— Слушай, меня могут прозвать Бейв Неубиенный. — Повернулся я к Милит, — Я и без того на труп смахиваю!
Вообще-то, это была шутка, но Милит почему-то не засмеялась, а наоборот, нахмурилась:
— Не думала, что ты будешь так недоволен своей внешностью. Прекрати!
Наверное, она была права. Я замолчал, отвернувшись от собственного отражения. Милит нависала надо мной, щекоча кончиком косы мою щеку, пока ее глаза уставились куда-то в пустоту. Я не хотел грубо прервать ход ее мыслей, поэтому легонько коснулся ее рукава, желая привлечь внимание девушки. Мои пальцы скользнули по ее тонкому запястью, и я тут же осекся. Милит отпрянула, как от ожога.
— Вечером… что они могли удумать? — Тут же выпалил я, заполняя неловкое молчание своим хриплым от смущения голосом.
Милит вышла из ступора, отошла от меня и раскованно уселась в кресло. Я развернулся и уставился на нее, как слуга смотрит на своего хозяина. Закинув ногу на ногу, девушка подперла подбородок кулаком:
— Магия. Что с ней можно сотворить? Тем более, в этом заколдованном доме.
— Магия — карандаш, а реальность — бумага. Что можно с этим сотворить? — Заговорил я, — Все, что угодно.
— Хорошо, давай начнем с другого: зачем нас позвали сюда? Какая им выгода?
— Это просто — нас выманили из замка. — Хмыкнул я.
— Значит, они хотят напасть на короля. — Будто убедившись в своей догадке, признала Милит, — Он не мог не подумать об этом. Неужели нас выслали отсюда специально? Что-то не сходится…
— Король явно всесторонне защитил себя. Иначе он не отпустил бы меня.
Милит ненадолго замолчала, опустив глаза на затертый паркет. В ее взгляде пылало пламя, когда она снова посмотрела на меня:
— Он хочет убить двух зайцев разом. Зная, что Шипы натравят на нас равных тебе по силе — то есть, магов — он подумал, что на него нападут простые воины, с которыми легко разберутся гвардейцы. Но вдруг они перехитрили нас? Вдруг сделали наоборот? Или же избрали всего одну мишень…
— Король не даст себя в обиду, поверь. — Успокоил девушку я, — Он слишком боится за свою жизнь для того, чтобы самому сделаться мишенью. Полагаю, на него работаем не мы одни. Что, если у него есть шпионы из Шипа? Ты не думала об этом?
Милит устало потерла виски. На какой-то миг она показалась мне вымотанной и уставшей, я подметил, что под глазами у нее пролегли темные круги, а взгляд иногда туманился, словно его затягивала невидимая мне пелена.
— Я уже не знаю, о чем думать. Все это… так… сложно, так ответственно. Этому не учили в обществе Кинжала. Там тебе просто говорят — и ты делаешь: бездумно, почти инстинктивно.
— Разве убивать — легче? — Удивился я, запоздало пожалев об этом вопросе.
— Да. — Холодно отчеканила девушка, — Да, когда ты знаешь, что этот человек плохой, он сделал что-то потому, да поэтому… А тут… мы даже не знаем, с кем имеем дело. Чего они хотят? Почему действуют именно так?
— Я обещаю тебе, мы узнаем. — Я поборол желание встать и сесть рядом с ней, обнять и успокоить. Слова подействуют лучше. Наверное. — Если мы действительно хотим знать, мы докопаемся до правды.
Милит с грустью посмотрела на меня:
— Мама говорила мне почти то же самое. В детстве. — На секунду она улыбнулась своим воспоминаниям, — А папа с ней всегда соглашался.
— Потому что она права. — Я не сразу понял, что за глупость ляпнул, — Была права.
Милит заметила мою оговорку.
— Она умерла, когда мне было десять. — Ее голос был удивительно спокоен, — Простудилась так сильно, что даже королевский лекарь не смог ничего сделать.
— Ты хорошо ее помнишь? — С какой-то долей зависти поинтересовался я, ведь моя память не сохранила даже голоса отцовской южной служанки. Только шляпа. И солнце.
— Да. Тогда я еще вела себя как принцесса. Даже помыслить не могла об обществе Кинжала. Наверное, я была бы совсем другой, будь она жива.
