когда он разыскивал Томаса Сильвестра и стучался в двери его квартиры, корабельный агент вместе с преданным лодочником переправили золото на чилийский корабль.
Теперь оно — гибель для дона Грегорио, его близких и еще троих.
Гарри Блью никак не мог прийти в себя после того, что он слышал. Голова отказывалась работать, сам он был не на шутку испуган. Однако он постарался взять себя в руки.
Все было придумано еще на берегу, и злодеи собрались на корабле для того, чтобы привести свой замысел в исполнение. Четыре испанца, или, как он называл их, калифорнийца, узнав о драгоценном грузе, пригласили себе помощников, чтобы похитить его. Это совершенно ясно из слов Страйкера, точно так же, как и покушение на девушек и решение убить остальных.
Помощник «Кондора», поразмыслив, понял, что если с кем и может поделиться, так это с Лантанасом, доном Грегорио и поваром.
Первый — человек хладнокровный, высокого роста, но вряд ли обладает большей силой, чем требуется для пользования подзорной трубой. Второй — уже старик и слаб здоровьем. Третьего можно вообще не считать, так как пользоваться оружием он все равно не умеет. И хотя можно положиться на его честность, но нельзя надеяться на него, когда дело дойдет до схватки с грабителями.
Сначала матрос решил было рассказать все капитану Лантанасу, но скоро он отбросил эту мысль.
Простодушный чилиец, пожалуй, не поверит в правдивость такого злодейского замысла, но даже если и поверит, то каким-нибудь легкомысленным поступком только ускорит роковой исход. Нельзя ничего говорить и дону Грегорио. От обоих следует тщательно скрывать страшную тайну. Иначе жертвы будут брошены в море, и среди них Гарри Блью. Он продолжал стоять за парусиной. Где бы это ни случилось — в открытом море или на берегу — конец один: девушек похитят, дона Грегорио, его самого, капитана и повара застрелят или зарежут, золото утащат, корабль потопят, а разбойники на шлюпках доберутся с золотом до берега.
Какое-то время Гарри Блью стоял в полном отчаянии, не будучи в состоянии даже связно думать. Неясные и трудновыполнимые планы сменяли один другой в его голове.
Он стоял во мраке и что-то тихо бормотал.
— Я должен присоединиться к ним, — решил он. — Это единственная возможность спасти наши жизни. Я так и сделаю. Помоги мне только Бог, а я это сделаю!
Глава XLI
ЗАГОВОР ПРОТИВ ЗАГОВОРА
«Кондор» летит с попутным ветром. У руля стоит Джек Страйкер. Море тихое, и рулевому легко управляться со своими обязанностями.
Взошедшая луна освещает его рябое лицо с безобразно толстыми губами, с обрюзглыми щеками, с плоским, как у бульдога, носом. Глаза его зеленоватые, вечно закисшие, и один из них налит кровью.
Страйкер недолго стоял один, он заметил, что кто-то подходит к нему, и, приглядевшись, узнал старшего помощника.
— Идет проверять, — проворчал беглый каторжник. — Очень мне нужна его проверка! Джек Страйкер проведет судно по курсу не хуже любого другого.
— Ну, Страйкер, — останавливаясь перед рулевым, сказал помощник капитана, — со шхуной немного хлопот. Ветер дует попутный. Она делает, я думаю, узлов девять, не меньше.
— Ничуть не меньше! — ответил Страйкер, тронутый ласковым тоном своего начальника: — Судно это идет хорошо. Только оснастка на нем не совсем обычная. Я что-то такой никогда не встречал.
— Ты, должно быть, перебывал на многих судах, судя по тому, как управляешься с рулем. Ты умеешь править судном.
— Как не уметь! — ответил тот, польщенный тем, что его похвалили. — Джек Страйкер мог научиться этому делу.
— Не был ли ты прежде военным матросом?
— Был и матросом. Стоит только взглянуть на мою спину. На ней порядочно рубцов от кошки. Да мне на это наплевать! Много славных матросов могут похвалиться тем же.
— Я с кошкой незнаком, хотя долго-таки служил на военном корабле. Приходилось мне плавать и на таких судах, которые сами уходили от военных кораблей. Вот там хорошо. Право, хорошо!
— Неужели? — сказал каторжник. — Что ж, это была контрабанда, или, может быть, торговля невольниками?
— Что придется! И то, и другое! Жизнь — штука нелегкая. То в гору, то под гору! Вот и здесь теперь получил я место помощника, потому что умею управлять кораблем и держать курс. А плата все-таки неважная, а особенно если сравнить с тем, что осталось позади. Остаться бы мне лучше в Калифорнии, да отправиться на золотые россыпи в Сакраменто.
— А вы там не были, Блью?
— Никуда не выходил из Сан-Франциско.
— Ну, так вы ничего не потеряли, Блью. Мы с Биллом Девисом ходили на Фетер-Ривер, где промывают золото, но золота не нашли, а натрудились вдоволь. Еще Бог знает что, и водки было мало. Не понравилась нам эта жизнь, и ушли мы оттуда.
— Ну, так, значит, я сделал хорошо, что не пошел на прииски, — сказал Блью. — Я бы пришел, пожалуй, как и вы с Девисом, с пустыми руками. Да и водки, как ты говорил, было мало. А уж это не по мне. Мне подай все, что следует, а то… Ну, да что тебе говорить об этом, ты и так без слов поймешь меня, как бывший военный матрос, Страйкер. Так, я думаю, ты и теперь не откажешься от хорошего глотка.
— Не то что от одного… — быстро ответил Страйкер, который, как и все подобные ему люди, любил выпить.
— Отлично! Вот тебе глоток рома, самого лучшего. На здоровье!
Блью протянул черную бутылку рулевому, который поднес ее к губам и, сделав из нее долгий глоток, возвратил ее хозяину, который тоже выпил за компанию.
После этого разговор между ними возобновился и стал еще дружелюбнее.
Ром раскрыл сердце сиднейского каторжника и сделал его почти доверчивым. А товарищ его, отбросив всякие церемонии, повел беседу фамильярно со своим подчиненным. Все это кончилось тем, что между ними установилось взаимное доверие, которое бывает между ворами. Блью первый решился затронуть чувствительную струну.
— Расскажи-ка мне, Страйкер, чай, приходилось тебе переживать тяжелые времена и тяжкие наказания? Случалось это и с Гарри Блью. Ты говоришь, что тебе до этого дела нет, и мне также. Мы с тобой одного сорта люди. Теперь мы вместе на одном и том же корабле. Ты матрос, а я твой офицер. Только ведь это все равно. Звания у нас разные, а дело одно. Можно было бы нам с тобой теперь обделать свои делишки. Хочешь, я тебе скажу, как?
— Говорите, пожалуйста! Джек Страйкер всегда готов выслушать того, кто обещает ему выгодное дело.
— Я вижу, ты хороший рулевой. Не знаю,
