— Что?
— А знаешь… твоя кожа, — это самое настоящее звездное небо! Ночное небо, — приглушенным голосом добавляю я, — в самую ясную погоду.
— В моем детстве няня мне тоже это говорила, но тогда их было больше на шее и ключицах, а потом вот большинство плавно переместились сюда, прячутся под локтем.
— Странно… не думал, что родинки умеют путешествовать.
— Согласна с тобой. Я бы тоже не поверила, если бы не убедилась на своем опыте лично.
Мы все больше начинаем открываться друг другу, исследовать не только на физическом уровне, но и ментальном. Изучать, касаясь душами. Еживичка зацепилась за мой возраст. Меня же цепляет в ее словах другой фактор.
— Подожди. Ты сказала няня? — Женя не поднимает головы, но я чувствую, как ее тело напряглось, и моя кошечка выпустила свои коготки. — А как же родители?
Тишина затягивается, и я уже начинаю думать о том, что Женя мне не ответит.
— Они что, у тебя настолько богаты, что у них совсем не оставалось времени на тебя? — бросаю первое пришедшее в голову предположение. Похоже на то, что нас с Женей связывает большее, чем мы могли себе представить.
— Нет, — хрипло произносит в ответ Женя.
— Я уверена, что моя мама была лучшей мамой на свете. Только мне не удалось ее знать. Она… я… я родилась, а она умерла.
Для нее эта, скорее всего, тяжелая тема. И так бывает порой, что не всегда разговором можно вылечить душу. В этот миг я почувствовал, что на Женю лучше не давить. Она поделится своими переживаниями, но только тогда, когда придет время. Как с ороговевшим участком кожи, который может отшелушиться сам через час, день, месяц, а быть может, вообще спустя целый год. Или же ты срываешь его сиюминутно, одним резким движением, чтобы больше не беспокоил. Раз — и нет той самой отметины, вызывавшей ранее дискомфорт.
Я думал, что после нашего эмоционального освобождения, крайне изнуренные, мы быстро провалимся в сон, но не тут то было! В нас до сих пор полыхает маленький огонек выдержки и небывалых ранее сил. Какое-то время мы просто прорастаем друг в друге, слушая мерное дыхание, пульс и молчание, в котором спряталось гораздо больше той самой истины и которую не одним предложением не выскажешь.
Ежевичка, ежевичка. Моя ежевичка. Постепенно погружаюсь в сновидение, утыкаясь в ее висок, и впитываю в себя самую желанную лесную ягоду. Она могла бы быть очень сладкой, если бы не эта ее кислинка в виде отвратительного характера. Нет, она ее ничуть не портить. Вот только мы так и будем бодаться постоянно, потому что я тоже не привык отступать, сдаваться и тем более перед женщиной. Что ж, с ней будет не просто. Но для меня то и есть самое главное. То, что это с ней. Только с ней.
Обычная планерка посреди недели проносится быстро и совершенно мимо, когда я все собрание слежу только за одним движением. Движением ее губ. Женины губы такие пухлые, нежные и мягкие, а еще вчера они были такими податливыми для меня. И когда дверь закрывается за последним выходящим сотрудником из ее кабинета. Я прямиком нападаю на Ежевичку. Подхватываю ловко под бедра и усаживаю на краешек стола. Как озабоченный подросток. Снова хочу. Но только ее одну. И прямо сейчас. Взять и раскатать. Да тут же, на этом столе. Вот только вдруг откуда-то взявшийся холодок в ее темных, как бесконечность, глазах и мой поцелуй, оставшийся без ответа. Она вновь чертит границу между нами. О нет. Только не это. Нам же было хорошо вместе. Что опять не так?
— Демьян, рабочий день только начался. Займись делом, пожалуйста, — строгость ей к лицу. Как и это странное платье-пиджак. Почему странное? Да хотя бы потому, что одна его сторона выполнена в белом цвете, а вторая — черная. Инь-янь. День-ночь. Магия белая и магия черная. Словом, она еще не определилась, какого волка ей предстоит кормить сегодня.
— Я и так, — предпринимаю вторую попытку, наклоняясь к тому месту на ее шее, к той самой пульсирующей жилке. Успеваю оставить там касание своих губ, прежде чем Женя вновь оттолкнет меня от себя.
