Арабы не сразу бросились на него. Они подождали некоторое время, чтобы убедиться, что их жертва действительно не может встать. Тогда только они наклонились над телом лежавшего Тарзана. Он не был мертв. Один из напавших замахнулся прикладом своего ружья, чтобы размозжить Тарзану череп, но другой остановил его.
— Если доставим его живым, награда будет вдвое больше, — объяснил он товарищу.
Потом арабы связали ему руки и ноги, взвалили на плечи и тронулись в путь с драгоценной ношей. Спустившись с холма, они повернули на юг и к утру достигли места, где были спрятаны их лошади. Отсюда их путешествие продолжалось с большей скоростью. Тарзан, уже пришедший в себя, был привязан к седлу. Он был только слегка ранен и контужен. Кровотечение прекратилось, но лицо и платье были запачканы кровью. Он не промолвил ни слова с тех пор, как попал в руки арабов, да и они обращались к нему лишь с короткими, отрывистыми фразами.
Шесть часов мчались они по желтым пескам знойной пустыни, избегая всяких встреч, объезжая оазисы, и к полудню достигли дуара в двадцать шатров. Тарзана освободили от веревок. Пленник был окружен толпой мужчин, женщин и детей. Многие из них находили особое удовольствие в издевательствах над ним, в особенности женщины. Одни бросали в него камни, другие били палками. Появился шейх и унял разбушевавшуюся толпу.
— Али бен Ахмет сказал мне, — начал он свою речь, — что этот человек один в горах справился со львом. С какой целью послал нас чужеземец захватить этого человека, я не знаю, так же как не знаю, что он сделает с ним. Все это не мои заботы, но наш пленник герой, и пока он находится в наших руках, мы должны обращаться с ним с величайшим уважением, как с человеком, который один охотится на льва ночью и убивает его.
Тарзан давно слышал о том уважении, которым пользуются среди арабов люди, победившие льва в схватке один на один. Он был счастлив, что судьба так неожиданно избавила его от неизбежных в подобном случае мучений и потехи толпы. Вскоре его привели в шатер, крытый козьим мехом, напоили, накормили и связанным положили на ковер. Он мог видеть стражу, которая сидела у входа в шатер. Пытаясь освободиться, он убедился, что связали его знатоки своего дела: ни одна веревка не поддавалась усилиям.
Уже в сумерки в шатер вошло несколько человек в арабских одеждах. Один из них выступил вперед и, подойдя к Тарзану, откинул скрывавшее его лицо покрывало. Тарзан узнал злобные черты Николая Рокова.
Наглая улыбка играла на его губах.
— Ах, мосье Тарзан! Очень рад вас видеть. Но почему не поднимаетесь и не приветствуете вашего гостя? Затем с отвратительной усмешкой Роков прибавил: — Вставай же, собака! — и ударил Тарзана в бок носком сапога. — А вот тебе еще и еще! — кричал он, продолжая наносить удары куда попало. — Вот моя месть за все прошлое!
Тарзан не отвечал. Он даже не удостоил Рокова взглядом. Наконец стоявший до того в стороне шейх, немой свидетель подлой расправы, вмешался.
— Прекрати! — приказал он. — Убей его, если тебе это нужно, но я не позволю так издеваться над героем в моем присутствии.
— Хорошо, — сказал Роков, — я убью его сейчас же.
— Делай это не в моем дуаре, — ответил шейх. — Что бы ты ни совершил с ним в пустыне — это не мое дело, но я не хочу, чтобы кровь француза пала на голову моего племени. Тогда пришлют карательный отряд, убьют нас, сожгут палатки, угонят стада — и все из-за того, что тебе ненавистен этот человек.
— Ну что ж, — проворчал Роков, — я уведу его в пустыню и там застрелю его.
— Ты уедешь с ним на день пути от моих шатров, — твердо сказал шейх. — Я пошлю своих сыновей проводить тебя, и если ты ослушаешься моего приказания, в пустыне останутся два трупа, а не один!
— В таком случае мне придется ждать рассвета. Уже темно.
— Как хочешь, — сказал шейх. — Но с восходом солнца ты должен покинуть мой дуар. Я не люблю неверных и ненавижу трусов.
Роков еле сдержал себя и с безразличным видом вышел из шатра.
На пороге его он поддался искушению еще раз взглянуть на Тарзана.
— Спокойной ночи, сударь, — сказал он. — Не забудьте помолиться, потому что завтра будет поздно!
Никто не позаботился принести Тарзану пищи и воды после полудня. Он страдал от жажды. Он не знал, стоит ли просить сторожа принести воду. Несколько вопросов, оставленных без всякого ответа, убедили Тарзана в бесполезности каких бы то ни было просьб.
Далеко в горах он слышал рез льва. Он подумал о том, что гораздо безопаснее чувствовать себя между дикими зверями, чем между людьми. Никогда, за всю свою жизнь в джунглях, его не мучили так безжалостно, как среди цивилизованных людей. Никогда он не был так близок к смерти.
Снова заревел лев. Казалось, он подошел немного ближе. Тарзан почувствовал старое, знакомое ему желание ответить на рев криком своих сородичей. Он совсем забыл о том, что он человек, а не обезьяна.
Тарзан осмотрел свои путы. Как бы он хотел приблизить их к своим зубам! Он был в бешенстве, увидав, что все усилия его освободиться — тщетны.
Лев ревел непрестанно. Было очевидно, что он спустился в пустыню в поисках добычи. Это был рев голодного зверя. Тарзан завидовал его свободе. Никто не связал его веревками и не бросил в угол шатра, как овцу, предназначенную на убой.
Тарзан не боялся смерти, но его ужасало унижение — невозможность биться за свою жизнь, на удар ответить ударом. Возможно, ему удастся найти способ взять с собою в предстоящий дал экий путь и Рокова.
Было около полуночи. Тарзан услышал, что дикий властелин пустыни приблизился к дуару. Долгое время царило ничем не нарушаемое молчание, наконец Тарзан услышал шорох осторожно двигавшегося существа. Оно кралось вдоль стены шатра, с задней стороны его, обращенной к горам. Все ближе и ближе… Он ожидал, внимательно вслушиваясь. Наступила тишина; не слышно было дыхания зверя, притаившегося у шатра. Вот снова легкое движение. Медленно приподнимается задняя завеса шатра, и чье-то тело проскальзывает в образовавшуюся щель…
Зловещая улыбка играет на губах Тарзана. Все-таки Роков будет обманут! Как он будет взбешен этим! Смерть от когтей льва неизмеримо лучше, чем смерть от рук Рокова!
Задняя стена палатки опускается на свое место. Снова — темнота. То, что пролезло в щель между приподнятой завесой шатра и землей, находится уже рядом с ним… Он слышит, как оно подбирается к нему, становится рядом с ним… Тарзан закрывает глаза и ждет удара могучей лапы. На его лицо опускается чья-то нежная рука, и тихий девичий голос шепотом называет его по имени.
— Да, это я, — отвечает он.-Но, ради бога, кто ты?
