Все притихли. Жиль поклонился.
- Благодарю,- сказал он.
От тоже обозлился - на Фермона за грубость, на Натали за бестактность. Натали слегка покраснела. Наступило долгое, натя-нутое молчание, и только было Жиль собрался выразить восторг по поводу великолепно приготовленного суфле, как услышал го-лос Натали.
- Мне очень жаль,- сказала она.- Если бы я знала, что вас может рассердить такая поправка к цитате, я бы промолчала.
- Все, что исходит от хорошенькой женщины, не может меня рассердить,сказал Фермон с улыбочкой.
"Я кончу рассыльным в его газете",- подумал Жиль и с моль-бой посмотрел на Жана, который, казалось, бесстрастно следил за перепалкой. Бесстрастно, а может быть и с тайным восхище-нием. Но чем он восхищался? Тем, что Фермону наконец утерли нос? Или тем, что Натали поставила Жиля в неловкое положе-ние? .. Конец ужина не отличался оживлением, разошлись рано. Когда Натали и Жиль остались наедине, у себя дома, Натали ска-зала:
- Ты сердишься, Жиль? Но ведь от него тоже можно с ума сойти. На редкость самодовольный господин.
- Как-никак, а он кормит нас,- произнес Жиль.
- Но это не дает ему права путать Шамфора со Стенда-лем,- миролюбиво возразила Натали,- да еще говорить с таким дурацким апломбом.
- С дурацким или не с дурацким, но он - мой патрон,- буркнул Жиль.
Ему самому противно было, что он говорит такие вещи. Он чувствовал себя сейчас "новоиспеченным начальником" или "старым служащим", но уж ни в коем случае не тем находчивым и бой-ким хроникером, каким ему хотелось бы быть. И все из-за этой женщины, которая сидит рядом и улыбается. Почему она не могла подыграть ему, в конце концов? Она же прекрасно знает, что та-кое жизнь; знает, что бывают случаи, когда надо улыбаться, ста-раться понравиться, стушеваться,- потом можно и похохотать над своим мелким угодничеством. Нельзя же в Париже, да еще в 1967 году, да еще при таком ремесле вставать в позу поборника истины, а уж упорствовать в этом просто недобросовестно. По-чему она всегда и во все вносит эту бескомпромиссность, испыты-вает такой ужас перед полумерами, хотя именно полумеры - и тут уж ничего не поделаешь дают человеку возможность спокойно жить? Ему казалось, будто Натали предала его, и он так и сказал ей.
- Если бы я любила полумеры,- ответила она,- меня бы здесь не было. Я жила бы в Лиможе и каждые две недели при-езжала к тебе.
- Ты немножко путаешь чувства и эффектные выпады,- съяз-вил он.- Ты уехала со мной, потому что полюбила меня, потому что я тебя полюбил и другого выбора не было. Но ведь совер-шенно ясно, что дело обстояло совсем не так сегодня, когда ты разговаривала с Фермоном.
- Я только хочу сказать, что если бы я могла вынести самодовольную тупость этого человека, то я прекрасно могла бы вынести и свою прежнюю жизнь - вот и все.
Жиль внезапно почувствовал ожесточение, острую обиду- такого он еще никогда за собой не замечал.
- Короче говоря, ты весьма довольна своей ролью: свободолюбивая женщина, которая бросила все ради своего любовника, женщина образованная, которая бегает по музеям, млеет перед произведениями искусства, открывает черты чеховских героев в пьянице Никола, женщина возвышенная, умная, случайно со-единившая свою жизнь с несчастным писакой, существом слабо-характерным и совсем не таким совершенным, как ты, а ты на-стоящая женщина, чуткая и страстная, женщина, которая...
- Да,-оборвала она его,-я довольно цельная натура. И хотя я этим не горжусь, мне думается, что отчасти из-за этого ты и полюбил меня.
- Что ж, это верно,-сказал он задумчиво,-ты всегда права.
- Жиль, - окликнула она его.
Он посмотрел на нее. В ее глазах был ужас. Он обнял ее. В сущности, он подло ведет себя с нею. По целым дням остав-ляет ее одну, в чужом незнакомом городе, тащит ужинать с ту-пицами да еще корит из-за них. Может быть, она смертельно скучает в Париже, может быть, ее отчаянные усилия сохранить хотя бы тень достоинства в роли признанной любовницы такого человека, как он, вызваны лишь инстинктом самосохранения, столь же важным для нее, как и ее страсть к нему... Почему она не хочет выйти за него замуж? Он десять раз предлагал ей это, и она десять раз отказывалась. Ради него, конечно,-он это знал. Действительно, он боялся жениться, боялся глупо, как буржуа, якобы желая избежать буржуазности. А ей следовало бы отве-тить: "Да, я согласна", развестись с мужем и за волосы тащить любовника в мэрию, какие бы сомнения и опасения она ни уга-дывала в нем. Бывают моменты, когда человека надо принудить и, не входя в его переживания, действовать в своих собственных интересах, не считаясь с колебаниями партнера, и в конечном счете для его же блага. Но так поступить она не могла, и именно за это он и любил ее. Как все запуталось!
- Иди ложись, - ласково сказал он. - Поздно уже.
По крайней мере в их широкой постели меж ними не возник-нет никаких осложнений. Так, вероятно, считала и она, потому что была полна страсти и нежности еще больше, чем в прошлые ночи. Около пяти часов утра он проснулся и увидел, что Натали неподвижно сидит возле него на постели и курит в темноте сига-рету. Он хотел было стряхнуть с себя сон, расспросить ее, но ка-кое-то смутное чувство заставило его снова закрыть глаза, трус-ливо промолчать. Можно будет объясниться и завтра, если еще останется повод для объяснения.
Глава пятая
- Рюмочку коньяку? У нас еще есть время.
"Хоть сто рюмочек",-в бешенстве подумал Жиль. Они си-дели в ресторане, где непременно полагалось отведать "мясо в горшочке", а через четверть часа всей компанией должны были смотреть в театре модную пьесу, заинтересовавшую Натали.
Натали разыскала в Париже свою подругу детства, некраси-вую умную женщину, неудачно вышедшую замуж за какого-то промышленника, крикуна и жуира. Она-то и устроила этот ужин, предупредив заранее Натали, что ее супруг-субъект довольно скучный, и, едва сели за стол, весело защебетала со своей по-дружкой о всяких происшествиях их детства, предоставив своему скудоумному супругу и Жилю самим выходить из положения. Перебрав все темы-биржу, налоги, рестораны и голлизм,- Жиль почувствовал, что нервы у него, того и гляди, сдадут.
- Поверьте своему другу Роже-я вас буду называть просто Жиль, не возражаете? - поверьте, мы с вами найдем общий язык. На меня театры тоже нагоняют сон. А супруга не меньше раза в месяц таскает меня в театры.
"Ну вот у нас и нашлось что-то общее,-с отвращением по-думал Жиль. Бедные мужья-труженики, которых их милые же-нушки по вечерам тянут из дому".
- Тем более есть телевизор,-не унимался Роже.-Конечно, телевизор не бог весть что, я с вами согласен, но иной раз там показывают интересные штучки. Сидишь себе дома, в удобном кресле, покуриваешь, попиваешь винцо, а в театре изволь платить бешеные деньжищи за то, чтобы изнывать от скуки. Верно я говорю?
- Нет, я очень люблю театр,-с твердостью возразил Жиль.- Но коньяку я все-таки выпью.
- А помнишь, дорогая... - начала было Натали. - О чем вы тут говорите?
Она бросила на Жиля молящий взгляд, словно просила из-винения.
- Мы о театре говорили, - насмешливо ответил Жиль. - Месье, нет, простите: Роже предпочитает телевизор.
- Мне безумно трудно бывает вытащить его из дому, - ска-зала подруга детства.-Но у нас заключен договор: раз в месяц я насильно веду его в театр.
- И мы тоже, вероятно, к этому придем,-сказал Жиль, глядя со злой усмешкой на Натали.-Договор-вот в чем сила супружеских пар.
Натали не улыбнулась. Ее лицо, только что сиявшее весельем, вдруг сделалось таким печальным, что Жилю стало совестно. Ведь в конце концов, у нее не было в Париже никаких знакомых, кроме этой злополучной подруги, и она вовсе не виновата, что у подруги такой муж. И ей так хочется пойти в театр. Ну зачем же портить ей вечер.
- Хочешь рюмочку коньяку? - спросил он.
Он потянулся через столик, взял ее за руку. Она бросила на него благодарный взгляд, и у Жиля защемило сердце. Он огор-чил ее сегодня, да, очевидно, и впредь будет огорчать. А ведь не так уж страшно поскучать один вечер. Она наверняка провела немало скучных вечеров в обществе его приятелей. Но надо все-таки отдать им справедливость: ни один из них не отличался таким убийственным красноречием, как этот Роже. Право, только провинциалы способны переносить общество таких парижан, как он.
- Надо поторапливаться,-сказала подруга.-Вы и предста-вить себе не можете,-обратилась она к Жилю,-как я рада, что Натали живет теперь в Париже. Надеюсь, мы будем часто видеться?
Слова эти были сказаны с вопросительной и несколько тре-вожной интонацией. Должно быть, она прекрасно понимала, что представляет собой ее муж. Но разве можно упрекать ее за такой брак? Ведь это, в конце концов, логично: некрасивая девушка тосковала в провинции, а тут подвернулся парижанин. Разу-меется, она поступила вполне логично, но Жиля возмущало то, что она не видит разницы между своей историей и их романом с Натали.. Правда, одеты они были похоже и вели оживленную беседу, словно две школьницы,-такого разговора между пари-жанками не услышишь: парижанки обычно слишком заняты своими мужчинами и им не до задушевных бесед с подругами. Но ведь Натали красива, в ней нет ничего буржуазного. И она любит его. Жиль улыбнулся.
