— Нам осталось совсем немного, — заботливо говорит Левис и указывает пальцем в сторону одной из высоких башен.
Плутая по удочкам, мы вышли к другому концу города — к Торговым воротам. Башни ведьм здесь не чисто белые или светло-серые, они молочного цвета с легкой примесью золота. Поэтому они слегка сверкают в час яркого солнца. Здешние ведьмы — очень сплоченная малочисленная община. Они и рады приютить беглянку: но если закон придет за ней и на руках у пришедших будут все заверенные и нужные для ареста бумаги, то заступиться не смогут. Что же надо узнать обо всем, что произошло до того, как сюда придут люди от моего дяди.
Белые дорожные камни под моими ногами пересекают тонкие длинные тени молодых деревьев. Я старательно переступаю темные полосы, стараюсь шагать только по белому. Вдруг, действительно, ну, а вдруг, это мне поможет выйти с достоинством из сложившейся ситуации, наказать виновных, обелить несправедливо обвиненных... и научиться жить дальше.
14. Испуганные ведьмы
Левис дергает невидимый для меня шнур звонка, и в глубине здания раздается долгий низкий звон. Почти сразу же появляются едва слышимые из-за двери шорохи, звуки шагов, скрипы, перешептывания и металлический скрежет. Кажется, нас не ждут. Или, может быть, наоборот: такие гости, как мы, требуют особенной подготовки. Левис замирает у входа, прислонившись плечом к стене, а я делаю несколько шагов в сторону и осматриваюсь.
В ведьмовских башнях я бывала не так часто, как в том же Птичьем клюве. По факту мне делать нечего среди здешних жителей — взрослых ведьм: случайных путешественниц, наемниц, ожидающих нанимателя, экспериментаторов, торговок или просто одиночек. В любых ведьмовских башнях сдают нуждающимся комнаты и лаборатории, здесь образовываются крошечные, по сравнению с ковенами, общины. Ведьмы делятся опытом, но не принимают никаких обетов. На первых этажах обычно открывают лавки снадобий, зелий и амулетов. На стенах часто вывешивают объявления и список предоставляемых услуг. Такие же точно башни высятся на востоке Викки. В моих землях условия, на которых оказываются услуги ведьм, всегда определялись территориальным советом и решениями Флеймов. Отец лично следил за тем, чтобы этому кварталу хватало внимания.
Когда-то, возможно, так и было. Но сейчас я с удивлением обнаруживаю уныние и серость. Некогда обильно цветущие кусты роз пожелтели и засохли, магазины закрыты, а вывеску на башне — «Обитель орлицы» — едва можно прочитать. Что здесь произошло? Ведь квартал ведьм — это же веселое и никогда не спящее место! Там летают из окон девчушки и почтенные дамы, разноцветные искры рассыпаются с крыш, кипят зелья, в коридорах слышно, как распевают то песни, то заклятья. Обычно башни украшают диковинные цветы. В кузнице во дворе пылает огонь, грохочет ведьминский молот — и плавятся особенные металлы для амулетов. В декорированной бархатом и медиарскими свечами крошечной комнате посетителя могут напугать и обнадежить, предсказав будущее. А за стеной современно одетая ведьма красивым почерком оформит заказ на истребление грызунов и вредителей на полях. Этот квартал всегда жив и энергичен. Был.
— Проходите.
Скрипнувшая дверь отвлекает меня от размышлений. Я даже не успеваю увидеть, кто именно пригласил нас войти, так быстро скрывается ведьма в темноте коридора. Левис хмурится, я откровенно недоумеваю. Но мы здесь по важному делу. Пожав плечами, я проскальзываю внутрь башни, а следом за мной и брат.
После яркого солнца мне сложно привыкнуть к полумраку. Но когда перед глазами прекращают плясать белые пятна, я удивляюсь еще раз. Нас встречают четверо: молодые, не старше меня, ведьмы, увешанные амулетами, настороженно смотрят и молчат. Их взгляды говорят о многом. Так что я опасаюсь сделать шаг, потому что не уверена, как они отреагируют. Ведьмы готовы к нападению, готовы защищать себя и то, что позади них. Их дом. Но это не просто решительность, это, скорее, страх. Хотя чего могут бояться ведьмы?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Доброе утро, лучезарные, — медленно произношу я и вежливо склоняю голову: — Мы явились к вам с добрыми намерениями.
