Он знал, в южном Онтарио в подобной комнате у Хэлловэя был подобный телефон. Дав задание связнику предупредить Розенберга о предстоящем разговоре, Хэлловэй сразу направился в свою комнату, как и Розенберг в свою. Розенберг знал об этом, потому что, если бы Хэлловэй был на месте, ему не нужно было бы использовать связника — он бы позвонил напрямую. Следовательно, обстоятельства изменились настолько, что Хэлловэй не мог позволить себе терять время на то, чтобы звонить Розенбергу, а потом ждать, пока тот доберется до безопасного телефона. Используя связника, он давал понять Розенбергу, что даже те сорок минут, которые он потратит на дорогу, имеют решающее значение.
Розенберг открыл дипломат и вытащил оттуда электронное устройство размером с портативный радиоприемник и, подключив его к розетке в стене, обследовал всю комнату. Устройство тихо загудело. Если бы в комнате был установлен микрофон, среагировала бы стрелка на шкале. Стрелка не шелохнулась, — микрофонов, значит, нет.
Не удовлетворившись одной мерой предосторожности, Розенберг вытащил из дипломата еще одно устройство и присоединил его с помощью зажимов к телефонному проводу. Устройство определяло силу тока в телефонной сети. Перехватчик требовал энергии, сила тока, чтобы восполнить утечку, автоматически возрастала. Судя по шкале, на которую смотрел Розенберг, утечки не было, телефон не прослушивали.
Розенберг нервно прикурил сигарету “Голуаз” — он ненавидел мексиканский табак — и посмотрел на часы, такие же как у его жены. Телефон должен зазвонить через две минуты. Если этого не произойдет, согласно предварительной договоренности он должен подождать еще полчаса и, если необходимо, еще полчаса.
Розенберг затянулся и уставился на телефон. Когда он наконец зазвонил, Арон схватил трубку.
— Ацтек.
— Эскимос.
— Я ждал твоего звонка утром. Что тебе помешало связаться со мной?
— Я должен был подождать, пока они уедут, — сказал Хэлловэй. Его приобретенный канадский акцент звучал убедительно. — Начали. Они прибудут на место завтра утром.
— В Европу?
— Рим. Все завязано на кардинале Павелике. Если они выяснят, почему он исчез…
— Сколько времени им для этого потребуется? — перебил Розенберг.
— Сколько? Они лучшие. Их отцы были лучшими. Невозможно что-то предсказать заранее. Могу только сказать, это не займет у них времени больше, чем необходимо.
— А все, что я могу сказать, — если мы не соблюдем наше деловое соглашение…
— Тебе нет нужды говорить мне о том, — сказал Хэлловэй, — что, если “Ночь и Туман” удастся нейтрализовать, мы должны будем помнить о своих клиентах.
— Которые “настаивают” на поставках.
— Наши гарантии остаются в силе, — сказал Хэлловэй. — Я был уверен в Сете, но теперь, когда к нему присоединился Сосулька, их никто не остановит.
— Надеюсь, ты прав.
— Если я не прав, у нас будет два врага. Свяжись со своим человеком в Бразилии. Скажи ему, чтобы он организовал отправку. Наши клиенты — отчаянные ребята, их нельзя задерживать. Думаю, сейчас мы можем уверить их, что прием товара безопасен. Если бы враг был в курсе наших дел, он использовал бы свое знание против нас неделю назад.
— Или агенты “Ночи и Тумана” выжидают, когда мы сами себе расставим ловушки.
— Скоро “Ночь и Туман” прекратит свое существование.
— Хотелось бы верить, — сказал Розенберг.
— Мы должны верить. Если Сосулька и Сет не остановят их, никто не остановит, и тогда, если мы будем отправлять товар, нас ждет тот же конец, как если бы мы его не отправили. Так что приступай. Прикажи отправлять товар.
4
Рим.
У американца, уставшего от многочасового сидения в жестком кресле, ныла спина; он набил рот хлебом, салями и сыром и только тут понял, что видел на мониторе.
— Бог ты мой!
Он бросил сэндвич в сторону банки с диетической “кокой” на металлическом столике и потянулся вперед остановить видеозапись.
— Идите сюда! Вам стоит на это посмотреть!
Два оператора — мужчина и женщина — повернулись в его сторону. Их лица были измождены от долгого наблюдения за мониторами.
— Посмотреть на что? — спросил мужчина. — Я только и делаю, что смотрю…
— Не на что смотреть, — сказала женщина. — Эти чертовы физиономии сливаются друг с другом, превращаются в пятна, а потом…
— Эй, говорю вам, идите сюда и посмотрите.
