Курок, на мой вкус — вкус человека, привыкшего к винтовке в руках — третье принципиальное преимущество моего лука. Хотя, конечно, такую штуку — «релиз» называется — можно с другими конструкциями применять.
Что у этого лука другое распределение нагрузок при натяжении, так что в конце, при окончательном прицеливании — нагрузка на лучника в разы меньше, чем в максимуме, что диаграмма разгона стрелы — более удобная… я и сам не сильно в курсе.
Что на моём луке стоят «агрессивные» клювовидные эксцентрики, которые резко разгоняют стрелу в первые моменты выстрела до более высокой начальной скорости, так это просто Прокуй не на тот рисунок посмотрел.
Охрим просительно смотрел на Акима: «Учитель! Скажи что он неправ!».
Да я сам тебе это скажу! Лук-то сделан чисто деревянным! А нужен — составной.
У составных мощность на 30–50 % выше. В них дерево — просто несущий элемент, а работают костяные пластинки, наклеенные по внутренней стороне («живот» лука), и сухожилия — по внешней («спина»). Одно — на сжатие, другое — на растяжение. Но их клеить надо. А я в здешних клеях… Они здесь больше всё органические — рыбий, костный… Чувствительны к влажности.
Разница между простым и составным луком фундаментальная. Выходит на уровень государственной политики и организации материально-технического обеспечения армии.
Простым луком был английский шестифутовый «лонг боу» — «длинная палка». На самом деле он двухслойный. Но — не клееный. Просто он так вырезался — из куска, состоящего из плотной внутренней части ствола и прилегающей, более мягкой, внешней.
У простых луков важный недостаток: они быстро теряют свои пружинящие свойства. Соответственно, тетиву можно натягивать только перед боем, 10–30 выстрелов сделал — выкидывай. Оружие на один бой.
Значит, за армией должны идти обозы с заготовками, значит, стрелкам нужно дать время перед боем — натянуть тетиву на лук…
В Англии — сыро, составной, склеенный лук — развалится. А в Степи — сухо. И все степные народы делают составные луки. На составном луке натянутую тетиву можно держать долго — боеготовность резко увеличивается. Понятно, при консервации на хранение — снимают. Так ведь и автоматы с взведёнными затворами — в складах не держат.
Русь — между Востоком и Западом. На Руси тоже сыро. Но новгородские пешие стрелки используют составные луки в три локтя длиной. Правда, почти без костных вставок. Зато на «спину» лука наклеивают в несколько рядов сухожилия.
Новогородский лук без тетивы, чуть сгибают вперёд, от лучника, и клеят слой. Когда высохнет — ещё чуть сгибают вперёд, и поверх клеят следующий. Так — несколько раз. Суммарная толщина наклеенных слоёв — 2–3 миллиметра. Потом обматывают берестой от сырости. Сами «плечи» часто клеят из слоёв берёзы разной плотности.
У Акима луки сделаны по-новгородски, интересно будет попробовать.
— Я уже и стрел себе понаделал. Специально новый токарный станок построил. Смотри — какая прелесть получается. Ровненькие, гладенькие. А, Аким? Ты глянь, пощупай. Вот только не знаю — какие наконечники на них ставить.
— Охрим, принеси ему с телеги корзину с наконечниками. Пусть подберёт себе.
Парень уныло отправился на улицу за привезённой из Рябиновки корзиной разного железа. Аким, глубоко расстроено, «убито», глядя «в никуда», крутил в пальцах выточенные мною древки стрел, а я распевался соловьём по поводу своего нового токарного станка.
Токарные станки на «Святой Руси» есть. Но работают они… специфически.
Между двумя массивными стойками из толстых и широких досок на высоте около 70 см размещаются два поперечных бруса — стол станка. Между брусьями оставлен зазор, куда вставляются шпиндель и задняя бабка. Шпиндель — круглый стержень около 5 см в диаметре. На одном конце — головка с железным заострённым трезубцем, на который насаживается «баклуша» — деревянная заготовка будущего изделия. Другой конец — имеет коническую форму и упирается в выемку в стойке. С другой стороны в баклушу упирается заострённый брус. Второй конец бруса вставляется в квадратное отверстие задней бабки — второго опорного центра, и фиксируется в нём. Отверстие находится на уровне шпинделя — получается прямая ось вращения.
Вращение — от лучкового привода: верёвка, обвитая двумя-тремя петлями вокруг шпинделя, нижним концом прикрепляется к концу палки, лежащей другим концом на полу («ножная педаль»). Другой конец верёвки крепиться к пружинящему приспособлению. К тетиве подвешенного к потолку луку («лучок»), или к упругой жерди («пружинный привод», «очеп»).
