Аким, наверное, хотел ещё погрустить, послушать выражения сочувствия и соболезнования, но я, изображая столь свойственный юности эгоцентризм, перевёл разговор на своё и вполне конкретное.
При пулевой стрельбе ствол подводят к мишени сверху. А как с луком?
— Эгкх… Смотря где. На стрельбище — снизу поднимаешь, в бою — сверху опускаешь. Смысл простой: долго ль — коротко ль, а стрелу ты упустишь. Ежели ты у себя на дворе стреляешь — тяни снизу. Иначе улетит стрела за забор, искать придётся, может — убьёт кого. Может — бабу глупую, может — корову на выпасе. Сказку по царевну-лягушку слышал? Лучник-то там — бестолочь был. На своём подворье сверху лук тянул. Вот и упустил стрелу на болото. Тебе лягушка в постель надобна? То-то… А в бою… Ежели в засаде сидишь и сверху тянуть — улетит стрела, враг знать будет. А то бывает — стоят стрелки за копейщиками. Тут уж только сверху. Если снизу тянешь и стрела сорвалась — своего в спину положишь.
Ну вот, уже оживать начинает. Шутку про лягушку в постели вспомнил. Ничего, Аким Янович, мы ещё повеселимся. Уныние, факен его шит — смертный грех!
В мире есть лучники и получше моих. В ином народе — парочка, в ином — пяток. Дорогие они, редкости. На охотах — удачным выстрелом гордятся, на смотрах — друг перед другом хвастают. В битве в общий строй таких мастеров не поставишь. А у меня, с моими луками да с моей выучкой всякий стрелок — мастер.
Мой 24-х вершковый лук превосходил все остальные. Меньший, чем новогородский, он не цеплялся за деревья, не мешал на марше. Мои лучники приходили на бой не столь уставшими и стреляли лучше. Меньший, чем половецкий, он быстрее доставался из тула, легче перебрасывался с одной стороны коня на другую. И мои лучники начинали стрельбу раньше. Более мощный, он и бил дальше. А по точности мои лучники сильно превосходили. Не глазами — прицелами.
Во Всеволожске, когда супротивниками нашими были народы лесные с луками малыми да слабыми, били мы их как гусей перелётных — безответно. Немало русской крови эта американская придумка сберегла.
Вот ты, девочка, толкуешь взахлёб: ах, храбрец, ах, герой, ах, таланты полководческие… Мои стрелки выкидывали полный колчан — тридцать стрел — за минуту-две. За те минуты и решались судьбы народов да царств. Весь талант полководческий: заманить вражье войско к стрелкам на эти минуточки в полосочку от ста до два ста шагов. Сумел заманить да к стрелкам не пустить — победа. Не сумел… тогда и про героев с храбрецами вспоминать приходиться.
Конец сорок пятой части
Часть 46. «Ученье — свет. А неучёных — …»
Глава 249
«Поздняя осень. Грачи улетели, Лес обнажился, поля опустели,
Только не сжата полоска одна… Грустную думу наводит она».
Вот чего у меня нет, так это «несжатых полосок». В большом хозяйстве всякие ситуации бывают, но чтобы хлеб под снег ушёл — здешние мужички такого не допустят. С чего это?
«Ветер несет им печальный ответ: Вашему пахарю моченьки нет.
Знал, для чего и пахал он и сеял, Да не по силам работу затеял».
Бывает. Что у пахаря — ни мочи, ни моченьки. Но не в русской общине.
Хрен с ним, с пахарем, но семейство его пойдёт попрошайничать по соседям. Которые ещё и родственники. Поэтому придётся кормить. Община же! Поэтому и уберут, и обмолотят. Конечно, после своих полосок. Конечно, хозяйке и по-кланяться придётся, по-упрашивать, по-выслушивать всякое фырканье… Конечно, соседи свою долю возьмут. Но лучше дольку отдать, чем семье вообще без хлеба остаться.
Энгельгардт даёт куда более страшную картину. Не единичного, случайного несчастья, болезни конкретного «вашего пахаря» у Некрасова — систематического, ежегодного, «с дедов-прадедов заведённого» голода русской деревни:
«В нашей губернии, и в урожайные годы, у редкого крестьянина хватает своего хлеба до нови; почти каждому приходится прикупать хлеб, а кому купить не на что, то посылают детей, стариков, старух в «кусочки» побираться по миру.
Плохо, — так плохо, что хуже быть не может. Дети еще до Кузьмы-Демьяна (1 ноября) пошли в кусочки. Холодный Егорий (26 ноября) в нынешнем году был голодный — два Егорья в году: холодный (26 ноября) и голодный (23 апреля).
В конце декабря ежедневно пар до тридцати проходило побирающихся кусочками: идут и едут, дети, бабы, старики, даже здоровые ребята и молодухи. Голод не свой брат: как не поеси, так и святых продаси. Совестно молодому парню или девке, а делать нечего, — надевает суму и идет в мир побираться. В нынешнем году пошли в кусочки не только дети, бабы, старики, старухи, молодые парни и девки, но и многие хозяева.
Есть нечего дома, — понимаете ли вы это?
Сегодня съели последнюю ковригу, от которой вчера подавали кусочки побирающимся, съели и пошли в мир.
Хлеба нет, работы нет, каждый и рад бы работать, просто из-за хлеба работать, рад бы, да нет работы.
Понимаете — нет работы.
«Побирающийся кусочками» и «нищий» — это два совершенно разных типа просящих милостыню.
Нищий — это специалист; просить милостыню — это его ремесло. Он, большею частью, не имеет ни двора, ни собственности, ни хозяйства и вечно странствует с места на место, собирая хлеб, и яйца, и деньги. Нищий все собранное натурой — хлеб, яйца, муку и пр. — продает, превращает в деньги.
Нищий, большею частью калека, больной, неспособный к работе человек, немощный старик, дурачок. Нищий одет в лохмотья, просит милостыню громко, иногда даже назойливо, своего ремесла не стыдится.
Нищий по мужикам редко ходит: он трется больше около купцов и господ, ходит по городам, большим селам, ярмаркам. У нас настоящие нищие встречаются редко — взять им нечего.
Совершенно иное побирающийся «кусочками».
Это крестьянин из окрестностей. Предложите ему работу, и он тотчас же возьмется за нее и не будет более ходить по кусочкам.
Побирающийся кусочками одет, как и всякий крестьянин, иногда даже в новом армяке, только холщовая сума через плечо; соседний же крестьянин и сумы не одевает — ему совестно, а приходит так, как будто случайно без дела зашел, как будто погреться, и хозяйка, щадя его стыдливость, подает ему незаметно, как будто невзначай, или, если в обеденное время пришел, приглашает сесть за стол; в этом отношении мужик удивительно деликатен, потому что знает, — может, и самому придется идти в кусочки. От сумы да от тюрьмы не отказывайся.
Побирающийся кусочками стыдится просить и, входя в избу, перекрестившись, молча стоит у порога, проговорив обыкновенно про себя, шепотом «подайте, Христа ради». Никто не обращает внимания на вошедшего, все делают свое дело или разговаривают, смеются, как будто никто не вошел. Только хозяйка идет к столу, берет маленький кусочек хлеба, от 2 до 5 квадратных вершков, и подает. Тот крестится и уходит.
Кусочки подают всем одинаковой величины — если в 2 вершка, то всем в 2 вершка; если пришли двое за раз (побирающиеся кусочками ходят большею частью парами), то хозяйка спрашивает: «вместе собираете?»; если вместе, то дает кусочек в 4 вершка; если отдельно, то режет кусочек пополам.
У побирающегося кусочками есть двор, хозяйство, лошади, коровы, овцы, у его бабы есть наряды — у него только нет в данную минуту хлеба, когда в будущем году у него будет хлеб, то он не только не пойдет побираться, но сам будет подавать кусочки, да и теперь, если, перебившись с помощью собранных кусочков, он найдет работу, заработает денег и купит хлеба, то будет сам подавать кусочки. У крестьянина двор, на три души надела, есть три лошади, две коровы, семь овец, две свиньи, куры и проч. У жены его есть в сундуке запас ее собственных холстов, у невестки есть наряды, есть ее собственные деньги, у сына новый полушубок. С осени, когда еще есть запас ржи, едят вдоволь чистый хлеб и разве уже очень расчетливый хозяин ест и по осени пушной хлеб — и таких я видел. Придет нищий — подают кусочки.
Но вот хозяин замечает, что «хлебы коротки». Едят поменьше, не три раза в сутки, а два, а потом один. Прибавляют к хлебу мякины. Есть деньги, осталось что-нибудь от продажи пеньки, за уплатой повинностей, — хозяин покупает хлеба. Нет денег — сбивается как-нибудь, старается достать вперед под работу, призанять…
Когда у мужика вышел весь хлеб и нечего больше есть, дети, старухи, старики надевают сумы и идут в кусочки побираться по соседним деревням. Обыкновенно на ночь маленькие дети возвращаются домой, более взрослые возвращаются, когда наберут кусочков побольше. Семья питается собранными кусочками, а что не съедят, сушат в печи про запас. Хозяин между тем хлопочет, ищет работы, достает хлеба. Хозяйка кормит скот — ей от дому отлучиться нельзя; взрослые ребята готовы стать в работу чуть не из-за хлеба.
