Она училась быстро, с пылкой готовностью. И он тотчас же забыл о том, что они в общественном саду. Из головы вылетело то, что он герцог Мэннинг, а она леди Эмили Кэрролл, дочь графа, старого друга его отца.
Они были мужчиной и женщиной, которые страстно жаждали друг друга.
И, черт возьми, он все-таки прикоснулся к ее ягодицам. Если бы их не прервали фейерверки, кто знает, чем бы все это закончилось. Взрывы вернули леди Эмили к реальности, она сбежала, и была, пожалуй, по-своему права. Тем не менее он проследил, чтобы она присоединилась к друзьям целой и невредимой, хотя и потрясенной.
Он следовал за ней, чтобы удостовериться, что никто не нападет на нее во тьме аллей и тропинок, но неожиданно сам оказался тем обидчиком, от которого планировал ее защитить. Теперь он в точности походил на своего отца. Пожалуй, даже хуже. Во всех любовных интригах отца, апогеем которых стало бегство с леди Линуолл, были замешаны светские дамы одного с ним уровня и статуса. Он же возжелал невинную девушку, опьяненную непривычно крепким пуншем, не знавшую даже, кто он на самом деле. Он, несомненно, болван и подлец.
Он остановился у витрины ювелирной лавки, чтобы взять себя в руки. Прохожие стали обращать на него внимание, наблюдая, словно за диким животным, как он огромными стремительными шагами проносился мимо, бормоча что-то себе под нос. После слухов о его героизме, проявленном в парке, ему вовсе не хотелось никакого внимания.
И вдруг за стеклом витрины на белой атласной подушечке он заметил подвеску с четырехугольным изумрудом в окружении бриллиантов. Камень с необычайной точностью передавал цвет глаз леди Эмили, такой же блестящий и восхитительный, цвет летнего луга ранним утром. Будь она любой другой женщиной, у которой он хотел бы просить прощения, он тотчас же купил бы эту подвеску и отправил бы ей в подарок вместе с поэтическим посланием. Возможно, стихи были бы чужими, сам-то он не был склонен к поэзии, но непременно брали бы за душу.
Леди Эмили — совсем другое дело, она не из тех женщин и даже не знала, что именно он был с ней прошлой ночью, и вполне вероятно, сегодня страдала от сожаления и разочарования. Изумруд у ее порога размером с яйцо наверняка не самый лучший способ ее утешить.
Нет. Нельзя уподобиться собственному отцу. Единственный выход — прийти к ней и признаться во всем, сделав предложение. Родители ее, без всякого сомнения, будут в восторге. Только вот она… вряд ли. Николас всегда не особенно нравился ей, а узнав о том, кто с ней был в Воксхолле, она и вовсе разочаруется в нем. Впрочем, Эмили будет чувствовать себя обязанной выйти за него, в итоге они навсегда останутся парой неподходящих друг другу и совершенно несчастных людей, как его родители.
Он подумал о своей матери, многострадальной, оставшейся в полном одиночестве в имении Финкот-Парк. Он никогда не пожелал бы подобного Эмили. Сделал бы все возможное, чтобы яркое пламя прошлой ночи никогда не погасло в ней.
Что же делать? Как найти единственно правильный выход? А тут еще мучительная головная боль от выпитого вчера пунша пульсировала в висках и отнюдь не помогала в размышлениях. В данный момент он видел только одно решение. Войти наконец в лавку и купить этот изумруд. Так, на всякий случай.
К тому времени, когда он вышел с покупками — изумрудом и подарками для своих сестер и маленькой племянницы Кэтрин, людей на улицах поубавилось. Приближалась пора, когда весь город начнет стекаться в Гайд-парк.
Будет ли там Эмили? В сопровождении ли Джорджа Рейберна? Он вспомнил, как они впервые столкнулись с ней в парке перед происшествием с упущенным экипажем. Она шла вместе с Рейберном, и в глазах его появлялся чертовски похотливый, собственнический блеск, когда он смотрел на нее. Рейберн отнюдь не сиял от счастья, когда Эмили удалялась с ним, хотя она и не давала повода думать, что благоволит к Рейберну или к кому бы то ни было. Были ли у этого человека серьезные намерения?
Как бы она отреагировала, если бы обнаружила, что прошлой ночью в Воксхолле был Рейберн? Эта мысль вызвала у Николаса неожиданную и ослепляющую вспышку дикой ревности.
— Ваша светлость! Какая приятная неожиданность встретить вас здесь сегодня! — Женский голос окликнул его откуда-то сзади.
Николас обернулся и увидел матушку Эмили леди Морби вместе с ее миленькой, но очень болтливой невесткой виконтессой Грантон. Черт бы их всех побрал, в последние дни удача, похоже, совсем отвернулась от него.
Леди порхали вокруг него, скоро он оказался в окружении кружевных зонтиков, шляпок с перьями и взволнованных улыбок. Ему не улыбалось вести с ними милую светскую беседу, учитывая его поведение в Воксхолле. Но, похоже, иного выхода не было. Изумруд, казалось, обжигал его сквозь плотную ткань сюртука.
— Леди Морби, леди Грантон, — сказал он, учтиво поклонившись, — как приятно снова видеть вас.
— И вас тоже, — вторила леди Морби. — Зашли за покупками, ваша светлость?
Она посмотрела на вывеску над ювелирной лавкой, после чего они с невесткой обменялись таинственными, но чрезвычайно выразительными взглядами. Ему не хотелось задумываться над их значением.
— В скором времени я планирую навестить своих сестер, и мне хотелось привезти им какой-нибудь презент из города, — поторопился объяснить он.
— Ах, ваша замечательная семья! — воскликнула леди Морби. — Я была так рада повидаться с ними прошлым летом, очень жаль, что не сложилось встретиться с ними в этом сезоне.
— Семейные дела не позволили им покинуть загородное поместье.
— Да-да, конечно. Между тем сезон балов подходит к концу. И очень скоро мы тоже отправимся за город. — Они снова обменялись многозначительными взглядами с леди Грантон. — Мы будем так скучать по всем, что решили устроить небольшой прощальный ужин на следующей неделе, буквально через несколько дней после бала у леди Арнольд.
— Там будет только узкий круг, ваша светлость, — добавила леди Грантон. — Самые близкие друзья и родственники. Наверное, не вполне удобно сообщать об этом в последнюю минуту, но, быть может, вы не откажетесь посетить нас? Мы были бы очень рады, особенно моя золовка, как мне кажется.
Николас был уверен, что Эмили отнюдь не обрадуется ему, особенно если узнает правду о произошедшем в Воксхолле. Но он едва ли мог отказать, тем более что дамы взирали на него с такой надеждой, да и старая дружба его отца с семейством Кэрролл не позволяла сделать этого. К тому же появлялся шанс наладить отношения с Эмили.
— С превеликим удовольствием, леди Морби, — сказал он. — Благодарю за приглашение.
Леди Морби засмеялась, и лицо ее, формой напоминавшее сердце, оживилось. На какое-то мгновение Николас увидел в нем отражение Эмили. Должно быть, в юности она была очень похожа на свою дочь, впрочем, и теперь в ней оставалась классическая благородная красота. Возможно, примерно так будет выглядеть Эмили в возрасте своей матушки, окруженная любимым семейством.