— Просто утро, радетельные, — из-за спин присутствующих появляется совсем пожилая дама в традиционном старомодном платье. Искусная вышивка отвлекает меня всего лишь на пару мгновений. Но потом я перевожу взгляд на лицо главной ведьмы и понимаю: она тоже напугана. Так, что даже не может скрыть свой страх.
— Лучезарные, ныне мы пришли не требующими, а просителями. Дозволено ли нам, наследникам земель Флеймов, увидеть свободную ведьму по имени Карисса? — скороговоркой проговаривает Левис. По всей видимости, он решил последовать моему примеру. Архаичная манера общения отличается расплывчатыми фразами и витиеватыми обращениями, но она замечательно подходит для того, чтобы снизить уровень напряжения, когда обе стороны на взводе. Чтобы поддержать Левиса, я касаюсь пальцами его запястья. Но мы ждем недолго.
— Дозволено, — кивает пожилая ведьма. — Мое имя — Дарина, я управляю «Обителью орлицы». Гадание сказало, что вы придете. Проходите.
— Зачем тогда эти предосторожности? — уже более вольно спрашиваю я. Страх в глазах ведьм никуда не делся, но вот ощущение ужасающего сосредоточения развеялось.
— Потому что на Кариссу были нападения. Один раз ее пытались похитить на улицах, второй раз кто-то решился залезть в башню, но не смог, — Дарина останавливается и поворачивается к нам лицом. — Был и третий раз. Покушавшийся пытался совершить поджог. Поэтому-то и нужны предосторожности!
— Вы обращались к правоохранителям?
— Радетельная, — грустно улыбается ведьма. — Посмотрите на башни и подумайте. Кому мы вообще нужны? Особенно, кому нужно защищать ведьму, которую и так обвинили в бездействии?
— Но, а как же минорки? Кажется, Карисса принадлежит этому ковену.
Мне еще ранее показалось странным, что ведьма, вступившая в ковен, пришла искать убежище в башни, где принимают одиночек. Минорки, конечно, славятся своим буйным характером и суровостью, но у них не принято бросать людей в беде. В этом-то и суть ковена: он спасает тогда, когда уже никто не заступится.
— Она сама ушла, — Дарина неодобрительно качает головой. — Мы ей говорили, что это не лучшее ее решение. Но у девочки это был самый первый контракт, на нее давили следователи, и такой ужас пришлось пережить… Вот ее комната. Я скажу ей, что вы пришли.
Дарина пропадает за дверью.
— Как-то это все подозрительно, — Левис трет нахмуренный лоб. — Что могла видеть ведьмочка? Ну, кроме тел.
— А она могла и не видеть ничего, просто выжила. Но то, что она кому-то мешает, уже значит, что смерть Амира не была простой. Что-то в произошедшем несчастье неверно, что-то подстроено.
— Думаешь, дядя мог?.. — Левис тревожно оглядывается, будто наш родственник и правда стоит за его спиной.
— Не знаю. Чтобы хоть что-то обнаружить, нам нужны свидетельства, заключения медиков, очевидцы, которые видели тело. Неплохо было бы съездить в то место, где все произошло, и на кладбище, — я прикрываю глаза. Это слишком тяжело: понимать, что родной человек стал жертвой чьих-то злых намерений, что и я, и Левис можем быть следующими. Может, это имел в виду Реман, когда говорил мне не привлекать к себе внимания. В такой ситуации, выйти замуж — это действительно спасение и безопасность. Но я не хочу так: пока можно что-то сделать, стоит продолжать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Давай переговорим с этой ведьмочкой. А после… Ты посетишь архивы, а я могу съездить к месту гибели Амира. Потом мы вместе навестим место захоронения, — к концу фразы голос Левиса становится тише. Амира хоронили в закрытом гробу, значит, младший брат тоже не видел, в каком состоянии тело. Мне бы стоило посмотреть тогда, когда Рада оставалась в мавзолее. Стоило, да только что теперь плакаться о потерянном времени.
— Она ждет, — приглашает нас Дарина. Левис, кажется, рад тому, что этот разговор о подозрениях и расследованиях можно прервать. Он быстро исчезает внутри комнаты. А я остаюсь в коридоре. Нужно кое-что узнать.