Ещё необходимой деталью является опора для резца — просто стойка, стоящая возле станка.
У такой конструкции есть отвратительное свойство: половина рабочего времени теряется из-за возвратного хода. Половина оставшегося — из-за неравномерности скорости вращения и отвода-подвода инструмента. Так работают повсеместно вплоть до 18 века. Включительно.
«Делать из дерьма конфетку» — наше, исконно-посконное занятие. В данном случае грамматический падеж другой: не «из чего?», а «чем?». Ответ: «дерьмом».
Изделия у святорусских токарей получались «конфеткой» — достаточно гладкими и чистыми. Вытачивали довольно большие вещи — деревянные чаши до полуметра в диаметре.
Куча труда, выдумки, мастерства… навыки «правильного» нажимания на педаль, воспитываемые с младенчества, секреты выбора «правильной» верёвки, передаваемые от отца к сыну… сакральность очепа…
И тут, посередь всего этого, господом богом благословлённого, вековыми традициями освящённого, дедами-прадедами заповеданного… — я со своим кривошипом.
Типа как на бабушкином «Зингере» был. Да ещё и маховик поставил. Из толстой дубовой плахи в метр диаметром.
Её, конечно, раскрутить — дашь ума. Но потом… скорость держит, только педаль покачивай. То-то вокруг моих точильщиков, у которых станки точильные по такому же принципу построены, народ толпами собирается — невидаль невиданная. Да ещё и жужжит…
— Ваня… Ты это что сделал?
Аким очнулся, вынырнул из своей «пучины сокрушённости» и соблаговолил оценить прелестные продукты моего токарного промысла.
— Древки для стрел. Вот эта — из ясеня, эта — из берёзы. Я вот думаю: а дубовые делать? И по длине… может длиннее?
Я же помню: английские луки били ярдовыми стрелами, а у меня — аршинные.
Аким смотрел на меня с крайним удивлением. Потом потряс головой и, вдруг вернувшимся «командным» голосом, приказал Охриму, держащему перед нами большую корзину наконечников:
— Высыпай всё на пол. Так понятнее будет.
Что-то дед на глазах оживает. К чему бы это? Нет, я, конечно за него рад, но…
— Вот, Ваня, глянь. Это наконечник копья.
Дед вытащил из кучи железок одну, в пол-локтя длиной. Ну, вижу. Перо, лопасти, втулка. Во втулке дырка — туда гвоздик забивают. Форма… такие называют ланцетовидными. В Скандинавии, например, такие наконечники появились в конце меровингского времени, у викингов — основной тип боевого копья.
— Артёмий твой правильно сказал: на Руси только наконечник копья делается из оцела. Из разных видов, но только оцела. Потому как только копьём и колют, и режут, и рубят, и бьют. И по нему — тако же.
Дед явно обрёл уверенность в себе, перешёл в менторский тон. Повторяет повествовательную интонацию Артёмия. Кстати, Артёмий слушает внимательно. Да и остальные не кривятся, смотрят уважительно.
— Копьё наше меняется. Вот для пешца наконечник. Лавровым листочком. Видишь — здеся ещё и лезвия наварены. Можно резать, будто косой. Или рубить навроде топора. А вот эта дура здоровенная — рогатина боевая. Самое большое из русских копий. Два фунта тянет. Обычные-то наконечники — полфунта-фунт. Лет полтораста как в обиход пошла. Чисто наша, русская забава.
— Я слыхал — с рогатиной на медведя ходят?
— Можно и на медведя. И на иного какого большого зверя. Только, вишь ты, к такому наконечнику и древко — оглобля. По лесу с бревном тихо ходить — тяжко. А зверь-то чуткий — услышит человека и уходит, на удар не подпускает. Зверь — от человека идёт, а человек — к человеку. Тут ты его и поддеваешь. Не человека — коня его. Ему на скаку и отвернуть не можно. Только поперечину надо на древко крепить. А то поганый коня не пожалеет, на рогатину насадит. А сам — саблей до копейщика дотянется. Без поперечины пеший конного — не удержит. Самое милое дело так конные толпы встречать. Пятку древка в землю втыкаешь — они и надеваются. Только обязательно воткнуть надо — на руке не удержать. Медведя в лесу и по-другому взять можно, а степняки, когда валом идут… У ляхов, к примеру, тоже медведей много. А такое копьё — нашим словом называют. Такими дурами-рогатинами Ярослав Хромец печенегов в Киеве побил. На том месте ныне Киевская София стоит. Против печенегов рогатина — хорошо помогала. А вот против лучных половцев… Их хоть каким копьём… — не подходят на удар поганые. Но более всего ныне на Святой Руси делают пики. Глянь.
