— Степченко зол на весь мир и делает гадости из спортивного интереса. Говорят, его заслали в эту глушь за то, что он провалил какую-то важную операцию. Жена за ним ехать не захотела, он остался один и теперь срывает свою злость на подчинённых. Пользуется тем, что вокруг нет никого выше чином.
— Но ведь радар не в порядке и если из-за него произойдёт ЧП, Степченке первому голову открутят. Он сам должен быть заинтересован, чтобы всё было в идеальном состоянии, а схема мне нужна, чтобы проверить установку. Я уверен, что смогу её отремонтировать.
— Я всё понимаю, но Степченко просить не буду. Займись лучше чем-нибудь другим.
— Чем?
— Почитай.
— Что? Журнал «Молодой коммунист» за прошлый год?
— Возьми газету «Правда», её только вчера привезли.
Газеты доставляли им на вертолёте вместе с продовольствием два раза в месяц. Иногда Насреддинов сам летал в штаб и это путешествие было для него одним из немногих развлечений. Приехав туда в следущий раз, он попросил у Степченко документацию на радар. Подполковник ответил, что единственный экземпляр инструкции в данный момент находится на другой установке. Там идут профилактические работы. По графику у Насреддинова они должны быть через полгода, но если старлей хочет ускорить процесс, то при определённых условиях это можно сделать.
— Я могу и подождать, — сказал старший лейтенант, который знал, что «определённые условия» обозначали литр технического спирта, — но мне кажется, что вы должны быть в этом больше заинтересованы, чем я. У меня служит парень, который хорошо разбирается в радиотехнике и готов перебрать радар. Он недавно отремонтировал телевизор и сделал к нему приставку, так что теперь мы можем смотреть Штаты.
— Да ты знаешь, что я тебе за это сделать могу? Это же империалистическая пропаганда!
— Никакой пропаганды не было, а я это сказал к тому, что у человека золотые руки и грех было бы этим не воспользоваться. Ведь если что случится, нам первым клизму поставят. Помните, что произошло после того как Матиас Руст приземлился на Красной площади.[31]
— Ладно, я подумаю, — сказал Степченко, — а ты тоже посмотри. Сам знаешь, чтобы ребята побыстрее профилактику закончили, им стимул нужен.
— Лишнего спирта у нас нет, — ответил Насреддинов.
Вернувшись на базу, он рассказал Грише о своей встрече со Степченко.
— Возьмите описание дня на три, мне хватит.
— Ты что, успеешь всё сделать за три дня?!
— Нет, конечно, но если вы освободите меня от нарядов, я выучу документацию наизусть.
— Ну, ты и хвастун.
— Вы сможете меня проэкзаменовать.
— А если ты провалишься?
— Это исключено.
— Посмотрим.
Экзамен Гриша сдал и Насреддинова это так поразило, что в следущий раз в штаб они полетели вместе. Возвращая документацию, старший лейтенант предложил Степченко самому поговорить с Гришей, но подполковнику было не до того, после очередного запоя у него ужасно болела голова и Насреддинова он слушал невнимательно. Его не интересовало, что сделал этот рационализатор-изобретатель. Было бы куда лучше, если бы он спирт гнать научился. Степченко взял техдокументацию и тяжело пошёл к шкафу. Вид пустой банки, в которой он обычно хранил резервный запас, разозлил его и он стал говорить старлею, что информация, содержащаяся в описании радара — государственная тайна, её нельзя разглашать, а единственный экземпляр книги должен быть как партбилет всегда в пределах досягаемости. Разумеется, это не все понимают, есть определённый сорт людей, которым совершенно нельзя доверять, потому что предательство заложено у них в крови. Во время войны они толпами переходили на сторону врага[32]. Они и мать родную готовы продать за 30 серебряников. Да и другие — при этом он выразительно посмотрел на Гришу — тоже только ждут удобного момента, чтобы слинять на Запад. Государство даёт им бесплатное образование, а они как волки, сколько их не корми, в лес смотрят. Все они пятая колонна. Из-за них русские люди живут в бедности. И его бы воля, он бы навёл порядок.
Высказавшись, подполковник посмотрел на своих подчинённых и спросил:
— Может, вы не согласны?
— За то, что государство даёт другим бесплатное образование эти другие бесплатно работают в условиях, где русские люди получают очень приличные деньги, — ответил Гриша, — и я могу привести пример, не отходя от кассы. А техническая документация мне понадобилась для того, чтобы отрегулировать радар, который защищает от самолётов-шпионов советское государство. Если радар сломается, то вы первый поплатитесь головой за преступную халатность, а мне ничего не сделают. Может даже объявят благодарность за инициативу. У меня к тому же будет свидетель — старший лейтенант.
Гриша с такой злобой смотрел на Степченко, что у того голова немного прояснилась. Он взглянул на Насреддинова. Физиономия старлея тоже не выражала большой любви. Их было двое, оба гораздо моложе его и наверно здоровее, лучше с ними не связываться.
— Какой ты ершистый, — сказал Степченко.
— Так точно, ершистый, — подтвердил Гриша.
С тех пор они встречались всего несколько раз, но каждая встреча была для Гриши жестоким испытанием.
* * *
Гриша ходил некоторое время из угла в угол и думал, что делать. Наконец он нашёл справочник и набрал номер, а через час уже сидел в кабинете дежурного в местном отделении ЦРУ.
— Почему вы решили, что человек, которого вы встретили в казино, русский шпион, — спросил тот, показывая всем своим видом, что ему надоели чересчур бдительные сограждане.
— Я работал с ним, когда он был офицером КГБ и руководил системой радарных установок в Сибири.
— Чем вы занимаетесь теперь?
— Оформляю допуск на преподавание радиотехники в МТИ.
— Как зовут вашего бывшего сотрудника?
— Степченко.
— Когда вы с ним работали?
— Десять лет назад.
— А вы уверены, что это он?
— Да.
— Вы знаете, что теперь делают операции, которые совершенно изменяют внешность человека. Можно даже сделать двойника.
— Знаю, — сказал Гриша, хмуро глядя на своего собеседника. Этот клерк разговаривал с ним как с неандертальцем. Если такие идиоты работают в американской разведке, то немудрено, что она за последнее время столько раз с треском проваливалась.
— И отличить этого двойника от оригинала можно только по ДНК и отпечаткам пальцев.
— Степченко был не такой уж важной птицей, чтобы ему делали двойников.
— Опишите его и мы сейчас составим фоторобот.
— Проще обратиться в казино Тадж-Махал[33], я видел его там вчера в 11 часов дня, — сказал Гриша и набросал план расположения игральных автоматов, обозначив крестиком тот, у которого сидел его бывший начальник, — наверно, в казино есть видеоплёнка.
— Да, возможно. Оставьте свой телефон, мы вам позвоним.
— Лучше я сам вам позвоню, скажите только когда.
— Попробуйте через неделю.
— Кого спросить?
— Джона Доу[34].
Через два дня Грише позвонили из ЦРУ и попросили приехать. В кабинете кроме Джона Доу сидел ещё один ничем не примечательный мужчина средних лет.
— Вы собираетесь работать у профессора МакНортона в МТИ? — спросил Джон Доу II.
— Да, МакНортон уже сделал мне оффер[35].
— Как вы с ним познакомились?
— Это долгая история.
— Расскажите, мы не торопимся.
— Они и говорят так же как в КГБ, — подумал Гриша, «Мы не торопимся, нам стало известно». Он посмотрел на Джона Доу II и сказал:
— Когда я учился в институте, он приезжал на конференцию в Москву. Мы устроили вечеринку и мои сокурсники спросили смогу ли я запомнить несколько страниц бессвязного текста. Я сказал, что смогу. У кого-то под рукой оказалась брошюрка с конференции. Там были напечатаны фамилии, места работы и основные труды всех участников. Кроме того было указано время их выступлений. Мне дали десять минут на запоминание. Я всё это выучил и повторил, но пари проиграл, потому что неточно назвал заглавие одной из работ МакНортона. Потом я стал заниматься теми же проблемами, что и он, а когда приехал сюда, послал ему своё резюме.
— Если у вас действительно такая хорошая память, вы должны помнить основные схемы радара, на котором проходили службу.
— Должен.
— А не могли бы вы нарисовать схему входного фильтра.
— Я давал присягу не разглашать государственные тайны.
— Техника, на которой вы работали, давно устарела, а сам радар наверняка списан.
— Тогда зачем вам нужна схема?
— Я хочу проверить вашу память. Если вы не преувеличиваете, мы можем предложить вам работу поинтереснее, чем игра в казино или преподавание в МТИ.
