вроде обычная история, но меня всё равно что-то цепляло…
Кажется, это было удивление от того, что Шляпник мог развестись с кем-то. Точнее, что какая-то неизвестная женщина могла с ним развестись. Спокойный, покладистый мужик… собак она, что ли, не любит?
— А почему вы развелись?
Вопрос был крайне нетактичный, ну и плевать. Мне слишком интересно! Не захочет — не ответит.
— Знаете, как сказал мой брат: «Удивительно, что ты женился, а вот что ты развёлся, совсем не удивительно». Так что я даже не знаю, как ответить. Мы с Татьяной просто не пара друг другу. Почти пять лет мучились, потом плюнули и развелись.
Мне было сложно это понять. Зачем тогда жениться, если «не пара»? Я знала, что такое сплошь и рядом, но мне, как человеку, который не мыслил рядом никого кроме Антона, всегда это было странно.
Больше мы со Шляпником про его развод не говорили. Догуляли до дома, простились и ушли к себе. Правда, Фред и Джордж пытались склонить меня к приглашению соседа на обед, но Лев Игоревич так быстро ретировался, что я окончательно уверилась — он явно решил в своей голове какое-то уравнение, записал ответ и вывел теорему, не требующую доказательств.
— Мама, а давай завтра устроим пикник! — сказали близнецы вечером, когда я уже убирала пустые тарелки после ужина. — Погода будет хорошая…
— Можно, — кивнула я, подумав, что пикник лучше гонок на скутерах, но тут же застыла, потому что Фред протянул:
— И дядю Лёву позовём, да-а-а-а?
Не-е-е-ет. Нет, блин!
— И Рема, — добавил Джордж.
— Будет классно, — заключил Фред, и оба шантажиста уставились на меня взглядами маньяка, заприметившего себе жертву.
Мама почему-то молчала, хотя по идее должна была поддержать мальчишек. Но нет — родительница молча помогала мне убирать посуду.
— Он, может, занят, — пробормотала я, испытывая безумное желание залезть под стол и никогда оттуда не вылезать.
— А давай позвоним и спросим! — огорошил меня Джордж. — Дядя Лёва нам свой телефон дал!
— Или спустимся и спросим!
— Да!
Господи, как мне остановить этот поезд с отказавшими тормозами?!
— Может, лучше позовём кого-нибудь из ваших друзей-одноклассников? — предложила я, вздохнув. — Юлю Бессонову, например…
Это была, конечно, тяжёлая артиллерия с моей стороны. Фред и Джордж, влюблённые в Юлю, раньше обязательно бы поддержали эту идею, но…
— Так она же в Крыму!
— Да, в Крыму с бабушкой и дедушкой! До августа!
Точно. И как это я забыла?
— Ну, тогда можно позвать Серёжу Волкова.
— Серёжа на даче!
— Максима Ларина?
— Макс в эти выходные с папой рыбачит за городом. А потом тоже поедет на дачу!
М-да… Друзья и товарищи катастрофически заканчивались. Ладно, попробуем зайти с другой стороны.
— Ребята, навязываться нехорошо. Если мы предложим Льву Игоревичу сходить с нами на пикник, он примет это предложение просто из вежливости.
Близнецы смотрели на меня несколько секунд, хмурясь, а потом спросили, поставив этим вопросом в тупик:
— Зачем?
Я моргнула.
— Что — зачем?
— Зачем ему соглашаться из вежливости? — Джордж.
— Он же взрослый! — Фред.
— Он проводит с нами время, потому что ему с нами интересно! — Опять Джордж. — Он сам так говорил!
Абзац.
Я сосредоточенно потёрла лоб, не зная, что ещё такое придумать, чтобы дети оставили эту идею. Но ничего не придумывалось.
Я уже собиралась открыть рот и признать своё поражение, как меня вдруг осенило.
— Ладно. Тогда я сейчас сбегаю к Льву Игоревичу, приглашу его на завтрашний пикник. Договорились?
Близнецы просияли, кивнули и синхронно вскочили с табуреток, чуть не наступив на Фиму. Кот быстро шмыгнул под стол и забился в дальний угол — подальше от моих рыжих кошмаров.
— Да, мама!
— Спасибо!
И убежали в свою комнату.
— Ты, естественно, никуда не пойдёшь и ничего спрашивать не будешь? — хмыкнула мама, положив в раковину последнюю грязную тарелку. — Ох, Алёна…
— Почему же, я пойду и спрошу. — Надо же, как она плохо обо мне думает. — Иначе это всё равно всплывёт рано или поздно, и мальчишки на меня обидятся. Так что я спрошу.
— Хм. А если он согласится?
«Я сделаю всё, чтобы он не согласился».
— Проблемы надо решать по мере их поступления.
— Ах, вот как.
— Угу.
Мама коснулась моего локтя, заставив посмотреть на себя.
— Алён, мне кажется, ты ему нравишься, — сказала она, глядя на меня очень серьёзно, будто президентский указ зачитывала. — Но он не знает, как к тебе подойти. Вот, через ребят пытается.
— Ко мне лучше не подходить, — фыркнула я, отводя глаза. Вот это «ты ему нравишься» отчего-то очень смутило.
— Да надо к тебе подходить, надо, — вздохнула мама. — Тебе нужен мужчина. Пусть не муж, но хотя бы любовник.
— Ма-а-а-ма…
— Я уже тридцать с лишним лет «мама». Ладно, Алён, иди ко Льву, пока не слишком поздно. А я посуду помою.
— Да не надо…
— Надо-надо. А то ты, чего доброго, передумаешь ещё, пока тарелки мыть будешь.
Я действительно собиралась пойти к Шляпнику и пригласить его на пикник, но при этом хотела ещё и поговорить начистоту. Спустилась на этаж ниже, сглотнула, ощущая странное волнение, и позвонила в дверь.
Собиралась гроза, и я слышала на улице раскаты грома. Такой же гром гремел будто бы в моей душе, волнуя сердце и заставляя дрожать руки.
На этот раз сосед был в футболке, но смотрел на меня с тем же беспокойством.
— Добрый вечер, Алёна. Что-то случилось?
Между дверным косяком и Шляпником пролез Рем и ткнулся носом в моё колено. Я наклонилась, погладила собаку за ушами и ответила с показным спокойствием:
— Думаете, у нас всё время что-нибудь случается?
— Совсем нет. — Он едва заметно усмехнулся. — Просто гадаю, чем обязан. Вы же не чай пришли допить, верно?
Лев Игоревич сказал это абсолютно невозмутимо, но мне всё равно стало стыдно.
— В прошлый раз я не чай пила, а скорее пыталась разбить ваши кружки.
— Ерунда. Зайдёте?
Я кивнула, и сосед отступил в сторону, пропуская меня вперёд.
В прихожей почему-то оказалось темно, да и в целом я не заметила в квартире зажжённого света, хотя на улице из-за грозы уже была темень.
— Прошу прощения, я люблю сидеть в полумраке, — произнёс Шляпник, щёлкая выключателем, и я от неожиданности зажмурилась — свет оказался безумно ярким. — Хм… Или выключить?
— Как хотите.
Он вновь щёлкнул выключателем, и я смогла открыть глаза.
— Пойдёмте на кухню?
Надо было, наверное, попросить вновь зажечь свет — атмосфера оказалась слишком интимной. Силуэт Льва Игоревича я видела плохо, но всё же видела, и он меня безумно волновал. И этот мужской запах…
— Не стоит, — ответила
