Оно будто осело на асфальт перед Даниилом. И тогда он достал что-то из кармана. Последовала яркая белая вспышка. Я со вскриком прикрыл глаза, на несколько мгновений ослепнув. А когда цветные круги перестали плясать передо мной, я увидел, что Даниил ползает на четвереньках по асфальту там, где только что было чудище, и будто бы что-то ищет.
— Оно… ушло? — спросила Лиса, которая до этого шла с нами, не проронив ни слова.
Тим предлагал ей остаться в клабхаусе, но та наотрез отказалась. С нами даже Игорёк пошёл, за что, кстати, я его зауважал. Знал ведь, что впереди что-то, прямо скажем, неприятное — после всего, что он уже видел.
Даня не ответил. Только продолжал всё так же шарить по асфальту.
— Может, помочь? — осторожно спросил я.
— Нашёл! — будто ожидая моего вопроса, тут же заявил он, и поднялся, удерживая в правой руке небольшую металлическую коробочку.
Из личных записей Харитоновой С. П
*место хранения — основной фонд Музея освоения околоземного пространства
3 августа
Будто бы в городе ночью ничего не случилось: куча народу на улице, мамаши детей поучают, те орут и плачут… гул голосов, движение машин. Всё, как обычно.
Интересно, есть ли среди толпы те, кто вчера ночью, украдкой, выглядывал, чуть сдвигая плотно сомкнутые шторы, чтобы глянуть на улицу? И увидеть там то, что видели мы?
Наверняка ведь есть. Что они думают? Померещилось? «Власти во всём разберутся?»
Власти, думаю, и сами были в нехилом офигении от этого вот всего. Как и я сама, кстати.
Выхватив ту коробочку, думаете, Даня что-то нам объяснил? Да фиг там. Только опять начал сыпать своими терминами да ссылаться на нашу необразованность. Я даже не сдержалась и указала ему на это. Хорошо хоть он краснеть умеет, даже в темноте было заметно…
В клабхаус вчера возвращались той же кружной дорогой, пока патрули не сняли. Хорошенькое такое кардио. Калорий нажгла столько, что сегодня можно с чистой совестью отжираться да пиво пить.
А в обед ребята пригласили нас в паб под прикольным названием «Ржавый Дед».
Место мне понравилось, атмосферно так и расслабленно одновременно. Без потуг на пафос, душевно.
В общем, сидели как обычно, общались. А потом Тим заявил, что поедет с нами. Говорит, чувствует, что надо. Ну мы то что? Мы-то не возражали. А Даня, похоже, вообще воспринял это как должное.
А вот дальше случился разговор, который я постаралась запомнить, максимально подробно. Не уверена, что прям слово в слово всё получилось, но я попробую записать максимально близко.
До этого как-то так само собой получалось, что мы просто прилипали к Дане как снег прилипает к плотному снежному шарику, когда из него катают шары для снеговика. А тут вдруг его будто прорвало. Начал говорить, отвечать на вопросы. Объяснять что-то.
Первым был Игорёк, этот смешной парнишка из Питера.
— Так что это за металлическая шутковина там была? — спросил он, и тут же уточнил: — Которую ты с асфальта поднял?
Все сразу примолкли.
— Лекарство. Или яд. Смотря как посмотреть, — ответил Даниил.
— Что-то бактериологическое всё-таки? — нахмурился Иван.
— О, нет! — Даниил улыбнулся. — Это я так, фигурально выражаясь. Скорее, технологическое. Если бы всё пошло так, как задумал господин Тофет, исследование резервуара привело бы к гибели мира. Примерно в течение года.
Все начали переглядываться, как школьники на уроке. Даже Иван.
— А почему лекарство? — спросила я очевидный вопрос.
— Потому что теперь развитием этой технологии будут заниматься Андрей и Алёна.
— Слушай, а можешь рассказать всё-таки, что это за штуковина? Откуда она? И что это за прозрачная тварь была там, у кладбища? — я решила развивать успех. Разве это плохо для всех нас, если мы будем знать больше?
Даниил улыбнулся своей обычной таинственной улыбкой. Я уже решила, что сейчас он снова сядет на своё место и на этом всё закончится. Но нет. Вечер откровений только начинался.
