Дельгадо облегченно вздохнул и, наклонившись, доверительно прошептал:
– Между нами, Вероника склонна к авантюрам. Поэтому я и привез ее сюда, а не в Палм-Бич или куда-то еще. К сожалению, не все мужчины джентльмены.
– Полностью с вами согласен. – За спиной у него послышалось невнятное бормотание. – Извините, но мне нужно идти. Еще увидимся.
Хантер заглянул в танцевальную комнату и, не обнаружив ни Кейт, ни Тины, вышел в фойе. Хватит бездельничать, пора за работу.
7
– Спасибо, Лиза, мне уже лучше. – Тина благодарно улыбнулась. – Вы просто мастер на все руки. И готовите замечательно, и на ноги поставить умеете. Генри с вами повезло.
– Это мне с ним повезло. – Лиззи взяла со стола поднос. – В мужчине ведь главное надежность. Мой первый муж, Шон, хороший был человек. Настоящий ирландец. Но жил одним днем. Работал в строительной фирме и зарабатывал неплохо, грех жаловаться. А когда умер, оставил мне тысячу долларов. Куда все остальное ушло, я не знаю. Генри другой. В делах у него полный порядок. И я за ним как за каменной стеной. – Она огляделась. – Отвар я вам в комнату отнесу. Выпейте перед сном. Если что, позвоните мне.
– Спасибо, Лиза.
Оставшись одна, Тина еще немного полежала, потом поднялась, сложила плед и выскользнула из кабинета. Библиотека, кабинет, танцзал… Она побывала везде. Не пора ли продолжить экскурсию? И приготовить кое-кому небольшой сюрприз.
Тина свернула в гостиную. Это была большая комната с высоким сводчатым потолком, под которым виднелись массивные дубовые балки. Нешлифованные блоки из песчаника и брусья из грубо обработанного кедра смотрелись здесь совершенно уместно, создавая атмосферу тепла и уюта, счастья и домашнего покоя. Старый деревянный пол покрывали плетеные мексиканские ковры. Развешенные по стенам гобелены и картины в тяжелых рамах служили цветовыми пятнами, оживлявшими естественный декор помещения.
Владелец особняка – или дизайнер? – решил не завешивать окна шторами, а превратил их в роскошные рамы, заполненные в эту пору великолепными пейзажами: переливающимся под лучами заходящего солнца морем на фоне багряно-синего неба – на западной стене и темной стеной из высоких ливанских кедров – на восточной.
Тина прошлась по комнате и, остановившись у окна, провела ладонью по теплому шероховатому камню. Какое необычное место! Оно словно дышало покоем, умиротворенностью и счастьем.
Она вышла в коридор и направилась в фойе. Хант стоял за регистрационной стойкой перед монитором компьютера, щелкая одним пальцем по клавиатуре и одновременно разговаривая по телефону.
Одного взгляда на него было достаточно, чтобы внизу живота вспыхнуло пламя желания, дыхание сбилось, а по телу побежали десятки сороконожек. Знакомое и вместе с тем новое чувство теплой волной прокатилось в груди, и Тина с удивлением признала в нем волнительное предчувствие чего-то неизведанного, сильного и нестерпимо желанного. Сердце заколотилось в том же сумасшедшем ритме, словно в ожидании первого поцелуя, того ни с чем не сравнимого мига, который тысячи лет воспевают в стихах и прозе.
Странно и смешно. Разве так бывает в жизни вполне зрелой женщины?
И тем не менее так было. Она не могла ошибиться, потому что желание поднималось в ней темной, могучей силой, пронизывая ее всю, отдаваясь в каждой клеточке тела, грозя подхватить и швырнуть безжалостно, как цунами щепку, в объятия едва знакомого мужчины.
Между тем Хантер положил трубку, выдохнул и провел ладонью по взмокшему лбу. Потом поднял голову, замер на мгновение, словно вслушиваясь в некий неслышный голос, и повернулся к ней.
Тина улыбнулась и подошла к стойке.
– Привет.
Исходивший от него запах машинного масла и чего-то еще, незнакомого, но столь же стойкого, действовал на нее, как аромат цветка на пчелу. Она перегнулась через стойку, положила руку ему на плечо и подалась вперед. Застигнутый врасплох, он ответил не сразу, но и не отстранился, а когда ее язычок раздвинул его губы, вздрогнул и глухо застонал.
Поцелуй получился медленный и глубокий. Водоворот разбуженной страсти захватил их и потянул вглубь, в темную пучину.
Где-то хлопнула дверь, и Тина поняла, что должна остановиться, пока еще не поздно, пока разбушевавшийся пожар не спалил ее дотла.
Она отступила.
– У нас впереди вся ночь. И еще много-много ночей. Не будем спешить. К тому же у тебя дела. Я подожду.
– Отлично, – растерянно пробормотал Хант. Его жадный взгляд скользил по ней, останавливаясь то на груди, то на темных от прилившей крови губах, похожих на лепестки экзотического цветка. Он выдохнул, потянул воротник рубашки и моргнул. – Вам… тебе уже лучше? Успела переодеться?
– Ты на редкость наблюдателен, – усмехнулась Тина и повернулась кругом. – Нравится?
Вообще-то она предпочитала классический стиль и спокойные, пастельные тона, но сейчас на ней была короткая юбка с крупными цветами и топ с низким вырезом, позволявшим оценить формы и упругость роскошных грудей. Через тонкую ткань просвечивали темные соски.
Конечно, она никогда не позволила бы себе показаться в таком виде в Барстоу, но здесь ведь не Барстоу, а ей хотелось произвести впечатление. Судя по тому, как расширились его зрачки, ей это удалось.
Хант сглотнул. Кадык дернулся вверх-вниз.
– Да. Очень.
– Как говорится, самое лучшее еще впереди. – Она улыбнулась своей дьявольской улыбкой, в которой невинность сочеталась с греховностью, скромность с дерзостью, сдержанность с бесстыдством.
– Мм, – только и смог сказать Хант.
– Отлично. Увидимся.
– Конечно. – Идиотски улыбаясь, он проводил ее долгим взглядом. Она шла легко, покачивая бедрами, и оторваться от такого зрелища было нелегко. Каждый ее шаг отдавался в нем скачком желания, и к тому времени, когда Тина свернула на лестницу, сердце уже работало в режиме аварийной помпы, качая кровь совсем не к голове.
Ладно, красивых женщин на свете хватает, и у мужчины на первом месте должен стоять долг – перед самим собой, перед людьми, которые от него зависят, – а не удовольствия. Тем более что эта женщина не для него.
Не для него.
Настроение моментально испортилось. Черт, они же только-только познакомились. Нельзя так раскисать. Нельзя позволять чувствам брать верх над разумом.
И все же есть в ней что-то особенное, заставляющее его смотреть ей вслед, слушать ее голос. Это что-то возбуждало в нем странные желания и смутные мечты. Самое удивительное, что все случилось так быстро. Если какая-то женщина и волновала его так же сильно, то это было столь давно, что он уже забыл.
Хант вздохнул. Впервые за долгое время захотелось выпить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
