Последний подход к казармам Кайслота был самым опасным. Воины вкатили вагонетку в следующую камеру и добрались до остатков узкого желоба. Клетки подъемников рухнули много веков назад, но инженеры Сабинского XII проявили недюжинную изобретательность и соорудили систему на многороликовых блоках и тележках. Железные тросы свисали вниз, уходя в бездну яркого света, и были надежно прикреплены к несущей раме — пирамиде из металлических стоек, высотой шесть метров и приваренной к вершине шахты.
— Они нас все еще выдержат? — спросил Гэдд.
— Им придется, — ответила Луренс.
Все трое солдат едва осмеливались дышать, пока закрепляли тросы по бокам вагонетки, запирали блоки и аккуратно сталкивали ее в пустоту. Канаты выдержали, и сержант ухмыльнулась. Она посмотрела на Эскола и Гэдда и по глазам поняла, что они тоже улыбаются.
— Кто поедет? — спросил Эскол.
Одному из них требовалось спуститься на вагонетке, чтобы ее можно было отстегнуть, когда она доберется до следующего туннеля.
— Ты слишком толстый, — бросил Гэдд. — Подумай, сколько жира расплещется, если она сорвется. — Он шагнул к мягко покачивающейся тележке. — Кроме того, у меня такое чувство…
Шахта затряслась, как будто смеялась вместе с ними. Скрежет камней прокатился по туннелям, разбрасывая куски пластбетона по полу и поднимая пыль маленькими торнадо. Все трое замерли, и мгновение никто из них не произносил ни слова: солдаты молча глядели на резервуары с прометием, ожидая, не взорвутся ли они.
Дрожь прекратилась, и бочки остались нетронутыми.
Гэдд медленно попятился от вагонетки.
— Заметили? Эхо прозвучало по-другому, — прошептал он, как будто даже повышенного голоса было достаточно, чтобы их завалило.
Луренс посмотрела в верх шахты, где перекатывались тени.
— Может, что-то приземлилось на поверхность?
— Древние? — предположил Эскол, но по его тону было ясно, что он так не думает.
— А что еще может быть? — пожал плечами Гэдд, бросая взгляд на Луренс.
— Ничего, — ответила она. — Должно быть, древние.
Двое других солдат уставились на нее, а потом посмотрели в темноту.
— Да у вас крыша поехала, — пробормотала она, впрочем заинтригованная не меньше их.
Последовало еще мгновение выжидательной тишины, а затем Луренс покачала головой и вздохнула, глядя вверх:
— Хорошо, давайте быстренько глянем, что к чему, с одной из верхних галерей. Но нам придется поторопиться. Мы и так слишком долго пробыли в верхних туннелях. А мне совсем не улыбается тащить два светящихся трупа обратно к этой штуке. — Она кивнула на тележку. — Нужно вернуть ее на рельсы. Нельзя оставлять вагонетку вот так болтаться.
Снова раздался низкий гул, тише, чем первый, но этого все равно хватило, чтобы заставить их отступить, пока шум не прекратился.
— Определенно с поверхности, — сказал Гэдд, глаза его блестели под маской. — Первый звук был такой, будто что-то приземлилось, а второй — будто снова взлетело.
— Древние не ходят по поверхности, — напомнил Эскол.
Он был прав. Если не считать бестолковых воздушных бомбардировок, древние выходили только из самых нижних уровней шахт. Словно духи неумерших, коими они, по сути, и были, древние поднимались из какой-то ямы, находящейся ниже самых глубоких шахт.
— Тогда пошевеливаемся, — подстегнула товарищей Луренс, чувствуя странное возбуждение.
Они осторожно поставили тележку на искореженные рельсы, и Гэдд с помощью нескольких тросов закрепил ее на месте для большей устойчивости. Потом все трое схватились за тросы и молча стали карабкаться в царящую наверху темноту.
Сабинский XII не нуждался ни в картах, ни в схемах, ведь его бойцы и так знали каждую щель и насосную станцию, каждую смятую клеть на километры вокруг казарм Кайслота. Они уверенно поднялись на верхние уровни, вскарабкавшись по обугленным камням и трубам, и Луренс махнула рукой, призывая товарищей к тишине, когда они вошли в факторум на вершине шахтного комплекса. Хотя солдаты находились в нескольких метрах под поверхностью, радиационные костюмы предупреждающе засигналили.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мы должны поторопиться, — пробормотала она скорее самой себе, нежели остальным.
