Жгучая потребность видеть ее такой, такой счастливой и беззаботной, в моем присутствии поселилась внутри меня. Эта абсурдная потребность расцвела в моей груди, когда я понял, что хочу, чтобы она улыбалась из-за меня.
В конце концов она подняла на меня взгляд, и наши глаза встретились в молчаливом обмене. Что-то изменилось между нами с той ночи два дня назад, когда я застал ее за разглядыванием моих вещей. С тех пор она держала дистанцию, все реже и реже со мной спорила, и я понял, что мне этого не хватает, не хватает нашего общения.
Несмотря на то, как она порой выводила меня из себя, мне всегда нравилось чувствовать огонь, который она излучала, когда бросала мне вызов вызов. Это давало мне больше возможностей мечтать о том, как я смогу ее приручить.
Через несколько часов она отпустила класс, и ученики, болтая, направились к выходу, но одна из учениц, девочка, которая, похоже, была примерно одного возраста с Майей, осталась позади и сделала нерешительный шаг к Оливии.
Со своего места я не мог расслышать их разговор, но Оливия присела на ее уровень, заправляя за ухо распущенный темный локон. Прошло секунда, прежде чем девочка обхватила ее за шею.
Лицо Оливии расширилось от шока, она сначала не знала, что делать, но в конце концов обхватила маленькую девочку руками, заключив ее в крепкие объятия. Она сказала ей последнее слово, после чего девочка помахала ей рукой и побежала к выходу, оставив Оливию на коленях.
На мгновение она замерла, потом подняла глаза и увидела, что я смотрю на нее. Отвернувшись, она встала и отошла в конец комнаты, где собрались остальные волонтеры, чтобы поболтать.
Попрощавшись с оставшимися сотрудниками, она прошла мимо меня и поспешила к машине.
У меня было так много вопросов, которые я хотел задать ей, но решил не делать этого и включил радио, чтобы заполнить тишину во время нашей поездки к дому. Через тридцать минут я припарковался в гараже, и мы оба вошли в дом.
Мы прошли мимо гостиной, пока она направлялась в свой кабинет, а я свернул в сторону кухни, как вдруг нас остановил голос.
— Ты дома, — заметил Виктор. Для кого-то другого он мог бы показаться нормальным, но я услышал в нем какую-то нотку раздражения.
Раньше я никогда не обращал внимания на их общение, но с тех пор, как обнаружил отметины на ее лице той ночью, я стал более внимательно следить за тем, как он с ней разговаривал, как она реагировала на него, когда он находился рядом, и искать любые признаки того, что проблема все это время была в нем.
Я всегда был настороже, когда мы выходили за пределы этих стен, но никогда не думал о том, чтобы заглянуть внутрь них.
— Мистер Альварес, не мог бы ты оставить нас на пару минут? — спросил он, скорее приказал, с натянутой улыбкой. Его взгляд не отрывался от Оливии.
— Да, сэр.
Я никуда не собирался уходить, но ему не нужно было этого знать. Я шагнул по коридору в сторону кухни, но отступил назад, когда услышал, как он снова заговорил.
Я спрятался за стеной, наблюдая за их перепалкой. Хотя Моралес стоял ко мне спиной, я мог отчетливо видеть профиль Оливии сбоку.
Ее руки были скрещены на груди, и она стояла прямо, на одном уровне глаз с Виктором, так как она переобулась в туфли на каблуках перед тем, как мы вошли. Он был напряжен, его кулаки были сжаты по бокам, когда он бормотал проклятия на испанском себе под нос.
Оливия оставалась на месте, не сдвинувшись ни на дюйм, пока он продолжал говорить о том, как неуважительно она себя ведет по отношению к нему и как она подрывает его имидж, покидая светское мероприятие, чтобы провести время с этими детьми.
Он говорил с таким презрением, что у меня все силы ушли на то, чтобы не подойти и не поставить его на место за то, что он так с ней разговаривал. Но это было бы переходом границ, а это не входило в мои обязанности.
