Грохот от удара был такой, будто в стену действительно из пушки пальнули, да и внутри наверняка почувствовали. Лиам выругался и повалился на снег, поджимая ногу к себе. Задняя дверь столовой открылась и на улицу выскочил чернокожий повар атлетического телосложения. Весь фартук, руки до локтей, да страшный мясницкий тесак были в крови. Лиам разом забыл о боли в ноге и вскочил.
Тем временем, усатый терьер и котяра, сцепились в ближнем и на этот раз, псина уже не была такой борзой. Повар бросил взгляд на лежащего у стены пса, на Лиама и гневно оскалив белейшие зубы, бросился в атаку. Хвала небесам, тесак для разделки мяса, оружие неважное. Лиам успел отклонить широкое лезвие левой ладонью. Правую, сжал в кулак и саданул в солнечное плетение. Чернокожий отлетел, к двери, приложившись затылком, а у Лиама вновь выступили слезы, потому, как этот тип на ощупь оказался таким же, как и псина. Хорошо, еще врезал в место нужное и пока противник хватал ртом воздух, в глазах Лиама прояснилось. Правда запястье онемело, и рука не слушалась. Свой тесак противник потерял и Лиам, заметив грубую рукоятку, торчащую из снега, бросился за оружием. Повар прыгнул прямо из положения лежа на перехват. В последнее мгновение, ушибленная нога Лиама подкосилась и вместо того, чтобы схватиться за рукоять, Лиам утрамбовал ее ладонью в снег, а сверху навалилось еще килограмм сто двадцать. Противник схватил шею Лиама обеими руками, и уткнув его голову в снег, начал душить. А поскольку при этом он еще и давил коленом на спину, Лиам очень быстро начал задыхаться.
— Эй бычара, ану пусти его! — крикнул кот, но тот лишь довольно оскалился и поднажал. Лиам безуспешно пытался разжать мокрые от снега и крови пальцы на своей шее. — Убрюдок! — Дуги обернулся паком и выхватил из-за спины меч. Один взмах, и окровавленная голова пса отделилась от тела, хоть и не перестала при этом клацать зубами. Дуги схватил ее за мокрый ус и пригрозил. — Пусти, не то я спрячу ее так, далеко, что вовек не сыщешь. Для верности, пак подскочил ко второму псу и занес клинок одной рукой.
В это же время из кухни высыпали другие повара. Первый же, легионер с большой сковородкой в руке, смачно съездил чернокожему по башке. А Дуги, под общий шумок обернулся котом, схватил отрубленную голову в пасть и прыгнул на стену, а с нее уже на крышу.
Глава 24
— Граф Уайтхилл, — огласил камергер. Добрая половина леди в зале, включая даже тех, что пришли в паре, да и замужних тоже, бросили хищные взгляды на высокого, худощавого блондина в синем флотском мундире.
Сэмюель Уайт, наследник герцога Уайтфилда был лакомым кусочком и непреступной крепостью для каждой благородной девушки. Некоторые родители уже давно пытались подложить под него дорогое чадо, обеспечив себе и всей семье безбедное существование до конца дней, но граф знал о том, как опасны эти маленькие хищницы в тугих корсетах.
Первый раз, он попался в коготки одной такой в пятнадцать. Тогда, от брака с беременной семнадцатилетней дочерью барона его спас счастливый случай. Открылась ее связь с гвардейским капитаном. Они и поныне счастливо живут где-то в поместье на западе. Говорят, к этой свадьбе приложил руку сам лорд Уайт. Ну а о том, чей же был ребенок, светское общество так и не смогло узнать, поскольку леди потеряла ребенка после несчастного случая на охоте.
Это было единственное пятно на белой, как его фамилия биографии графа. По настоянию отца, сразу же после своего позора, Сэмюель пошел на флот. Граф покрыл себя славой удачливого, но строгого капитана, а сумма всех его призов по самым скромным подсчетам уже перевалила за сто тысяч. Он вырос, окреп и похорошел настолько, насколько это было возможно мужчине, но в свои двадцать один, ни одна дама так и не смогла покорить его сердце. Зато в сердцах многих дурочек плотно засел героический образ.
— Так, леди, имейте совесть! — крикнул король не весь зал. — Давай сюда Сэмми, пока они тебя не съели. — Несмотря на холодность, с которой Кеннет держался со старшим Уайтом, любил поговорить с его сыном.
— Ваше Величество, — изящно поклонился Уайт. Настолько, будто он больше времени проводил на танцевальном паркете, нежели на палубе своего корабля. — Извините за опоздание, я только с корабля.
— Ой, да ладно… Чем тебя удача в последний раз побаловала?
— Оливковым маслом, Ваше Величество.
— Маслом! — расстроился король. — Не густо…
— Наоборот, Ваше Величество. На Диком, условия для выращивания оливок только на юге — в Картаэле. В Бримии же сейчас сильный дефицит и богатые дома готовы выложить за такой товар звонкую монету.
— Дефицит? Роберт, — позвал Кеннет лорда-камергера.
— Ваше Величество, — услужливо склонился тот над троном.
— А наши повара на каком масле готовят?
— На самом лучшем Ваше Величество.
— Да? Ну ты посмотри, может нам тоже оливкового прикупить.
— Непременно, Ваше Величество.
— Жаркий был бой, Сэмми?
— Ваше Величество, какой мог быть бой. Они сдались сразу же как увидели наш флаг. Бримия по-прежнему единолично господствует в море.
— Орел, вот! Нет, Грифон, морской Грифон! А где старик Оливер?
— Лорд Бунчестер еще не прибыл, Ваше Величество, — услужливо сообщил лорд-камергер.
— Ну, ничего, вот придет, я ему выволочку сделаю, за то, что меня пугает. Сидит в своем адмиралтействе сиднем, носа не показывает. Паникер, — разошелся король, хотел еще что-то сказать, даже палец наставительно поднял, как вдруг мягкое рыпение заставило его замолчать. Он так и застыл с воздетым указательным пальцем, а высокородные леди слева от трона торопливо заработали веерами отгоняя зловоние. — Роберт, тебе давно уже пора к врачу сходить! Сколько можно меня позорить?
— Прошу меня простить, Ваше Величество. Непременно схожу, сразу же после бала.
— Смотри мне! Ну ладно, нечего этой гадостью дышать, пошли потанцуем.
Король не глядя подал руку и самая сметливая и наиболее устойчивая к запаху королевских газов, леди, с радостью за нее ухватилась. Кто знает, может после танца, король решит оставить ее на ночь. А если повезет, она понесет очередного королевского бастарда. Ну, последнее было пустой мечтой — лорд-камергер, наверняка позаботится, чтобы леди приняла нужные снадобья. Кроме того, прошедшие через королевскую постель и так не были еще ни разу обижены.
— Сэмми, — передал он руку леди лорду Уайтхиллу, — Веселись, ты же солдат, а не монах. О тебе и так уже начинают говорить, что ты мальчиков предпочитаешь. — Слова застряли в горле пораженного Уайта, а король подал руку следующей леди и двинулся с ней на паркет.
