— Я понимаю, — его голос прозвучал ломко, как хрупкое стекло. — Я понимаю. Вы думаете, что я убил Бенни.
— Твою мать, Бэтмен, этот фрукт умеет разговаривать, — сказал Флетчер и засмеялся.
— Винс, убери его отсюда, пожалуйста, пока не напортачил, — попросил Джим, стараясь не отводить взгляд от мерцающих глаз Джареда По.
— Я прав, да? — спросил их мужчина. — Вы все думаете, что я сделал это с Бенни.
— Слушай, приятель, — Джим наклонился ближе, стараясь говорить спокойно и разумно. — А что ты ожидаешь? Мы знаем, что он был твоим дружком, и ты весь в его крови. Свидетель видел, как ты уходил с места преступления. Догадываюсь, что анализы покажут — кровь вытекла из того парня наверху. Поэтому если ты его не убивал, то лучше объясни, где перепачкался красным.
— Я его не убивал, — сказал Джаред По. Он закрыл глаза и отвернулся от детектива.
— Ах вот как? Тогда я цветочная фея, — ухмыльнулся Винс Норрис.
— Детективы, — позвал кто-то, и Джим Унгер оглянулся через плечо. Парень, недавно фотографировавший тротуар, теперь стоял на у двери на лестницу. Пэм говорит, ей что-то нужно срочно вам показать. Что ей передать?
— Скажи, пусть потерпит, бля, — крикнул он, и парень снова исчез. Джим посмотрел на Джареда По, чьи глаза все еще были закрыты. Кровь была и на его лице. Длинные полосы, будто боевая раскраска индейцев, и темный мазок на губах.
— Мог бы полегче с нами обоими обойтись, — сказал он, и По не ответил. Когда Джим захлопнул дверь машины секундой позже, он даже не шевельнулся.
— Увозите, — велел Джим Флетчеру, потом обратился к Винсенту Норрису. — Пошли, посмотрим, какую пакость драконша преподнесет нам на сей раз.
— Гребаный псих, — сказал Винс в третий раз, пока Джим возвращал пластиковый пакет с уликой Пэм Тирни. Внутри было две вырванных из книги страницы, «Ворон» Эдгара Алана По. Пара строчек была выделена ярко-желтым маркером.
— «Как лорд иль леди»? — вслух прочел Джим Унгер. — И какой в этом смысл? Он нам послание хотел оставить или как?
— Возможно, — сказала эксперт, нахмурившись над страницами. — Или он пытался сказать что-то себе, или покойнику. Черт, да кто знает, я не психолог.
Джим снова глянул на фото в рамке. Тирни или кто-то из ее ребят вынес его из спальни. Теперь оно стояло на полу, прислоненное к кофейному столику. На стекле засохли струйки крови, частично скрыв изображение — крылатого андрогина, оскалившегося для камеры. Поэму нашли приклеенной к фото скотчем, и Джиму положительно было похуй, что убийца пытался сообщить посредством подчеркнутых отрывков. Посреди липкой полоски остался четкий частичный отпечаток большого пальца.
— Если отпечатки совпадут, то вы практически наверняка сцапали нужного парня, — сказала Тирни.
— Нда, — отозвался Джим. — Ну, скрестим пальцы на удачу.
Он оглянулся на спальню. Кто-то там включил торшер, и он видел тени людей, все еще копающихся в хаосе, собирающих ошметки тьмы, отдаленно напоминающие человека. Тени тянулись от пола до потолка, колеблющиеся и нематериальные, как призраки.
На следующее утро Джим Унгер и Винс Норрис допрашивали Джареда По в душной комнате, пропахшей порошком для пола и застарелым табаком. То, что осталось от жертвы, все еще ожидало их у Тирни, в подвалах уголовки. Вскрытие было назначено на час дня. Если повезет, к этому времени у них уже будет признание.
— Ладно, мистер По, постараемся сделать это наиболее безболезненно, — сказал Винс, закуривая «Пэлл Мэлл» и выдыхая дым на плитки стены. — Я не слишком хорошо спал прошлой ночью, и вы уж точно спали не лучше. Так что, думаю, все выиграют, если мы пропустим хуйню.
Джаред прищурился на детективов. Темные круги под его налитыми кровью глазами походили на синяки, лампы дневного света придавали коже нездоровый зеленоватый оттенок. Он был небрит, одет в тюремные джинсы и в слишком большую рубашку с пятном на груди.
— Кровь, взятая с твоих рук и одежды, совпала с кровью жертвы, Джаред, — Джим Унгер положил папку из коричневой бумаги на стол между ними. — И у нас до хрена отпечатков, вдобавок свидетель, видевший тебя на месте преступления. Мы знаем, что ты убил Бенджамина Дюбуа, Джаред. Ты абсолютно уверены, что не желаешь присутствия адвоката, прежде чем мы…
— Я сказал, мне не нужен адвокат, — ответил Джаред, мигнув.
— Знаю, что сказал. Но я должен удостовериться…
— Я не убивал его, — Джаред закрыл глаза, одной рукой заслоняясь от света. — Мне не нужен адвокат.
— У вас на спине царапины, мистер По, — сказал Винс. — Как по-вашему, что мы найдем под ногтями мистера Дюбуа?