Мужчина и женщина прошли через кабинет и встали около монитора.
— Показывай, — сказала женщина.
Первый мужчина отмотал пленку на тридцать секунд назад и нажал на “пуск”.
Пятна на экране превратились в людей.
— Лица, — вздохнула женщина, — бесконечные чертовы физиономии.
— Ты только посмотри, — сказал первый мужчина и указал на прибывших пассажиров, входящих в здание аэропорта Рима. — Вот, — он нажал на “паузу”.
Строчки экрана пересекали лицо и грудь мужчины, замершего перед тем, как войти в главный зал аэропорта. На нем был бесформенный спортивный пиджак и рубашка с открытым воротом, однако его мускулистые плечи и грудь нельзя не заметить. У него было квадратное загорелое лицо, умные глаза и выгоревшие на солнце волосы.
— Я бы не поперла его из своей спальни, — сказала женщина.
— А вот сколько бы ты прожила после того, как он тебя трахнул, это вопрос, — сказал первый мужчина.
— Что?
— Ты смотри, вот что, — он отпустил кнопку “пауза”, нажал на “пуск”. На мониторе проплывали другие лица. Итальянская разведслужба установила свои системы у каждого эскалатора в римском аэропорту — это было сделано в целях безопасности и направлено главным образом против террористов. Просмотрев записи, итальянские специалисты передавали их другим службам разных направлений — военным, гражданским, политическим.
— Хорошо, что я еще должен заметить? — спросил второй оператор.
— Его. Вот здесь, — сказал первый и снова нажал на “паузу”. Еще один пассажир замер на месте. Высокий, худой, бледный, рыжий, с холодными глазами.
— Бог ты мой! — выдохнула женщина.
— Вот так совпадение. Именно так я и выразился, — первый мужчина выпрямился, от волнения у него участился пульс. — Если вы проверите по фотографиям…
— Этот парень!..
— Псевдоним “Сет”, — сказал первый мужчина. Он отмотал пленку назад и снова остановил ее. — Взгляните еще разок… — сказал он и возбужденно нажал на “пуск”.
На экране снова появился мускулистый мужчина.
— Да!.. — протянул второй мужчина.
— Это Сосулька, — сказал первый. — Ребята, это…
— Напоминает нам о том, что мы должны быть настороже, — признал второй мужчина. — Как бы мы ни устали, поджидая их, эти подонки все-таки показались.
— И не только это, — сказала женщина. — Дни за днями мы ждали и ждали. И вот теперь мы получили сразу двоих, они вместе, но пытаются изобразить, что путешествуют раздельно.
— Или, может быть, каждый из них не подозревает о присутствии второго, — произнес второй мужчина.
— Ой, ради Бога, — сказала женщина. — Эти ребята — мастера высшего класса.
— Хорошо, ладно, допускаю.
— В связи с этим возникают вопросы, — сказал первый. — Они знали заранее, что летят вместе, или узнали об этом уже на борту самолета?
— Откуда этот рейс? — спросила женщина.
— Торонто, — ответил первый мужчина. — Что-нибудь произошло в Торонто?
— В последнее время, насколько нам известно, — ничего. Нет даже никаких слухов, — сказала женщина.
— Итак, если они там не работали…
— Значит, они там встретились, их послали оттуда.
— Если только они не случайно оказались на одном самолете, — настаивал второй мужчина.
— С этими ребятами случайно ничего не происходит.
— Может, они работают на разные стороны, — предположил второй. — Нет, это не проходит. Непохоже, чтобы они нервничали.
— Естественно. Они — профессионалы, — сказала женщина. — Не то, что некоторые из нас, — она глянула на второго мужчину и повернулась к первому. — Но у меня такое чувство…
— Если они путешествуют вместе, — сказал первый, — они должны быть осторожны, но они не пытаются маскироваться, их не волнует, заметили мы их или нет. Они подают нам сигнал — происходит что-то очень важное. Это не бизнес.
— Личное? — спросила женщина.
— Я думаю — чрезвычайно личное. Они говорят нам: “Мы здесь, мы играем в открытую, мы спокойны, ивы не дергайтесь, это вас не касается”.
— Может быть, — сказала женщина. — И если ты прав… Господи, помоги тому, за кем они пришли.
5
Сент-Пол, Миннесота.
Уильям Миллер нажал педаль акселератора “ауди”, которая осталась после исчезновения его отца четыре месяца назад. Несмотря на затемненные стекла, солнце слепило глаза. В голове стучало, но не из-за солнца. Он свернул за угол, проехал вперед и остановился — так резко, что ремень безопасности врезался в грудь.
