– Нет, сэр, но я присутствовал, когда анализ проводился специалистом, который готов дать показания. Я видел результаты собственными глазами. Часть осколков была от старинного зеркала. Стекло этого зеркала обработано по старому методу и содержит вещества, отсутствующие в современном стекле.
– Прошу включить эти туфли как вещественное доказательство. Левую зарегистрируем как D-1, правую – как D-2, – заявил окружной прокурор, взглянув на Мейсона.
– Абсолютно никаких возражений, – непринужденно сказал Мейсон.
– Что? – воскликнул прокурор.
– У меня нет никаких возражений. Ведь вам очень хочется включить туфли в качестве вещественного доказательства.
Это явно было большой неожиданностью для обвинения. Там шепотом посовещались между собой, потом Хейл сказал:
– У меня еще один-два вопроса к шерифу. Вы исследовали осколки стекла из окна в коттедже Кашинга, шериф?
– Да, сэр.
– Не было ли осколка с пулевым отверстием?
– Нет, сэр.
– Вы осмотрели колеса на кресле?
– Да, сэр.
– На шинах были осколки?
– Нет, сэр. По расположению тела и по пулевому отверстию было ясно видно, что пуля не могла влететь через окно, если только кресло не передвигали. Поэтому мы очень осторожно подняли кресло с того места, где оно стояло.
Хейл одобрительно кивнул:
– Правильно сделали, шериф. А теперь расскажите, пожалуйста, суду, что вы обнаружили в комнате при ее обследовании. Опишите, что вы нашли, какая была обстановка.
– Стекло было рассыпано по всему полу. Мы обнаружили по крайней мере пять предметов, от которых осталось битое стекло.
– Какие?
– Разбитое зеркало, которое, судя по всему, бросили и попали в окно, разбив и его. Стеклянные осколки от зеркала и окна были разбросаны по всему полу. Часть этого стекла вылетела на улицу и лежала на земле.
– Так, это два предмета. А какие другие?
– Видимо, когда бросили зеркало или же во время схватки, со стены упала большая картина в раме, и ее стекло разбилось. Оно все лежало на полу, но можно было отличить отдельные осколки. Стекло от картины было потоньше, чем оконное.
– Хорошо, это три разбитых предмета.
– Затем мы обнаружили тонкое посеребренное стекло, явно от зеркальца. Мы сложили все эти осколки и склеили их прочной клейкой лентой так, чтобы были видны линии раскола и обе стороны стекла. Таким образом, мы восстановили все зеркальце.
– Оно с вами?
– Да, сэр.
Шериф вынул из кармана небольшой кружок разбитого зеркала, аккуратно склеенный прозрачной лентой.
– Вы обнаружили его в комнате, где было тело?
– Да, там.
Окружной прокурор сказал:
– Ваша честь, поскольку это зеркальце от пудреницы, занесенной в протокол как доказательство обвинения С-1, я прошу занести его как доказательство С-2.
– Не возражаю, – сказал Мейсон.
– Решено, – произнес судья.
– Ваша честь, я попрошу вас взять в руки пудреницу и склеенное зеркальце и убедиться, как точно оно входит в пудреницу.
Судья так и сделал. Было видно, что сообщение шерифа произвело на него сильное впечатление. Он медленно кивнул.
– Таким образом, – продолжал Хейл, – мы насчитали четыре разбитых стеклянных предмета. Окно, старинное зеркало, картина в раме, зеркальце из пудреницы. Какой пятый предмет, шериф?
– Его легко было различить. Это был высокий стакан, разлетевшийся на мелкие осколки.
– А как были разбросаны осколки от стакана, шериф?
– Они лежали по всему полу. Нельзя было установить причину…
– Ничего, шериф. Я хочу лишь знать, как они лежали.
– Ну, осколки от стакана были рассыпаны по правую сторону от кресла. Там же были и осколки от зеркальца. Остальные осколки валялись по всему полу. Куча осколков лежала, конечно, около окна. Довольно толстый слой стекла, но кресло находилось футах в шести от окна, и вокруг него тоже было стекло. Оно было так разбито, будто там шла какая-то борьба.
Окружной прокурор сказал:
– Ваша честь, здесь еще одно вещественное доказательство. Это осколок стекла, обнаруженный в шине автомобиля Эдриан, но шериф не может сейчас его предъявить. Я прошу разрешения суда снова вызвать шерифа позже.
– Хорошо, разрешаю.
– В этих обстоятельствах вы можете провести перекрестный допрос, – заявил Хейл.
– Вы говорите, что стекло было так разбросано, будто кто-то там боролся? – спросил Мейсон.
– Да, сэр.
– Когда произошла борьба? До или после того, как стекло было разбито?
