проведения антропологических исследований.
Почему Миклухо-Маклай выбрал именно этот остров с тяжёлым жарким климатом, населённый дикими племенами? Об этом он написал позже в статье «Почему я выбрал Новую Гвинею». Этот второй по величине остров в мире, после Гренландии, был давно открыт, но практически не изучен. Даже точные его размеры были неизвестны. Некоторые учёные того времени считали, что Новая Гвинея является частью некогда затонувшей прародины человечества – загадочного материка Лемурии. Миклухо-Маклай в Лемурию не верил, но справедливо считал, что изучение местного населения, живущего изолированно от остальной цивилизации на протяжении тысяч лет, поможет приоткрыть тайну происхождения и расселения по планете человечества.
Осенью 1869 года Миклухо-Маклай представил Совету Географического общества проект экспедиции в Новую Гвинею. Глава общества адмирал Литке сначала очень скептически отнёсся к инициативе Миклухо-Маклая. Всё-таки авторитет молодого учёного в науке был пока что не настолько весом, чтобы выделять серьёзные государственные деньги на его идеи. Однако при личной встрече Николаю Николаевичу удалось переубедить седого адмирала, вспомнив о прошлых кругосветных путешествиях самого Литке. Адмирал обещал оказать Миклухо-Маклаю полную поддержку и вскоре выделил для него финансирование из средств Географического общества, а также место на одном из русских кораблей, отправлявшихся в кругосветное плавание.
В полдень 8 ноября 1870 года корвет «Витязь», на котором двадцатичетырёхлетний Миклухо-Маклай отправился к берегам Новой Гвинеи, вышел из Кронштадта.
По пути корвет посетил остров Пасхи, где Николай Николаевич заинтересовался гигантскими каменными статуями. На острове Самоа, в Полинезии, Миклухо-Маклай нанял двух помощников: бывшего китобоя, шведского матроса Ульсона и полинезийского юношу Боя. 19 сентября 1871 года «Витязь» бросил якорь на северо-восточном берегу Новой Гвинеи, в заливе Астролябия. Этот залив был открыт и нанесён на карту ещё в 1827 году французским мореплавателем Дюмон-Дюрвилем. Однако ни сам француз, ни другие исследователи не высаживались здесь на берег.
Отказавшись от охраны, Миклухо-Маклай вместе с Ульсоном и Боем сели в маленькую лодку и вскоре причалили к песчаному пляжу. Маклай не собирался терять время и решил немедленно познакомиться с местными жителями. Однако Ульсон и Бой в джунгли идти наотрез отказались. Тогда Маклай в одиночестве углубился в лес по едва заметной тропинке, которая привела его в пустую туземную деревню. Только тлеющий костёр и брошенные второпях вещи указывали, что жители покинули деревню недавно и, возможно, скрывались в джунглях. Вдруг рядом раздался шорох. Присмотревшись, Маклай заметил в ближайших зарослях испуганного папуаса. «Я медленно приблизился к дикарю, – вспоминал путешественник, – и молча подал ему красную тряпку, которую он принял с видимым удовольствием и повязал её себе на голову». Путешественник ткнул себя пальцем в грудь и сказал:
– Маклай.
Папуас в свою очередь тоже ткнул себя пальцем в грудь и сказал:
– Туй.
Так Николай Николаевич познакомился со своим будущим другом и проводником в мир аборигенов – Туем.
Увидев, что встреча Туя с Маклаем прошла вполне мирно, из кустов появилось еще несколько воинов с каменными топорами в руках. Маклай одарил каждого предварительно заготовленными сувенирами: бусами, гвоздями, рыболовными крючками, кусками красной ткани. На берег Маклай вернулся в сопровождении группы папуасов, которые несли в руках свои подарки: бананы, кокосовые орехи и даже двух поросят. Моряки, увидев Николая Николаевича живым, были обрадованы и удивлены. Многие думали, что его съели местные «дикари».
На следующий день, когда Маклай снова сошёл на берег, к нему из кустов вышел Туй, уже без боязни. В получасе ходьбы от деревни, на небольшом мысе, возле которого протекал ручей и росли деревья, моряки построили для Николая Николаевича хижину, он назвал это место мысом Уединения. Путешественник специально поселился в стороне от деревень, чтобы не навязывать местным жителям своего общества. Как только Туй увидел хижину и понял, что учёный хочет остаться, то знаками сообщил: «Когда большой корабль уплывёт, жители соседних деревень убьют Маклая и оставшихся с ним спутников». Николай Николаевич не обратил внимания на предупреждение. Однако капитан «Витязя» Павел Николаевич Назимов воспринял угрозы очень серьёзно. По его приказу моряки расчистили лес вокруг хижины и заложили на подходах к ней шесть мин, которые Маклай мог взорвать в случае смертельной опасности.
Перед отплытием капитан Назимов предпринял последнюю попытку уговорить Николая Николаевича не оставаться в одиночестве на острове. Опасность подстерегала путешественника не только со стороны папуасов – Маклай явно заболевал лихорадкой, но всё равно решительно отказался возвращаться на корабль. Он вполне отдавал себе отчёт в том, какие опасности его ждут – он мог умереть от болезни или от рук туземцев. Вместе с капитаном они выбрали место, где Маклай зароет ящик со своими дневниками и результатами исследований. Если с ним что-то случится, корабль, который прибудет сюда примерно через год, должен будет забрать эти записи.
Команда «Витязя» нанесла на карту береговую линию залива Астролябия, провела научные наблюдения, и 27 сентября 1871 года корабль снялся с якоря и уплыл. Над одинокой хижиной Маклая поднялся российский флаг.
Через пару дней после отплытия корабля Николай Николаевич решил посетить деревню своего нового друга Туя – Горенду. Подумав, он пошёл в одиночку и без оружия, перепутал тропинку в лесу и попал в другую деревню – Бонгу, жители которой ещё не знали Маклая. Путешественник появился из леса внезапно, и напуганные женщины с детьми с визгом убежали в джунгли. На открытой площадке у хижин остались только мужчины, они угрюмо и настороженно рассматривали Маклая. «Увидев меня, некоторые туземцы подняли копья, а другие приняли воинственную позу, – писал об этом случае учёный. – Усталый и отчасти неприятно удивлённый встречей, я продолжал медленно двигаться. Вдруг пролетели, не знаю – нарочно или без умысла, две стрелы, очень близко от меня». Напряжение усиливалось с каждым мгновением. Один из папуасов взмахнул копьём и едва не попал Маклаю в глаз. И тут учёный сделал неожиданное: уселся на землю, снял обувь и… улёгся спать! Как выяснилось потом, он подумал в тот момент: «Если уж суждено быть убитым, то всё равно, будет ли это стоя, сидя, удобно лёжа на циновке или даже во сне».
Проснувшись через пару часов, Николай Николаевич поднял голову и увидел, что папуасы спокойно сидят вокруг него, жуя стебли местного растения бетель. Невозмутимо надев ботинки, Николай Николаевич отправился в свою хижину.
Благодаря спокойствию и бесстрашию Миклухо-Маклай завоевал огромное уважение среди туземцев. Они решили, что если белый человек презирает смерть, значит, он бессмертен. Вскоре между исследователем и папуасами побережья установились дружеские отношения. Они называли Маклая «тамо-русс», что означало «русский человек».
Началась размеренная жизнь, полная ежедневной научной работы. Утром Миклухо-Маклай измерял температуру
