— Что ты за существо? — спросила она, — Ты совершил неслыханный подвиг! Я не могу поверить, что человек с одним ножом в руках может преградить путь льву и победить его в борьбе один на один. А этот крик — он не может принадлежать человеку!
Тарзан покраснел.
— Я забываю иногда, что я — цивилизованный человек. Когда я вижу кровь, кажется, что во мне просыпается какое-то другое существо.
Он не мог объяснить ничего больше, так как ему всегда казалось, что женщина должна с отвращением смотреть на того, кто так похож на зверя, как он. Солнце уже взошло, когда они миновали горы, снова спустились в пустьжю и среди кустов, у источника, нашли заблудившихся ночью лошадей. Тарзан и его спутница тотчас же вскочили на них и во весь опор помчались к дуару шейха Кадур бен Садена.
Погони не было, и к девяти часам они благополучно достигли цели. Шейх только что вернулся домой и был встревожен исчезновением дочери, считая, что ее снова похитили разбойники. С пятьюдесятью своими подданными он готов был уже отправиться на поиски в тот момент, когда она сама, в сопровождении Тарзана, прискакала в дуар.
Радость шейха по случаю возвращения его дочери была не меньше, чем чувство благодарности к Тарзану, который провел ее через все опасности пустыни.
Старый шейх принял своего белого друга с почетом. Когда девушка рассказала о схватке со львом, удивлению и расспросам не было конца. Арабы готовы были боготворить победителя в этом страшном поединке. Шейх настаивал на том, чтобы Тарзан непременно оставался его гостем. Он хотел даже принять его в свое племя, и на минуту эта перспектива увлекла Тарзана, мечтавшего навсегда остаться среди полудикого народа, с которым у него установилось взаимное понимание.
Его дружба с девушкой была одной из причин, заставивших серьезно задуматься над предложением шейха. Будь она мужчиной, он бы нисколько не колебался, потому что знал, что, вступая в племя, приобретает вместе с тем и друга, с которым может вдоволь охотиться и рыскать по пустыне. Но в данном случае между ним и ею встанет непроходимая стена условностей, которые у диких народов пустыни еще более обязательны, чем у цивилизованного человечества. Она выйдет замуж за какого-нибудь воина своего племени, и это будет концом их дружбы.
Поэтому он решил отказаться от первоначального решения и сообщил шейху, что будет его гостем в течение недели.
Дни пролетели быстро, шейх и его пятьдесят воинов проводили Тарзана до самых ворот Бу-Саады. Еще в дуаре, когда отряд готовился сесть на лошадей, — девушка подошла попрощаться с Тарзаном.
— Я молилась, чтобы ты остался у нас, — сказала она ему, — а теперь буду молиться, чтобы ты возвратился к нам!
В ее прекрасных глазах была печаль, а уголки рта дрожали. Тарзан был тронут.
— Кто знает? — ответил он ей вопросом и, повернув коня, поскакал вслед за отрядом.
У Бу-Саады он распрощался с шейхом и его воинами. У него были основания пробраться в город как можно более незаметно. Он поделился своими соображениями с шейхом, и тот вполне одобрил их. Отряд арабов должен был первым вступить в город, не обмолвившись о нем ни словом. Вслед за ними он тоже проберется туда и остановится в каком-нибудь уединенном постоялом дворе.
Под покровом темноты, не замеченный никем, Тарзан проник в город. На другой день, пообедав вместе с Кадур бен Саденсм, он отправился в тот отель, где останавливался раньше. Достигнув его окольными путями, Тарзан встретил у входа его владельца. Тот, казалось, был удивлен, увидя своего постояльца живым.
— Да, на имя господина пришла почта. Он может получить ее. Нет, нет, он никому не скажет, что господин возвратился из путешествия.
Несколько писем было передано Тарзану. Одно — от его начальника с приказанием прервать работу в Алжире и с ближайшим же пароходом поспешить в Кейптаун, где он и получит дальнейшие инструкции у лица, имя и адрес которого прилагались при этом, Тарзан решил покинуть Бу-Сааду ранним утром следующего дня.
Затем Тарзан отправился к капитану Жерару, который, по словам хозяина отеля, накануне вернулся во главе своего отряда. Он застал капитана дома. Тот был приятно изумлен и обрадован, увидя Тарзана здоровым и невредимым.
Тарзан объяснил капитану, что заблудился в пустыне и долго бродил по пескам, пока не набрел на шатры Кадур бен Садена, который и доставил его в город.
После этого Тарзан распрощался с Жераром и поспешил обратно к шейху, от которого узнал интересную новость. Какой-то чернобородый европеец поселился с недавнего времени в Бу-Сааде. Он носит арабское одеяние, не так давно его рука была на перевязи. Последние дни его не было в Бу-Сааде, а теперь он снова появился на улицах города. Местопребывание его известно. Тарзан решил навестить европейца.
В глубине узкой, извилистой и грязной улицы он нашел указанный дом. Ветхая лесенка вела ко входной двери, рядом с которой было маленькое окошечко. Тарзан подкрался к нему и заглянул внутрь.
Комната была освещена. У стола сидели Роков и Жернуа. Жернуа говорил:
— Роков — вы дьявол! Вы заставили меня расстаться с последними остатками моей совести. Вы довели меня до убийства, так как кровь Тарзана на моих руках. Если бы Павлович не знал моей тайны, я бы убил вас тут же на месте.
Роков засмеялся.
— Вы никогда не сделаете этого, дорогой мой, — сказал он. — В тот момент, как я паду мертвым, Алексей тотчас же поставит военное министерство в известность о ваших делишках. Будьте благоразумны! Я — ваш лучший друг. Разве я не защищал вашу честь так же, как свою собственную?
Жернуа усмехнулся.
— Вы должны уплатить еще некоторую сумму денег, — продолжал Роков, — и отдать мне документы. После этого, даю вам слово, я не буду больше беспокоить вас.
— Еще бы, — ответил Жернуа, — вы отбираете у меня последние деньги и единственно важную военную тайну, которой я обладаю. Вы должны были бы платить мне за сообщение. Вместо этого мне еще приходится откупаться от вас деньгами.
Роков, казалось, не обратил внимания на последние слова лейтенанта.
— Да или нет? — спросил он. — Я даю вам три минуты на размышление. Если вы не согласитесь, то сегодня же вам будет предъявлено властями то же самое обвинение, которое было предъявлено Дрейфусу, с той, правда, существенной разницей, что тот не был виновен.
Несколько мгновений Жернуа сидел с опущенной головой. Наконец он поднялся и вынул из кармана какие-то бумаги.
— Вот, — сказал он глухим голосом, — я приготовил их, так как знал, что этим все кончится. — Он протянул их Рокову. Тот с улыбкой злобного торжества схватил драгоценные документы:
