— Да, сэр.
Крошечные крысиные глазки бледного человека одарили Ваймса холодным недружелюбным взглядом.
— А, — проговорил он, открывая маленькую коробочку и беря из нее зеленую пастилку. — Вы, должнобыть, Киль? Я… слышал о вас. — Голос человека был таким же неуверенным как и его походка. Паузы ставились не в тех местах.
— Вы быстро узнаете обо всем, сэр.
— Вообще-то принято отдавать честь, сержант.
— Я не вижу причин для этого, — ответил Ваймс.
— Всеверно, всеверно. Вы здесь новенький. Но, видите ли, мыОсобые… порой носимпростую… одежду.
Вроде резиновых фартуков, если я правильно помню, подумал Ваймс. А вслух произнес:
— Да, сэр. — Это отличная фраза. Она может означать все, что угодно, или ничего вообще. Это было лишь препинанием, тем, что человек говорит до того, как сказать что-то еще.
— Я капитан Каченс, — представился человек. — Найдувас Каченс. Если вам кажется, что мое имя забавно, то прошуухмыльнитесь… и закончим на этом. Теперь можете отдать честь.
Ваймс приставил руку к фуражке. Уголки рта Каченса едва заметно дрогнули.
— Хорошо. Вы в первый раз на фургоне?
— Сэр.
— И вы так рано сегодня. С семью пассажирами. Давайтепосмотрим… на них? — он бросил взгляд сквозь решетку. — А. Да. Приветствую, мисс Длань. И вашу напарницу…
— Я крючком вяжу!
— … и, похоже, гуляки с праздника. Ну что ж. — Каченс отступил назад. — Что за маленькие безобразники, ваши патрульные. Они и впрямь прочесали улицы. Им нравятся… такиешутки, сержант. — Каченс взялся за дверную ручку фургона, и тут же раздался слабый звук, в тишине подобный раскату грома, когда меч медленно задвигался в ножнах.
Каченс застыл на мгновение, а потом осторожно бросил пастилку в рот.
— Ага, я полагаю, что все эти уловки… можнооставить, а, сержант? Мы ведь не хотим делать посмешище… иззакона. Забирайте их, забирайте.
— Да, сэр.
— Однуминуту, сержант. Позвольте мне… это мое маленькое хобби.
— Сэр?
Из кармана длинного плаща Каченс достал пару довольно больших стальных штангенциркулей. Ваймс вздрогнул, когда капитан принялся измерять его голову, нос и длину бровей. Металлическая линейка коснулась его уха.
Каченс что-то бормотал себе под нос, затем со щелчком захлопнул штангенциркули и сунул обратно в карман.
— Должен васпоздравить, сержант, — произнес он, — с преодолением ваших природных недостатков. Вы знаете, что у вас глаз серийного убийцы? Я никогда неошибаюсь в таких вещах.
— Нет, сэр. Не догадывался, сэр. Постараюсь не открывать его, сэр, — ответил Ваймс. Каченс даже не улыбнулся.
— Как бы то ни было, уверен, когда вы здесь освоитесь, то вы и капрал, кхе, Хомяк, оченьсильно поладите.
— Очень сильно. Да, сэр.
— Я вас… незадерживаю, сержант Киль.
Ваймс отдал честь. Каченс кивнул, резко развернулся, точно на вертеле, и пошел к зданию. Дергано, решил Ваймс. Этот человек ходил так же, как и говорил, с невероятным смешением скорости. Создавалось впечатление, будто он подвешен на веревочки; первые дюймы движения его руки были размыты, а потом она просто летела по инерции, пока, наконец, не встречалась с чем-то, что должно было оказаться целью. Предложения произносились как смесь порывов и пауз. Для этого человека просто не существовало ритма.
Ваймс, не обращая внимания на разъяренного капрала, забрался на фургон.
— Разворачивай, младший констебль, — приказал он. — Ночи, Генри.
Стоило колесам застучать по мостовой, как Сэм с расширенными глазами повернулся к Ваймсу.
— Вы собирались с ним схлеснуться, так? — выпалил он. — Ведь так же, сержант?
— Следи за дорогой, младший констебль.
— Но ведь это был капитан Каченс! А когда вы сказали тому типу доказать, что он — Генри Хомяк, я думал, я опп… меня удар хватит! Вы ведь знали, что они не подпишут, так ведь, сержант? Потому что, если на листке бумаги сказано, что к ним кто-то поступил, и если кто-нибудь захочет узнать…
— Просто правь, младший констебль. — Но парень был прав. Неназываемые по какой-то причине и любили, и боялись бумажной волокиты. Они, разумеется, увеличивали ее. Они записывали все. Но они не стремились появляться в чужих бумагах. Это их беспокоило.
— Мне даже не верится, что мы выбрались из этого, сержант!
Пожалуй, что нет, подумал Ваймс. Но у Каченса сейчас своих проблем хватает. Ему нет дела до какого-то тупого сержанта.
Он повернулся и постучал по решетке.
— Прошу прощения за неудобства, дамы и господа, но, похоже, Неназываемые сегодня не принимают. Пожалуй, нам самим придется допросить вас. Мы не очень-то знаем, как это делается, так что, надеюсь, мы не наделаем ошибок. Теперь, послушайте меня внимательно. Есть ли среди вас опасные заговорщики, собирающиеся свергнуть правительство?
Ответом ему стала угрюмая тишина.
— Ну, так что же? Я не собираюсь тратить на это всю ночь. Хочет ли кто-нибудь свергнуть лорда Ветруна силой?
— Ну… нет? — раздался голос мисс Длань.
— А крючком?
— Я все слышу! — резко ответил другой женский голос.
— Никто? Жаль. Что ж, меня это устраивает. Младший констебль, тебя это устраивает?
— Э, да, сержант.
— В таком случае, мы высадим вас на обратном пути, и мой очаровательный помощник, младший констебль Ваймс, соберет с каждого, ну, по полдоллара за дорожные издержки, и каждый получит квитанцию. Благодарим за путешествие с нами и надеемся, вы выберете наш фургон при ваших будущих нарушениях комендантского часа.
Из-за его спины донеслось потрясенное перешептывание. Не так все делалось в эти дни.
— Сержант, — позвал младший констебль Ваймс.
— Мда?
— У вас, правда, глаз серийного убийцы?
— Да, оставил его в другом костюме.
— Ха. — Некоторое время он молчал, а когда заговорил вновь, казалось, он придумал что-то новое. — Э, сержант?
— Да, парень?
— Что такое двухпенсовая пышка, сержант?
— Это пончик с джемом. Разве твоя мама их не делает?
— Да, сержант. Сержант?
— Что, парень?
— Я просто думал, что это что-то еще, сержант, — усмехнулся Сэм. — Что-то… грубоватое.
— Век живи, век учись, младший констебль.
Через десять минут фургон уже был у здания стражи, и к тому времени Ваймс уже знал, что по городу ходят новые слухи. Юный Сэм уже пересказал события другим офицерам, когда они высаживали людей, и ведь никто не умеет сплетничать так, как полицейские. Они не любили Неназываемых. Как и любой мелкий преступник, стражник гордится, что есть такие глубины, до которых он ни за что не опустится. Должно же быть что-то ниже тебя, даже если это всего лишь черви.
Рози Длань заперла дверь своей квартирки, и, прислонившись к ней, уставилась на Сандру.
— Кто он такой? — спросила Сандра, бросая свою корзину на стол. Внутри что-то звякнуло. — Он на нашей стороне?
— Ты ведь слышала парней! — прикрикнула Рози. — Никаких взяток! А потом он тащит нас к этим ублюдкам и не передает! Я могла убить его! Я вытащила его из канавы, притащила к Моззи, чтоб он подлатал его, а он вдруг начинает играться в дурацкие игры!
— Да, а что такое двухпенсовая пышка? — радостно спросила Сандра.
Мисс длань задумалась. Сандра ей нравилась, да и деньги за аренду не мешали, но порой она думала а) стоит ли ей поговорить с девушкой или б) она просто очень хорошо воспитана. Рози склонялась ко второму, поскольку Сандра зарабатывала куда больше нее. Это было неудобно.
— Это пончик с джемом, — ответила она. — А теперь лучше бы спрятать…
Кто-то постучал в дверь. Она затолкала Сандру за портьеру, взяла себя в руки и слегка приоткрыла дверь.
В прихожей стоял маленький старичок.
Все в нем безнадежно сползало вниз. Его серые усы, вероятно, принадлежали моржу или же ищейке, только что получившей очень неприятные вести. Плечи вяло поникли. Даже его лицо, казалось, проигрывало схватку с силой тяжести.
В руках он вертел кепку.
— Да? — произнесла Рози.
— Э, на вывеске написано «белошвейки», — пробормотал старичок. — И, ну, поскольку моя старушка умерла, сами понимаете, что к чему, я никогда не умел делать это сам.
И он одарил Рози взглядом, полным беспомощной застенчивости.
Она опустила взгляд на сумку у его ног и подняла ее. Внутри было полно очень чистых, но заношенных носок. В каждом были дырки на пятке и пальцах.
— Сандра, — позвала она, — кажется, это к тебе…
Было такое раннее утро, что «поздно ночью» еще даже не закончилось. На улицах клубился белый туман, и оставлял на рубашке Ваймса жемчужные капли. Ваймс собирался нарушить закон.
Если встать на крышу уборной за зданием штаба и опереться о водосточную трубу, то одно из верхних окон откроется, если толкнуть его ладонью в правильном месте.
Это было очень полезно, и Ваймс думал, не научить ли этому и юного Сэма. Каждый порядочный полицейский должен знать, как залезть в собственный штаб.