Я был здесь, чтобы защищать ее от внешних угроз, а не для того чтобы улаживать брачные конфликты. Но самое главное, я знал, как отреагируют мужчины вроде Виктора, если увидят, что кто-то встал на защиту их жены, и я не хотел создавать для нее проблем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Несмотря на то, что Оливия была закрытым человеком, я находил способ поговорить с ней, когда мы оставались вдвоем, вдали от него, чтобы попытаться понять, нужен я ей или нет.
Когда он закончил свою болтовню, она сделала движение, чтобы пройти мимо него, но он обхватил пальцами ее запястье и резко потянул назад. Это движение позволило мне мельком увидеть его лицо, и я увидел, что оно покраснело.
Я увидел, как его маска наконец упала, обнажив монстра под ней.
Оливия обхватила себя руками, готовясь к удару, а я наблюдал, как рука Моралеса вытянулась в воздухе, готовая ударить ее.
Но прямо перед тем, как это произошло, моя рука с силой схватила его за запястье, отводя его назад.
— На твоем месте я бы этого не делал, — резко сказал я, крепко сжимая его руку.
Он отшатнулся на несколько шагов назад, его глаза смотрели на меня словно кинжалы. Я встретил его взгляд с такой же настойчивостью, осмеливаясь бросить мне вызов. Мое тело вибрировало от убийственной ярости, и я был в двух секундах от того, чтобы изуродовать его своими кулаками. Он должен считать себя счастливчиком, что я не убил его прямо здесь и сейчас.
Его маска вернулась на место, и он отдернул руку. Он направился к своему кабинету, обернувшись на полпути, чтобы посмотреть на меня.
— Никогда больше так не делайте, мистер Альварес, — сказал он недовольным тоном, а затем захлопнул за собой деревянную дверь своего кабинета.
Когда адреналин улетучился, я повернулся и увидел, что Оливия уже ушла.
Я почти не видел ее последние несколько дней. Пять, если быть точным.
Да, я считал, но не хотел слишком много думать об этом факте.
С того дня она проводила большую часть дня взаперти в своем кабинете, спускаясь вниз только для того, чтобы поесть, а затем снова запиралась.
Сегодня был первый день, когда мы провели какое-то время наедине.
Ранее утром Виктор вызвал меня в свой кабинет, сообщив, что я нужен ему на весь день. Мне было поручено сопровождать его и Оливию на поздний завтрак в центре города, чтобы в последнюю минуту провести экстренную встречу с некоторыми членами совета директоров его компании.
Виктор взял машину с Джексоном, а я поехал с Оливией отдельно. Я хотел поговорить с ней о том, что произошло, но каждый раз, когда я открывал рот, она останавливала меня своим пристальным взглядом, не желая обсуждать тот инцидент в среду.
Небольшое кафе располагалось в тихом районе. Хотя мы с Джексоном считали его достаточно уединенным, чтобы не требовался предварительное разрешение службы безопасности, мы решили, что будет лучше, если мы оба будем здесь.
Некоторое время все было тихо. Никаких других подарков или записок не появлялось после того, что было в гараже. Мы не нашли ни отпечатков пальцев, ни чего-либо еще, что могло бы помочь нам отследить отправителя. Я отправил его Ною, но ответа от него до сих пор не было. Я несколько раз пытался дозвониться, но все время попадал на голосовую почту.
Но тишина не всегда была хорошим знаком. Во всяком случае, тот, кто отправлял угрозы, возможно, оставался вне поля зрения, просто чтобы подготовиться к чему-то большему. Возможно, мы просто оттягиваем время.
Я снова перевел свое внимание туда, где все они сидели за круглым столом в центре магазина, погруженные в оживленную беседу.
Оливия сидела лицом ко мне, прислонившись спиной к деревянному стулу. Ее темные волосы были собраны в конский хвост, несколько выбившихся прядей обрамляли лицо. На ней было что-то вроде юбочного костюма в темно-синюю полоску с длинным блейзером, сквозь который проглядывали белые кружева.
Она выглядела прекрасно. Она всегда выглядела прекрасно.
Она оперлась локтями на мраморную поверхность стола, присоединившись к разговору после того, как один из мужчин спросил ее мнение о том, как разрешить кризис, с которым они столкнулись.
