оснований полагать, что это именно князь Милославский у меня не было, — убеждённо произнёс я.
Я не боялся, что меня смогут уличить во лжи. Мария сообщила отцу лишь то, что знает, кто стоит за покушениями, не вдаваясь в детали. Сделала она это по моей просьбе и именно потому что я на службе, а в её планы входило сокрытие полученных сведений от Тайной канцелярии, с тем, чтобы посчитаться с князем по своему.
— Итак, уверенности у вас не было, но вы всё же решили посчитаться с князем.
— Вот значит как, Степан Иванович, — хмыкнул я, тряхнув головой, и продолжил. — Убийство князя громкое дело, и вам нужно как можно быстрее раскрыть его явив Правительственному сенату того, кто посмел бросить руку на одного из их числа. И вы решили, что я подходящая кандидатура. Плевать на отсутствие доказательств, их можно и подтасовать, а то и вовсе потащить меня на дыбу и заставить оговорить себя. Подумаешь нет оснований для подобной меры. Убит князь, а потому все методы хороши, а закон можно и подвинуть.
— Ну отчего же нет оснований. Они-то как раз имеются.
— Не расскажете?
Вообще происходит что-то непонятное. Какого хрена со мной вообще беседуют, а не крутят и не тянут на плаху? Скучно, и хочется поговорить? Или Шешковский больной на всю голову? Желает насладиться моментом, поиздеваться над жертвой, вселяя в неё ложные надежды, а после навалиться со всей жестокостью и получить от этого удовлетворение.
Без понятия, что за тараканы в его голове, а потому активировал «Поисковик», просканировав всё окрест на предмет проявлений Силы. Поблизости ничего. Если только простецы за дверью ожидают своего часа. Но тут уж плетение бессильно.
— Небезызвестного вам Седова, вы убили сломав ему шею, — между тем продолжил Шешковский. — Покушавшийся на вас Лебедев убит тем же способом. Как и найденный в охотничьем домике Ратников. Всех их объединяет одно, они угрожали либо вашей жизни, либо вашим близким.
— Ратников? — склонил я голову на бок.
Я конечно не ожидал, что меня могут так быстро увязать с убийством князя, даже косвенно, но Шешковский меня реально удивил. Я уж и думать об этом забыл, и тут на тебе.
— А как же доходный дом? Яков Георгиевич имел крутой нрав и не стал бы мириться с тем, что его братец решил их противоречие таким образом и непременно попытался бы аннулировать сделку. Но не с тем связался и был вами убит.
— То есть, всех кому сломали шею убил я?
— Не всех, а только тех, кто угрожает вам.
— А он мне угрожал?
— У нас есть все основания полагать, что это именно так.
— Основания? То есть, у вас имеются доказательства? Или ничем не подтверждённые умозаключения?
— Подчас достаточно и этого, — улыбнулся Шешковский.
— Исходя из ваших слов, получается, что и князя убил я. Действуя при этом на опережение, дабы обезопасить себя. Но так как доказательств у вас нет, то меня следует допросить с пристрастием, и вызнать всё доподлинно.
— Ну вы же сами сказали, что в исключительных случаях закон можно и подвинуть. Ведь он существует не для подданных, а для того, чтобы удерживать их в должных рамках, — кивнул дьяк Тайной канцелярии.
— Всё же не думаю, что тянуть дворянина на дыбу по малейшему подозрению, это хорошая практика, — покачав головой, возразил я.
Нет, ну а чего такого-то? Со мной ведь разговаривают, так отчего бы и не поговорить. Начать крушить и прорываться всегда успею. Коль скоро не крутят, и не вяжут, значит имеют на меня какие-то планы. А я что, очень даже готов, если это меня устроит. Опять же, я не один, за мной семья, и хотелось бы оградить их от неприятностей. А потому тянем до последней возможности.
— Меня всегда поражало то, как в вас, Пётр Анисимович, уживаются молодой и пылкий юноша, со взрослым и рассудительным мужчиной. Хорошо. А если так. Кроме озвученного, я совершенно точно знаю, что вы под видом неумехи подмастерья пытались устроиться в кузню, на каретном дворе, где содержался экипаж князя Милославского и куда тайком пронесли мешок с угловатым предметом. Что побывав на съёмной квартире переоблачились и под чужой личиной были на месте убийства князя, откуда весьма ловко сбежали. Я могу рассказать и более детально. Как и в случае с Ратниковым. Там с прямыми уликами и свидетелями чуть сложнее, но оснований для допроса с пристрастием вполне достаточно. Ну, как пример ваш четырёхкаратный бриллиант. Сомневаюсь, что вы сможете пояснить где и при каких обстоятельствах его приобрели.
— И отчего же тогда мы беседуем в вашем кабинете, а не в пыточной? — пожал я плечами, сохраняя хладнокровие.
Ну что сказать, моё высокое мнение о себе и пренебрежение к местным мастерам сыска, были ошибочными. Они не даром едят свой хлеб, а уж в умении следить, я им и в подмётки не гожусь. И ведь проверялся на этот случай, используя свою абсолютную память. Но в который раз должен отметить, что она не панацея.
Впрочем, об этом я подумал лишь мельком. Сам же ещё раз активировал «Поисковик» чтобы понять, не ожидает ли меня за дверью комитет по встрече. Но опять не обнаружил ни одного одарённого.
— Беседую я с вами, Пётр Анисимович, чтобы вы понимали, что на всякого хитреца, найдётся другой хитрец, — слегка назидательным тоном, начал отвечать Шешковский. — Вы сейчас всего лишь в одном шаге от пропасти. Причём остановились не осознавая этого, а просто ещё не успели сделать следующий шаг, за которым последовало бы падение.
— И что же это за шаг?
— Дьяк князя Милославского, Вешняков. Только не говорите, что не собирались до него добраться.
— Не буду. Но вам-то он зачем? — откровенно поинтересовался я, так как в игре больше не видел смысла.
— Он знает все секреты покойного Дмитрия Григорьевича. Как полагаете, мне есть до него дело? Только вы, вызнав у него всё касаемо вас, ваших близких и Марии Ивановны, попросту кончили бы его, а у нас к нему куда больше вопросов.
— Хотите, чтобы я его выкрал?
— Хочу, чтобы вы позабыли о его существовании и предоставили остальное мне. Отойдите в сторону и займитесь помощью великой княгине Долгоруковой. Она перед тем как получить согласие его величества на обретение рода, наобещала ему с три