«Что я делаю?» — пронеслось у нее в голове, едва девушка уловила знакомый запах горелого пластика в морсусианском воздухе. Второй раз подходить так близко к поверхности было и крайне рискованно. Любой сильный порыв ионизированного ветра мог разорвать их скафандры, а если бы началась пепельная буря, то они и вовсе умерли бы за считаные секунды.
Луренс отстегнула от пояса магнокль и быстрым шагом пошла по старому складу. По полу были разбросаны остатки ящиков и верстаков, всюду лежал бледный слой пепла.
Эскол и Гэдд только сняли с плеч лазерные винтовки и направили их на большие двойные двери в дальнем конце склада, как вдруг что-то шевельнулось в тени. Могильные Крысы резко обернулись, нацелив ружья на источник звука.
В поле зрения показалась нелепая фигура — человекоподобный гигант, более двух метров ростом и настолько мощного телосложения, что даже Эскол выглядел на его фоне хрупким. Плечи казались неестественно широкими, а руки походили на пару толстых стальных тросов. Существо было голым, если не считать набедренной повязки. Плоть представляла собой сплошную багровую массу рубцовой ткани: каждый сантиметр кожи блестел шрамами от ужасных ожогов. Тем не менее великан стоял гордо и излучал свирепую силу. На лице выделялись странные глаза — непропорционально большие и совершенно бесцветные, словно два белых шара посреди красноватых шрамов.
Луренс и двое других с облегчением рассмеялись и опустили оружие.
— Что здесь делает огрин? — произнес Гэдд, оглядываясь в поисках других недолюдей.
Эскол поморщился и начал отводить Гэдда подальше от принюхивающегося существа, которое подходило к ним ближе.
— Может, он услышал то же, что и мы? — высказался Эскол.
Существо последовало за ними, и все трое солдат попятились.
— Не дайте ему коснуться себя! — прорычал Эскол, сжимая лазружье.
— Просто продолжайте двигаться, — процедила Луренс, положив руку на оружие товарища и мягко опуская его. — Ему нет до нас никакого дела.
— Тебе-то откуда знать? — пробурчал Эскол, но все же сделал, как приказано, и направился к дверям, бросив на недочеловека суровый взгляд.
Луренс повела бойцов в подвальный этаж с длинным и узким помещением. Это была раздевалка — одно из зданий, где огрины обычно нацепляли на себя шахтерское снаряжение. Стены подвала давным-давно обвалились, и потому троица смогла пересечь его по всей длине, просто перелезая через развалины.
— Он преследует нас, — сказал Эскол, махнув в ту сторону, откуда они пришли.
Луренс оглянулась и увидела: огрин медленно шагал через руины, наклоняясь, чтобы протиснуться через те же проемы, через которые пробрались они. Он до сих пор принюхивался, мотая головой из стороны в сторону, словно собака, услышавшая зов хозяина.
— Огрин не причинит вреда! — отрезала сержант, раздраженная тем, что Эскол всегда нервничал в присутствии недолюдей.
— Ага, если только касаться меня не будет, — пробормотал он.
— Да расслабься ты, — посоветовал Гэдд. — Я вот как-то раз встретил в Кайслоте женщину, которая…
Эскол приподнял бровь.
— Это не то, о чем ты подумал. Я общался с женщиной, которая однажды два месяца проработала в компании с огрином. И прикинь, ее никогда не донимали радиационные болезни.
— Чушь! — фыркнул Эскол, когда они дошли до конца помещения и остановились. — И вообще, когда это ты разговаривал с женщиной?
Луренс безнадежно вздохнула и кивнула на люк над головой.
— Я уже выходила сегодня наружу, и будь я проклята, если выйду еще раз.
Она протянула магнокль. Эскол и Гэдд молча переглянулись, а затем первый резко выхватил оптический прибор и быстро взобрался по железной лестнице, ведущей к люку наверху. Он остановился на последней ступеньке, поправил костюм и капюшон и махнул рукой остальным. Посмотрев вниз, Эскол увидел гигантского недочеловека. Тот пересек комнату и уставился на него.