— Жень, ну не закрывайся, прошу… — блин, скулю, как сопливый щенок, которого в дождливую погоду выбросили на улицу. Ненавижу ее и себя заодно. Ведь я опять начинаю на нее злиться. А если вспомнить все те разы, когда я злился на нее в прошлый раз, то наша с ней перепалка ни к чему хорошему не приведет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Демьян, не надо, — упирается своими тонкими пальчиками мне в грудь и легонько отталкивает от себя
— Ну почему?
— Мы на работе
Ах, так. Двигаюсь к двери и закрываю ее на замок. После звонкого щелчка я разворачиваюсь к своей Ежевичке, но та становится еще более хмурой, чем раньше.
— Демьян, что ты творишь? Открой, пожалуйста, дверь!
Делаю медленные, но уверенные шаги в ее сторону и пригвождаю к стенке. Прижимаюсь вплотную своими бедрами в ее, а губы уже лихорадочно блуждают на ее шее. Женя издает какой-то писк.
— Демьян, нет! — она резка, и на ее лице застывает маска возмущения. А я… а я просто сейчас растерян и честно не знаю, что делать дальше. Всего несколько часов назад мы летали через облака до самого космоса в поиск своего измерения, а теперь она ясно дала понять то, что мы абсолютно друг другу чужие люди. Обычно я так быстро прощаюсь с женщинами, а тут мне помахали ручкой.
— То, что мы делаем, это не правильно.
— Ну почему? — в многотысячный раз задаю один и тот же вопрос я.
— Ты еще совсем молод и не понимаешь, во что ввязываешься. Мы провели вместе классно время, но надеюсь, что ты все забудешь и больше мы не будем затрагивать эту тему.
— Ну по… — словно пластинку зажевало. Во время опомнившись, пытаюсь сообразить весь бред, который она только что мне выдала. — Жень, мы можем попробовать в…
— Нет, — она обрывает меня на полуслове своим властным и надменным тоном. В общем-то, как и до этого, дает мне понять, кто здесь босс.
— Ты не дослушала. Я знаю, что тебя беспокоит моя чрезмерная любовь к свободе, пылкий нрав, что я не совсем психо устойчив, а еще слишком импульсивен. Да, я могу сейчас соврать о том, что я готов измениться ради тебя, но это нифига не так. Не потому, что не хочу, а просто потому, что по сути это вообще невозможно. Скажу честно, что я готов стараться день ото дня меняться в лучшую сторону, пусть и нет уверенности, что получится, но не это главное. Жень, ты мне нужна, и я бы хотел, чтобы ты стала моей девушкой.
Пару минут Ежевичка стреляет в меня тяжелым взглядом, таким, будто сейчас перед тобой не очаровательная красотка, а самый настоящий киллер.
— Твоей кто? — с толикой иронии в голосе произносит ежевичка. — Девушкой?
Демьян, нас разделяет целая пропасть, практически в десяток лет. Я просто на опыте знаю, что это для тебя все обычное развлечение. Ты так быстро наиграешься, что даже сам не заметишь, а потом захочешь свалить. Я же просто хочу обезопасить себя и свое сердце. Мне не нужны все эти любовные переживания. Для меня работа все равно всегда будет на первом месте. Поэтому давай не будем забывать, что я босс, а ты мой заместитель.
— Значит, все-таки все дело в возрасте.
— Не только. Здесь много разных факторов, — тут же опровергает мои слова Женя.
— Факторы не факторы, а зацепилась то ты только за возраст, а еще карьерой прикрываешься.
— Демьян, давай не будем. Иди работай.
— Дорогая, а я смотрю, тебе так понравились наши игры. Я уйду, но знай, все равно тебя добьюсь!
— Удачи! — ответ не заставляет себя долго ждать, как и брошенный ею прожигающий взгляд в мою сторону.
14. И я сказала: «Да!»
Женя
Напористый мальчишка. Теперь мои слова действительно имеют прямое значение.
— Женя! — кричит в ужасе мой внутренний голос. — Что ты натворила?
В общем, то ничего такого… просто переспала с малолеткой. Хороша чертовка. И больше нет слов. Одна радость, что Демьян хотя бы совершеннолетний. И вспоминая ту ночь, мне стыдно это признавать, но я ничуть не жалею о случившемся. Я не просто поддалась искушению, а тонула в реальном океане любви, плескалась в бухте нежности и даже почувствовала, как на спине вновь выросли крылья, которые кто-то однажды подрезал. Скорее все это было похоже на второе погружение. Ведь первого, как оказалось, нам было недостаточно.