— Или стала бы той, кем ты являешься сейчас. — Упрямо заявил я, — И мы бы встретились. Неотвратимо.
Словно не желая продолжать тему утраты матери, Милит уцепилась за эту ниточку, слегка улыбнувшись:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И нас бы снова занесло сюда — непонятно, куда, непонятно, зачем…
— А главное — для кого? — Задался вопросом я.
— Ты не ощутил мага поблизости? — Выдохнула Милит, прижавшись головой к спинке кресла. Она пыталась скрыть свою усталость, но получалось как-то не очень убедительно.
— Нет. И да. Не знаю. — Я прислушался к своим ощущениям и в очередной раз признал, что это ничего не дало, — Не могу разобрать.
Милит ничего мне не ответила. Ее взгляд снова устремился в потолок, а потом девушка и вовсе закрыла глаза, расслабившись в мягком кресле. Где-то через минуту Милит уже спокойно сопела во сне, а я сидел истуканом на месте, боясь разбудить ее малейшим шорохом.
Особняк Савельти состоял из трех этажей, каждый из которых вмещал в себя около десяти гостевых комнат, подобных нашей с Милит. Странно, что хозяин поскупился и не предоставил мне и моей телохранительнице отдельные покои. Я не придал этому значения, хотя мог бы. Наверное, где-то в глубине души мне хотелось находиться рядом с ней постоянно, то ли из соображений безопасности, то ли из-за привязанности, которая опутала меня прочными нитями всего за неделю.
Я долго стоял возле большого окна, из которого виднелся сад, украшенный камнями и витиеватыми дорожками, посыпанными галькой. Нечто похожее, судя по всему, было в замке, там, где Милит каждое утро выжимала из меня все соки. Дальше, до самого горизонта тянулись силуэты вековых деревьев, в закатном солнце их кроны стали такими темными, что я с легкостью признал бы их черными.
Весь вечер за дверью слышались какие-то голоса, хлопали двери и гремели чьи-то шаги. Похоже, к Савельти действительно съезжались гости. Я даже пытался подслушать некоторые разговоры, но в том крыле, куда нас поселили, как назло, не появлялся почти никто. Максимум, что мне удалось услышать, это разговор двух слуг о чьем-то багаже, который предстояло тащить на третий этаж.
Похоже, Милит уснула крепче, чем мне сначала показалось. Тянулись часы, а она никак не желала просыпаться. Наступил вечер, я успел проголодаться, причесать свою непослушную гриву, изучить комнату вдоль и поперек, а она никак не пробуждалась. Разбудить ее я тоже не решался — как-никак, девушка устала гораздо больше моего.
Я догрызал пятую сухую галету, когда Милит заворочалась в кресле и, дернувшись, как от испуга, открыла глаза.
— Бейв? — Раздался ее шепот.
Я дожевал пресную галету:
— Я здесь. Ты уснула.
Девушка рывком поднялась с кресла:
— Уже стемнело. Почему ты меня не разбудил!?
— Потому что нас пока никто не трогал. Будто Савельти забыл о нас…
— Не нужно было мне засыпать…
— Нужно. Ты устала.
— Плевать. — Выпалила она, — Могло произойти что-то важное…
— Ничего не произошло. — Прервал ее я, — Но к Савельти приехали какие-то люди. Похоже, он не врал про гостей.
— Или просто все общество собирается на нашу публичную казнь. — Предположила Милит, — Полагаю, выйдет интересное зрелище.
Именно в этот миг в нашу дверь раздался тихий стук, и уже через мгновение хозяин бесцеремонно вломился в комнату. Я успел в последний момент опустить голову и потупить взгляд. Милит тут же повернулась к вошедшему:
— Герцог! Мы вас заждались.
Я восхитился ее самообладанию. В голосе Милит не проскользнуло ни малейшей нотки страха или отчаяния. Вряд ли у меня бы получилось держаться так же уверенно.
— Не все гости оказались пунктуальны, приношу свои глубочайшие извинения. Но сейчас все готово, — Радушно объявил Савельти, — Пора представить герцога гостям и моей жене!
Милит протянула мне шляпу, и я вцепился в нее скорее инстинктивно, чем вынужденно. Да, безусловно, теперь я скрывал под ней свои бегающие зрачки и осмысленный взгляд, но мой глупый разум все еще твердил мне, что этот головной убор приносит удачу. Может, даже не мне, но приносит.