Джаред По ответил медленно, будто с трудом припоминая, как говорить, и зачем нужны слова.
— Мы занимались сексом вчера утром, перед тем как я ушел, — сказал он, не открывая глаз. — Я не убивал Бенни.
— Тогда почему ты весь был в его крови, Джаред? — спросил Джим, немного отодвигаясь от стола, стараясь получше разглядеть его лицо.
— Я его нашел, — Джаред с трудом сглотнул, как кто-то, пытающийся сдержать кровь или рвоту. — Я нашел его и пытался… я… боже…
— Значит, вы признаете, что были там? — спросил Винс. Теперь он возвышался над Джаредом, опершись на стол, с зажатой в зубах сигаретой. Джим подумал, что он похож на карикатурного стервятника.
— Я был в Центре Современных Искусств на улице Кэмп. Там состоится… должна была состояться моя выставка. Я весь день измерял залы.
— Но вы только что сказали, что занимались сексом с мистером Дюбуа, — вмешался Винс.
— Да, до моего ухода.
— Но никто вас там не видел? Некому подтвердить ваш рассказ?
Джаред убрал руку и яркий свет снова беспрепятственно упал на его лицо.
— Нет, — сказал он после паузы. — Нет, не думаю. Но почему… почему вы думаете, что я причинил бы вред Бенни?
— Это ты нам скажи, Джаред, — сказал Джим, и Винс громко прицокнул языком.
— У меня нет времени на эту чушь, мистер По. И у детектива Унгера тоже нет на нее времени. Считаете, присяжные купятся? Мы видели фотографии, которые вы сделали. Довольно больная хрень, мистер По. По-моему, у вас как камень встает на боль других людей.
Джаред По снова закрыл глаза.
— Так как на это посмотрят присяжные, а? Нормальные мужики, которые не трахают других парней в задницу и не дрочат на непристойные фото мальчишек, переодетых женщинами? Знаете, я в отделе нравов два года служил, но не видел ничего и вполовину столь отвратительного.
Джим Унгер приподнял руку, давая Винсу знак замолчать — теперь была его очередь. Винс крякнул и отвернулся к одностороннему зеркалу в другом конце комнаты.
— Ты же не можешь сказать, что никогда не причинял Бенни вреда, Джаред? Ведь ты делал это регулярно, правда? Каждый раз, когда ты его трахал, ты его истязал. Бенни хотел, что бы ты сделал ему больно…
— Какой мне смысл вообще что-то говорить, детектив? — спросил Джаред По. Джиму Унгеру захотелось отвести взгляд от его усталых, покрасневших глаз. — Вы заранее все решили. Единственное, что вы хотите услышать — признание. Все, что вам нужно — чтобы я сказал, что сотворил это… сотворил это с Бенни.
— Вполне, мать его, разумно, — сказал Винс, не поворачиваясь. — Учитывая обстоятельства.
— Однако этого никогда не произойдет, детектив.
— Тогда тебе следует еще раз, как следует подумать об адвокате, Джаред, — сказал Джим, вставая, задвигая стул обратно под стол. — Потому что можешь говорить или не говорить что угодно, но нам ты кажешься виновнее некуда. И я готов поспорить, прокурору и присяжным тоже покажешься.
Винс уронил окурок на пол и растер его носком ботинка.
— И речь идет не о пожизненном заключении, мистер По. Речь идет об электрическом стуле. Вы это понимаете?
— Пошли, — сказал Джим, берясь за ручку двери. — Оставим его подумать в одиночестве. Уверен, он до всего этого сам рано или поздно додумается. Человек не может сидеть по уши в собственном дерьме и не чувствовать запаха.
Джим Унгер приканчивает еще одну сигарету и тушит ее в керамической пепельнице цвета мертвых подсолнухов. Племянница Джули сделала ее в школе, теперь яркий подарок наполнен окурками, табачным пеплом и горелыми спичками. Еще одна вспышка молнии, и он думает, не включить ли телевизор. Вдруг прогноз погоды отвлечет его от размышлений о кошмаре, о том, что не стоило бы вспоминать, глодать, как собака — старую голую кость. Буря была настоящей, реальной, присутствующей, ее угрозу он хотя бы мог сформулировать, не то что эти навязчивые обрывки воспоминаний, застрявшие в мозгу. Или ложь, что он мог сделать больше для Винса Норриса.
Известие о самоубийстве Винса достигло Джима днем позже после того, как он узнал о смерти Джареда По. Винса уже несколько месяцев как выписали из больницы, но он так и не воспрянул духом, его едва держали на плаву таблетки и беседы с психотерапевтом каждые две недели. Он жил с матерью в Слайделле, и Джим обещал себе не просто позвонить, а съездить на другой берег озера и провести день с Винсом. Однако откладывал и откладывал, пока наконец не позвонил друг из тамошнего участка. Когда Джим добрался до Слайделла, тело Винса уже забрали. Осталась только кровь в спальне и его мать, одиноко сидящая у окна кухни с видом на задний дворик, заросший одуванчиками и лаконосом. На месте еще оставалось несколько полицейских, и один из них, детектив Кеннеди, отвел Джима в сторону.