— Это энергетический резервуар, который откроет дорогу квантовой теории гравитации, — сказал он. — Изучив его, можно оперировать энергиями, до этого совершенно недоступными науке. Например, поглотить энергию целого коллапсара для того, чтобы сформировать стабильный пузырь Алькубурье.
— Алькубьерре, — автоматически поправил Андрей.
— Точно, — улыбнулся Даниил, — постоянно путаю произношение фамилии.
— Какой пузырь? — вмешался Иван.
— Это для путешествий между звёздами, — вмешалась Алёна, — верно? Читала большой материал на эту тему, когда готовила реферат по теоретической физике.
— Верно, — кивнул Даниил. — Правда, там всё немного сложнее, чем представляется учёным сейчас. К примеру, конфигурация транспространственной капсулы должна быть четырёхмерной и… — он осёкся. Впрочем, вы сами всё поймете. Источник энергии остался от одного несостоявшегося переселенца на нашу планету. На его беду, и к счастью для нас, он недооценил скорость адаптации микробиологических агентов нашей биосферы. И погиб раньше, чем смог найти решение. А то, что вы видели это… скажем, чтобы вам понятнее было, это защитная программа, которая от него осталась. Я знаю, как с такими иметь дело, и смог нейтрализовать её установки до того, как она смогла причинить серьёзный вред.
— Программа? — нахмурился Андрей. — Оно выглядело вполне материальным.
— Наша Вселенная — это информационная машина, — пояснил Даниил. — Зная основные принципы, любая материя и энергия, что, кстати, одно и то же, поддаётся программированию.
Мы какое-то время молчали, переваривая информацию. В это время официант принёс очередные кружки пива и закуски и, надо сказать, после пары глоточков портера вся эта высоконаучная хрень перестала казаться такой уж непонятной. Суть-то была простой: мы вытащили из-под носа того хмыря важную вещь, которую можно было бы превратить в оружие. Мне пришло в голову, что самое время спросить про Чёрного Человека — кто он такой и что ему надо? — Но Даниил снова заговорил.
— А вообще я рад, что мы заговорили об этом, — сказал он. — Пора уже, я думаю… хотя тут люди все разумные, уже начали догадываться, что к чему, так?
Мы промолчали.
— Каждый из вас ведь чувствует, что в последние годы происходит что-то не то, так? Что мир, как принято говорить, слетел с катушек и несётся в пропасть, верно? И каждый из вас выбрал свой способ реагирования на стремительно меняющуюся реальность. Кто-то, вроде Ивана, пытается построить что-то позитивное. Взять на себя какой-то участок и сделать там хорошо. Хотя до этого его «высокие материи» вроде общественного блага не особо-то волновали. А начали волновать, когда проявились контуры той пропасти, в которую катится мир, так, Иван? Я верно говорю?
По-чесноку я думала, что Иван ответит резко. Поставит Даню на место какой-нибудь едкой репликой. Он ведь не из тех, кто позволяет так просто рассуждать о своей мотивации. Но нет. Тот медленно, будто бы голова стала тяжёлой, кивнул.
— Так, — ответил он. — И не я один такой.
— Нет, конечно, — Даниил пожал плечами. — Многие чувствуют, что происходит. Некоторым это даже нравится. Вкус блюд на пиру последних дней особенно сладок. Если понимаете, о чём я.
Возможно, он процитировал тут кого-то, но я не опознала цитату. А специально искать в поисковике как-то пошло. Поэтому пусть останется в моих записях так, как я запомнила.
— Другие предпочитают эскапизм, — продолжал Даниил. — Увлечение мотоциклами очень яркая форма, практически, универсальна во времени. Это своего рода попытка обратной эволюции, попытка снова сделать мир огромным, свести экспансию к покорению давно покорённых пространств.
— Слушай, мы такой хренью не паримся! — усмехнулся Тимур.
— Разве? — улыбнулся в ответ Даниил. — Я ведь читал твой «Манифест о внутренней свободе».
Тим сделал круглые глаза, потом вздохнул и махнул рукой.
— Это… сложнее, — произнёс он.
— Наверно. Но сути это не меняет, — Даниил пожал плечами. — Но в нашем случае важно не то, как мы реагировали до сих пор. А то, что с нами произойдёт в будущем.