Шериф сухо улыбнулся:
– Если стекло было разбито в результате борьбы, мистер Мейсон, то боролись, видимо, до того.
– Точно. Но, обнаружив стекло повсюду вокруг кресла, вы не нашли осколков в резиновых шинах?
– Нет, сэр.
– Эти шины были достаточно мягкими, чтобы стекло могло в них вонзиться?
– Да, конечно. Это была пористая резина, очень эластичная. Не надувные, а цельные мягкие шины. К ним наверняка прилипли бы осколки.
– В таком случае, когда шла эта борьба, Артур Кашинг в ней не участвовал?
– Может быть, он был уже мертв, – сухо сказал шериф.
– То есть вы предполагаете, что Артура Кашинга застрелили и борьба произошла после его смерти?
– Судя по всему, да.
– Один из боровшихся был, наверное, убийцей?
– Думаю, что да, мистер Мейсон.
– А кто был другой?
– Этого, конечно, я не могу сказать.
– И тем не менее из дома вела только одна цепочка следов.
– Вы загнали меня в тупик, мистер Мейсон, – сознался шериф. – Я привожу факты, косвенные улики, как они есть.
– Насколько я понял, вы очень тщательно изучили следы.
– Да, сэр.
– Сколько цепочек следов вы обнаружили?
– Там были следы миссис Эдриан – извините, мистер Мейсон, это вывод. Там были следы, ведущие от дома Эдрианов к коттеджу Кашинга. Можно было видеть, что кто-то подошел к передней двери, затем обогнул дом, вошел через заднюю дверь. Позже он вышел через заднюю дверь и по тем же следам вернулся к коттеджу Эдрианов.
Затем была и другая цепочка, или то, что мы считаем таковой, от передней двери коттеджа Кашинга к автомобилю Эдрианов и обратно – либо наоборот. Есть также следы от автомобиля Эдрианов к их дому.
– Другими словами, кто-то, ехавший в автомобиле Эдрианов, остановив машину, мог выйти с места водителя, вернуться к коттеджу Кашинга, затем снова к автомобилю, потом от автомобиля к дому Эдрианов. Верно?
– Да, сэр.
– Можете ли вы сказать, что это были одни и те же следы?
– Они выглядели как одни и те же. Размер вроде один и тот же. Следы оставлены обувью на довольно высоком каблуке. Вот, пожалуй, все, что можно о них сказать. Каблучки довольно широкие, не как шпильки на женских вечерних туфлях. Скорее это похоже на прогулочную обувь на широком каблуке.
– А следы от коттеджа Эдрианов к коттеджу Кашинга?
– Они могли быть оставлены той же обувью или обувью примерно того же размера и формы.
– Таким образом, – подвел итог Мейсон, – можно из всего этого заключить, что вы обнаружили два «набора» следов?
– Правильно.
– Других следов не было?
– Только следы Сэма Барриса, когда он пошел посмотреть, что случилось, затем мои следы и двух моих помощников. И я могу заявить, мистер Мейсон, что мы были очень осторожны, чтобы наши следы не пересекались с теми и не накладывались на них. Мы старались идти цепочкой, след в след.
– Все, что вы можете, таким образом, заключить, это то, что в коттедже состоялась схватка, в которой участвовали только два человека. Один из них – женщина, которая оставила следы от коттеджа Эдрианов к дому Кашинга, а другой – тот, кто шел от автомобиля к коттеджу Кашинга.
– Верно, сэр.
– Только эти два человека могли затеять борьбу после совершения убийства?
– Да, сэр, – отозвался шериф, сухо добавив: – И я могу подчеркнуть, что обе цепочки следов обрываются у дома Эдрианов и что блузка у Карлотты была разорвана.
– Спасибо. У меня пока все.
Хейл обменялся взглядом с Ивсом, встал и с нескрываемым торжеством объявил:
– Моим следующим свидетелем будет миссис Баррис.
Миссис Баррис, крупная женщина, находившаяся явно не в своей тарелке, пробралась к свидетельскому месту, сообщила свои имя и адрес, принесла присягу и обратила усталые глаза к окружному прокурору.
– Вернемся к раннему утру третьего числа, – сказал он. – Вы обращали внимание на коттедж Кашинга?
– Да, сэр.
– В какой связи?
– Мой муж услышал…
– Не важно, что слышал ваш муж. Что заставило вас посмотреть в ту сторону?
– Меня разбудил мой муж.
– Он что-нибудь вам сказал?
– Да.
– Не важно, что он сказал вам. Что вы сделали после того, как он к вам обратился?
– Я встала и посмотрела в сторону коттеджа Кашинга.
– Сколько было времени?
– Как мне помнится, около половины третьего утра.
– И что вы увидели?
– Я увидела, что окна там освещены.
– Вы пользовались каким-нибудь оптическим прибором?
