, что мы собрались здесь для уточнения деталей спасательной экспедиции, – сказал председательствующий. – Вернемся к делу.
– Давайте! – согласился генерал. – Мне было очень интересно видеть и слышать все здесь… – он кивнул сторону экрана. – Но я не представляю…
– Все просто, Виктор Петрович, – ответил председательствующий. – Нам нужен "шмель".
Глаза генерала стали большими.
– Опытная разработка! Всего два экземпляра! К тому же они не прошли полный цикл испытаний…
– Эта хорошая возможность их испытать. В реальных боевых условиях.
– Вы хорошо осведомлены, – буркнул генерал.
– Работа такая, – развел руками председательствующий.
– Но почему "шмель"?
– Маленький беспилотный самолет, созданный специально для выявления наземных целей, идеально подходит для первой фазы спасательной операции, – пояснил полковник Иванов. – "Шмель" не обратит на себя пристального внимания жителей двенадцатого века, его примут за птицу. В то же время мощные объективы воздушного разведчика зафиксируют любое передвижение небольших конных групп, цифровые видеокамеры запишут информацию. С помощью компьютера мы обработаем материалы; если среди конников есть Телюк или Ноздрин-Галицкий, мы их опознаем непременно.
– "Шмель" требует квалифицированного обслуживания и комплекса наземного оборудования, – сердито сказал генерал.
– Мы знаем.
– Собираетесь впихнуть все в пещеру?
– Нами куплена в окрестностях Аскалона земля с постройками, проще говоря, поместье, – сказал полковник Иванов. – Я говорил, что там сейчас дешево… В поместье размещена группа офицеров, тех, что переодеты сарацинами и знают восточные языки. Есть просторный дом, где можно разместить обслуживающий "шмель" персонал, есть сторожевая башня, удобная для установки антенн и направляющей для запуска. Дизель-генератор и необходимое количество топлива уже завезены. Ранее поместье принадлежало барону-христианину, крестьяне тоже были христианами, после сдачи Аскалона все уехали или сбежали. Землю потому и продали дешево – обрабатывать некому. Но нас это как раз устраивает.
– Подготовились… – вздохнул генерал. – А если "шмель" собьют или незапланированная посадка? Как я его достану?
– Стрелой "шмель" не сбить. Что до посадки… Технически самолет получился очень надежным. Это показали испытания.
– Все знаете, – проворчал генерал.
– У меня есть разрешение главы государства задействовать для спасения наших людей все средства, – сказал председательствующий.
– Знаю, Александр Николаевич! – вздохнул генерал. – Но если б ты знал, как сердце болит за машины!
– А у меня – за них! – кивнул председательствующий на экран. – Наши люди, теплые, живые… В горах мы своих не бросали. Помнишь?
– В Афгане ты всегда мог вырвать лишнюю "вертушку"! – буркнул генерал.
– Но никогда не забывал отметить в рапорте героические действия наших ВВС, – отпарировал председательствующий и выразительно посмотрел на ряд орденских планок на груди генерала.
– Мертвого уговоришь! – махнул тот рукой.
– Что мы будем делать, когда обнаружим исследователей? – спросил строгий штатский.
– Видите ли, Семен Прокофьевич! – вздохнул председательствующий. – Сейчас этот вопрос на повестке дня даже не стоит. Дай Бог обнаружить…
7.
Деревенский бальи был не стар: густые черные волосы, чуть тронутые сединой, полное круглое лицо и живые глаза, темные, как спелые плоды масличного дерева. Он почтительно поклонился Роджеру и встал у дверей, хитровато поглядывая на рыцаря. "Грек! – поморщился Роджер. – Что ему надо?"
– Доволен ли господин тем, как его встретили в селении? – подобострастно спросил бальи. – Хороша ли пища, которую вам подавали, почтительны ли хозяева жилищ, где встали твои воины? Что господин пожелает еще?
– Всем доволен! – отрывисто бросил Роджер. – И щедро заплачу.
Он сунул руку в кошель на поясе, но бальи упредил:
– Не надо денег, господин!
– Грек отказывается от денег? – сощурился Роджер. – Может ли такое быть?
– Я хотел бы поговорить с тобой, господин. Если позволишь.
Роджер оглянулся на стол, где они завтракали с Козмой и Иоакимом, молча указал свободное место на лавке. Бальи, не дожидаясь вторичного приглашения, сел; Роджер устроился напротив.
– Говори! – приказал хмуро.
– Вы когда уходите из селения? – спросил бальи.
– Скоро. Сразу после завтрака.
– Могу просить тебя задержаться?
– Зачем?
– Видишь ли, господин, – начал бальи, хитровато поглядывая на собеседника. – После битвы у Тивериадского озера к нам в селение стали приходить воины из разбитой армии короля. Кто раненый, кто нет… Так случилось, что наше селение недалеко от озера, и мы принимали всех. Христианин должен помогать ближнему, – бальи закатил очи горе, но по его плутовской роже было видно, что благочестие греку знакомо лишь на словах.
– Не видел я воинов в селении… – удивился Роджер.
– Они спрятались в масличной роще – испугались твоих сарацин, – пояснил бальи. – Приняли вас за отряд Саладина.
– Храбрые рыцари… Сколько их?
– Три десятка.
– Тридцать убежали от моих семерых?
– Издалека им было трудно разобрать, сколько с тобой воинов. К тому же у них мало оружия, а кольчуг и копий нет вовсе.
– Бросили, чтобы легче бежать! – хмыкнул Роджер.
– Никому не хочется в плен к сарацинам, – вступился бальи. – Ты знаешь, господин, как немилостивы они к христианам.
– Знаю! – нахмурился рыцарь. – Чего же ты хочешь?
– Уведи чужаков с собой!
Роджер изумленно уставился на грека. Тот поежился, но взгляд выдержал.
– Мы приняли этих людей, кормили и одевали, – стал торопливо объяснять бальи. – Денег с них не брали, да и не было у них денег. Мы исполнили свой христианский долг. Мы надеялись, что, окрепнув, они уйдут. Но им некуда идти.
– Разве вам не нужны мужчины?
– У нас достаточно мужчин! Это мирное селение, господин. Мы платили барону подать, и он защищал нас. Если кто из наших юношей хотел стать воином, он шел к барону и сюда уже не возвращался. Здесь есть кому работать в поле и выполнять другую тяжелую работу. А вот женщин мало…
– Понятно! – улыбнулся Роджер краем губ. – Сразиться с сарацинами храбрости не достает, а вот пригрозить мечом или ножом несговорчивому мужу…
– Дошло до дочерей, – тихо сказал бальи. – А мы, греки, ценим непорочность дев.
– Прогоните их!
– Мои поселяне не воины, я говорил тебе. Чужаки только насмехаются над ними. Они не работают, потому что считают, что воину это зазорно, пьют, едят на дармовщину, а теперь добрались до наших женщин. Скоро мои люди не выдержат, и все кончится большой кровью. Я не хочу, чтобы в моем селении христиане убивали христиан.
